– А Алина? – спохватилась Светлана.

– Семья Алины Сидориной получит стандартную поддержку, причитающуюся сотрудникам завода в подобной ситуации.

– Она была гражданской женой Ильи! – возмутилась Светлана. – Они ждали ребенка. Надо же проявлять сочувствие! Это бесчеловечно!

– Ничем не могу помочь, – развел руками Плетнев.

– Это неправда, – выдавила я, не поверив своим ушам.

Алина ждала ребенка? Не может быть! Илья не мог… Не мог так поступить со мной. Светлана лжет, чтобы причинить мне боль.

– Что неправда? – театрально и нервно рассмеялась Светлана. – Что Алина ребенка от Ильи ждала? Правда, чистая правда. Вот только тебе доложить забыли.

Не могла поверить услышанному. Нет, нет, этого не может быть…

Разумеется, Светлана была в курсе личной жизни младшего брата. И она, безусловно, одобряла его любовницу. Светлана дружила с Алиной, в то время как меня недолюбливала с самого начала, как и свекровь.

Мысли кружились в голове огненным вихрем, принося невыносимую боль. Неужели Илья и правда хотел развестись со мной? Или это только домыслы его заботливой сестры? Неужели Алина тоже была беременна?

Я коснулась ладонью живота. Нет, пока никому не надо знать, что я жду ребенка. Кто знает, как в подобной ситуации поведет себя родня Ильи? Сейчас мне нельзя волноваться, а я – комок нервов.

– Маргарите Витальевне надо отдохнуть, – поднялся с кресла Плетнев. – Давайте поедем к вашей маме и обсудим детали, – выразительно посмотрел он на Светлану. – Вы не будете возражать, если в обряд похорон внесут некоторые изменения? – деликатно поинтересовался он у меня.

– Нет, делайте как считаете нужным, – я тоже поднялась на ноги. Голова кружилась, я чувствовала слабость.

– Тебе всегда было наплевать на моего брата. Ты и сейчас только изображаешь скорбь, – прошипела Светлана.

– Не тебе судить, – безнадежно вздохнула я. Бесполезно спорить с такими людьми. Я любила Илью. И мне сейчас невыносимо больно и горько.

Глава 6

После ухода Светланы и Федора Павловича на меня накатила невероятная тоска – безнадежная, серая, липкая. Я не верила, что Илья хотел развода. Это все фантазии Светланы. Ни она, ни свекровь никогда не любили меня. Я это знала всегда, я смирилась с таким положением вещей. Это семья моего мужа и я проявляла к ним уважение, на многое закрывала глаза. Но как жестоко со стороны Светланы бросаться подобными словами теперь, когда Илья умер и не может опровергнуть ее домыслы.

Да, он изменил мне с Алиной. Но я не винила его. Я не знаю обстоятельств, не знаю, что у него было на душе. Илья был сильным мужчиной, любящим, добрым. Но и он мог поддаться искушению. Будь он жив, мы бы разобрались во всем и решили возникшие проблемы. Теперь мы никогда не узнаем истину. Да и надо ли мне ее знать? Я жду ребенка от любимого человека. Мой малыш будет продолжением его жизни. Илья не покинет мое сердце никогда.

Злая болезненная мысль пронзила мой мозг. А если Илья и правда собирался уходить от меня? Если Алина ждала от него ребенка? Нет, нет! Этого не может быть. Мимолетное увлечение, случайная связь – вот что было между Ильей и Алиной.

Пошла в спальню, села на край постели. И что мне теперь делать? Я не смогу уснуть на этой огромной пустой кровати.

Взяла подушку Ильи, обняла ее и уткнулась лицом. Едва уловимый аромат хвои, терпкий запах морского бриза, нотки горького миндаля – любимый парфюм мужа. Сочетание несочетаемого. Этот аромат передавал душу моего Ильи – нежный и страстный, любящий и несдержанный, порой грубый, но такой родной…

Алина, Алина, Алина… Что связывало их? Только секс, животный, неодолимый, с которым невозможно совладать? Или нечто большее?

Положила подушку к изголовью кровати, открыла шкаф, достала простыни. Сегодня я буду спать на диване в гостиной. Хотя я не смогу уснуть. Я буду снова и снова вспоминать мужа, его поцелуи, прикосновения. Его насмешливую улыбку и лукавый прищур голубых глаз. Он навсегда останется в моем сердце.

Слезы текли и текли по щекам – горькие, тихие, безутешные. Как мне жить без любимого? Хочется уснуть и не просыпаться. Только маленькая жизнь под сердцем заставляет гнать подобные мысли прочь. Я должна быть сильной, я должна справиться.

Лежала на диване и смотрела в белый потолок – безжизненный, как ледяная равнина. Свет не зажигала, вечерние огни города освещали мертвенным светом комнату, кидали косые неверные тени на стены. Боль сжала сердце и не отпускала ни на минуту.

Было почти десять вечера, когда позвонил Федор Павлович.

– Прошу прощения за поздний звонок, – виновато вздохнул он. – Я только что от матери Ильи. Она внесла некоторые коррективы в меню поминок, и я хотел бы согласовать их с вами.

– Не надо, – я вытерла слезы и села на диване. – Я со всем согласна. Это не важно ни Илье, ни мне…

– Хорошо, я понял.

Нелепая глупая мысль пронзила меня, заставила выпрямиться и напрячься как натянутая струна.

– Федор Павлович, вы знали, что у Ильи была любовница? – прямо спросила я.

Звенящая тишина в мобильнике длилась вечность.

– Да, – выдохнул Федор Павлович.

– Сколько длилась эта связь?

– Не знаю…

– Прошу, скажите правду, – умоляюще прошептала я.

– С Алиной чуть меньше года.

– С Алиной? – переспросила я. – Что, были и другие?

– Да.

– И много этих других было? – слезы высохли сами собой. Удивительно, но злость на короткое время принесла облегчение.

– Маргарита Витальевна, не мучайте себя, – мягкий сочувственный голос Федора Павловича словно забивал в мою черепную коробку длинные гвозди, пронзая мозг и причиняя невыносимую боль. – О покойных хорошо или никак. Мне сказать вам больше нечего.

– Мне надо знать правду.

– Зачем?

Хороший вопрос. Зачем? Чтобы чувствовать себя ненужной обманутой женой? Нет, ответ я уже знала. Он был страшным и простым. Но он принес бы облегчение моей душе.

– Я не хочу горевать об изменнике, – без обиняков ответила Федору Павловичу.

– Если это поможет вам пережить горе, то скажу прямо – Илья менял женщин часто и все в фирме это знали.

Не знала только я. Как можно быть такой уперто влюбленной? Как можно не замечать очевидных вещей? Слепая любовь – страшное зло.

– Вы знали, что он собирается разводиться со мной? – продолжила я терзать Федора Павловича.

– Я был замом вашего мужа, а не его наперсником. Он не докладывал мне о подобных планах.

– Да, разумеется, извините, – зря я начала пытать Плетнева.

– Я вас понимаю, – от сочувственного голоса Федора Павловича слезы снова потекли по щекам.

Только теперь это были не слезы безутешного горя. Теперь плакала не вдова, а обманутая жена.

Будь Алина единственной ошибкой Ильи, я бы поняла и простила его. Но оказалось, он изменял мне регулярно. А я думала, что он любит меня, что у нас крепкая семья. Все было обманом.

Мне было бесконечно жаль, что Илья погиб. Но это была совсем другая жалость. Так жалеют любую нелепо оборвавшуюся человеческую жизнь. Горечь потери мужа ушла. Ее место заняло холодное сочувствие и обида на себя.

Почему я слепо верить мужу? Почему не обращала внимание на очевидные звоночки? И что мне делать теперь? Я уже не безутешная вдова, я – обманутая женщина, чувствами которой безжалостно играли, чье сердце разбили, а душу растоптали.

Меня раздирали противоречия. И несмотря на доводы разума сердце продолжало любить Илью. Он уже не сможет передо мной оправдаться, а значит у меня нет права судить его.

Глава 7

Похороны прошли как в тумане. Я видела происходящее словно со стороны. Безутешно рыдала свекровь, Светлана держалась мужественно, не плакала, только обнимала за поникшие плечи мать и порой бросала на меня пронзительные взгляды, полные ненависти. Неужели она думает, что я смогла бы убить мужа? Пусть Илья изменял мне, я все равно верила, что мы смогли бы разобраться в запутанных отношениях и он вернулся бы ко мне. Ведь я жду нашего ребенка.

А может, Алина и не была беременна и это измышления Светланы, чтобы позлить меня? Или это правда? Внебрачный ребенок – это сложно, он имеет право на счастье и отцовскую любовь. Но Илья бы не ушел от меня и от нашего малыша. Впрочем, нет смысла гадать, как бы шла дальше наша жизнь. Все кончилось неожиданно и страшно.

Поминки проходили в ресторане «Мираж», который так любил посещать Илья. Мы часто ходили сюда ужинать. А где он ужинал со своими женщинами? Уж точно не тут…

Во главе длинного стола расположилась свекровь и Светлана. Я в нерешительности замерла среди зала. И где же за печальным столом мое место? Может, мне стоит просто развернуться и уйти?

Ко мне подошел Федор Павлович:

– Маргарита Витальевна, прошу извинить, мы не стали спорить с матерью Ильи Германовича, она выбрала это место и не хочет, чтобы вы сидели рядом в ней. Пожалуйста, садитесь тут, – он указал мне на кресло в центре торцевой части стола. Кресло отличалось от остальных стульев высокой спинкой и помпезной позолотой.

– Не стоит, – попыталась отказаться я. – Мне это совершенно не нужно… Я сяду, где есть свободное место…

– Прошу, не отказывайтесь. Ваше положение обязывает, – ободряюще погладил мое плечо Федор Павлович. – Прошу, садитесь, – он учтиво пододвинул мне кресло.

Я села и сложила руки на коленях. Они мне мешали, я не знала, что с ними делать, мне было неловко. Светлана метнула на меня испепеляющий взгляд и обняла мать. По лицу свекрови пробежала судорога. Нетерпеливым жестом она подозвала Плетнева и что-то начала сердито выговаривать ему. Тот слушал, понимающе кивал, но не спеши выполнять ее указания.

– Пусть она уйдет, – донесся до меня дрожащий голос Эллы Борисовны. – Хватит того, что она на погребении устроила цирк.

Ничего я не устраивала. На кладбище я окаменела и не осознавала происходящее. Оно не укладывалось у меня в голове. Не плакала. Потому что слез не осталось.

– Мама, успокойся, – Светлана положила ладонь на руку матери. – Нам не нужен скандал. Полиция разберется, и она получит по заслугам, – демонстративно кивнула в мою сторону сестра Ильи.

Свекровь поджала губы, всхлипнула и отвернулась к окну, скорбно прижав к губам белоснежный батистовый платок. Больше всего на свете мне сейчас хотелось уйти отсюда. Не уйти – бежать без оглядки. Почему они думают, что я виновата в смерти Ильи? Откуда такая несправедливость? За что они со мной так?

Я – обманутая жена. И я ничего не знала об изменах мужа. Так почему мне надо доказывать, что я ни в чем не виновата, почему я должна оправдываться?

Начались речи: печальные, проникновенные, длинные. Подчиненные Ильи говорили и говорили, слов было много, но мне они казались пустыми. Может, это было и не так, но происходящее напоминало собрание акционеров завода. Илья был прекрасным руководителем, отличным директором, крепким хозяйственником, чутким начальником и так далее и так далее… Возможно, люди говорили искренне. Только я не воспринимала хвалебные дифирамбы. Они казались мне насквозь фальшивыми. Такими же, как моя жизнь с Ильей.

Кто виноват, что все так сложилось? Конечно, и моя доля вины в этом есть. Что-то я упустила в нашей семейной жизни, чего-то не заметила, когда-то не поняла мужа, не заметила тревожных сигналов. Я была ослеплена любовью, беззаветно верила Илье. По-другому я не умела. Что за семья без доверия?

Медленно и тяжело поднялась из-за стола свекровь. Она сказала всего несколько слов, ее голос сорвался, плечи задрожали, и она разрыдалась, комкая в руке платок. Мне было искренне жаль Эллу Борисовну. Она потеряла сына, это ужасно и ничто не может утешить ее.