Глава 5

– Выдать меня насильно замуж… Ты это называешь «Как лучше»? – смесь обиды и возмущения ожидаемо лишает меня здравого смысла. Хочется плакать и топать ногами. – Кому вообще есть дело до того, с кем я сплю?! Это никого не должно волновать!

Мама, в отличие от меня, держится с достоинством, но я замечаю, как её глаза понемногу округляются.

Она не привыкла к общению на повышенных тонах. Любой, кто посмеет повысить на нее голос, тут же поплатится. Конечно, при условии, что папа узнает.

Сейчас его дома нет.

В юности братьям частенько влетало, если они позволяли себе огрызнуться. Я же никогда раньше ей не грубила и уж тем более не кричала.

Сейчас очень стыдно, но сдержаться и дальше не удается. Я устала делать вид, будто ничего ужасного не происходит.

Двадцать первый век! Какие ещё договорные браки? Попахивает лютым средневековьем!

– Нам с твоим папой есть дело до того, с кем ты спишь, – голос мамы звучит спокойно, однако её нижнее веко правого глаза непроизвольно сокращается несколько раз, давая понять, чего стоит такая недюжинная выдержка. – Ты уже взрослая и должна понимать, чем для тебя закончится подобная выходка, Ника.

Я скрещиваю руки на груди и вопросительно изгибаю бровь.

– И чем же? Нас в том отеле никто не узнал! Когда Макс выволок меня на улицу, я была несуразно одета, а лицо прикрывала бейсболка. Да и кому вообще какая…

– Дорогая, люди умнее, чем тебе кажется.

– Да не в этом дело!..

Мое сердце гулко колотится в груди, как и тогда, когда папа заявил, что я должна выйти замуж за Юру. От бессилия постоянно хочется плакать. Собственно, все последние дни я именно этим и была занята.

Неразумно? Возможно и так, но одно дело – украсть у человека одну ночь, о которой он, скорее всего, через месяц уже бы и не вспомнил, и совсем другое – целую жизнь.

Я не уверена, что смогу когда-либо посмотреть Юре в глаза. Моя выходка спутала все его планы на жизнь.

Папа не стал слушать, когда я сказала, что могу всё объяснить. Это к лучшему, потому что оправдаться я всё равно не смогла бы. Несмотря на стыд и раскаяние, появись у меня шанс всё исправить, я бы им всё равно не воспользовалась.

– Я не понимаю твоего протеста, – продолжает она. – Ты ведь с детства была влюблена в Юрия. Что не так? Почему ты не рада?

Шок так силен, что моя челюсть не выдерживает и отвисает.

– Мам, ты серьезно сейчас? Не знаю, как папа сумел заставить Юру согласиться на брак, но точно уверена в том, что он теперь до скончания веков будет меня ненавидеть!

– Не выдумывай, – отмахивается она.

– Тебе легко говорить…

Я замолкаю, когда мама склоняет голову набок и смотрит на меня взглядом, полным иронии и какого-то странного изумления.

– Только не говори, что вас с папой когда-то поженили так же…

В ответ она усмехается.

– Если бы так же… – на секунду отводит взгляд и, мельком рассматривая пол, улыбается своим мыслям, после чего снова возвращает внимание ко мне. – Ты выходишь замуж за своего любимого мужчину. А ко мне твой дедушка Андрей не был столь лоялен.

– Ты меня разыгрываешь, – скептически хмурюсь. – Вы с папой до сих пор по уши влюблены друг в друга, и я ни за что не поверю, что кто-то из вас не хотел свадьбы. Если ты хочешь меня поддержать, то эта попытка неудачная.

Она в ответ лишь смеется.

– У вас с Юрой тоже всё сложится, если ты перестанешь чудить. Мы с твоим папой очень любим тебя и на многое закрывали глаза. Но остальным людям, доченька, с эксцентричными, непредсказуемыми и своенравными людьми бывает трудно найти общий язык.

Она хоть и подбирает слова, но мы обе знаем: я странная. Это факт.

– Так уберегите его от меня! Не заставляете жениться.

Мама качает головой.

– Вероника, не будь такой наивной. Никто не в силах заставить взрослого, состоявшегося мужчину жениться против его воли. Если Юра согласился, значит, он сам этого хочет.

– И после этого ты меня называешь наивной?! – отчаянно всплескиваю руками. – Ты ведь знаешь, каким… убедительным папа бывает.

Она снова делает это! Смеется!

– Тут не поспорить. Этого у Сережи не отнять, – кивает. – Но помимо этого я знаю, что Юра не из тех, на кого легко надавить, моя девочка.

Ох, мама любит папу и слишком его идеализирует!

В любом случае, я не намерена её разубеждать.

Согласно кивнув, я разворачиваюсь на пятках и направляюсь в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Торчать в своей комнате – мука, но выбор не особо велик. Я из принципа не хочу заниматься чем-либо, связанным с этой чертовой свадьбой.

Родители наняли нескольких профессиональных организаторов – вот пусть они и отдуваются!

Успев подняться на несколько ступеней, я всё же решаю рискнуть и оборачиваюсь.

– Мама, мне можно взять твой ноутбук?

Папа отобрал у меня все средства связи, не потому что боится жалоб дедушке. Он не хочет, чтобы я, выражая протест, снова влипла в неприятности.

– Если только ты пообещаешь, что не станешь…

– Даже не думай ей разрешать, – убийственным тоном заявляет отец.

Подпрыгнув на месте, я оборачиваюсь и только сейчас его замечаю.

Вот черт, как не вовремя!

– Забыл документы, – поясняет он на ходу и, подойдя к маме, что-то негромко добавляет.

Я снова злюсь!

Развернувшись, несусь наверх, когда «прекрасное» известие несется мне в спину.

– Граур приедет вечером, Ника. И не дай бог, ты снова выкинешь какую-нибудь дурь.

– Отлично, я вообще из комнаты не выйду! – громко топаю по ступенькам. – Развлекай его сам!

Глава 6

Юрий

– Ты пошутил?! Скажи, что ты пошутил! Немедленно! – Алма взвизгивает, чем вызывает во мне волну раздражения. Сожаление дохнет во мне, едва успев поднять голову. – Это не смешно! Ты не можешь жениться на другой! Я пять лет ждала нашей свадьбы! Пять чертовых лет!

Она вскакивает на ноги и начинает ходить по гостиной из угла в угол, мельтеша у меня перед глазами.

– Успокойся.

Услышав приказ, она резко оборачивается.

– Как? – рявкает в ответ. – Как я могу успокоиться? Мой любимый мужчина только что сообщил мне, что женится на другой! Ты считаешь это нормальным, Юр? Я вообще не понимаю, что происходит! Мне кажется, ты решил меня разыграть…

Алма всхлипывает, решив прибегнуть в своему излюбленному виду манипуляций.

Если бы она знала, насколько мне уже похуй, не стала бы попусту лить слезы.

Осознаю, что надо её как-то утешить и успокоить, но в последние полгода я видел столько её истерик, большинство из которых случались на ровном месте, что физически не могу заставить себя испытывать чувства вины.

Учитывая частоту наших ссор, я с уверенностью могу сказать: находить повод для скандалов – её излюбленное хобби.

На этот раз я сделал за нее всю «грязную» работу.

Не горжусь собой, но и не расстраиваюсь.

Какой бы ни была Вероника в быту, хуже уже точно не будет.

– Твоей истерикой ничего не исправить, – напоминаю, когда она обхватывает свои плечи ладонями и начинает раскачиваться из стороны в сторону на манер душевнобольной.

Развернув руку, вглядываюсь в циферблат наручных часов. Попав в пробку, водитель задерживается.

Как жаль.

– Меня бесит твое спокойствие и равнодушие! – выкрикивает, и всё же топает ногой.

Остаться дома и не везти её в ресторан было верным решением. Алме всё равно, где устраивать театральные сцены. Порой мне даже кажется, что присутствие свидетелей заводит её гораздо сильнее.

Как-то раз она начала рвать на себе волосы прямо посреди ужина. Ей показалось, что я переглядывался с девушкой, сидящей за соседним столиком, после чего она передала мне записку с номером своего телефона.

Естественно, никакой записки Алмой обнаружено не было, но это не стало веским поводом для того, чтобы перестать позориться у всех на виду.

– Я понимаю, что тебе неприятно, и прошу за это прощения.

Мои сухие слова повисают в тишине.

Пусть я буду моральным уродом, но сказать мне больше нечего. Рядом с Алмой я чувствую себя абсолютно пустым. Выжатым, блядь, до капли.

– И это всё?! Это всё, что ты можешь мне сказать? – она округляет глаза, прекрасно зная, что это мой максимум. – У тебя эмоциональный фон, как у одноклеточных, Юра!

– Именно поэтому мы прекрасно дополняли друг друга.

Алма замирает и оскорбленно поджимает губы.

Видя, как её глаза наполняются слезами, мне хочется грубо выматериться.

– Ты хочешь сказать, я – истеричка? – вздергивает подбородок и поднимает глаза к потолку. – Как ты можешь быть таким жестоким?!

Вот же срань!

Стоило и дальше молчать. Сейчас начнется…

Я оказываюсь прав в своих предположениях.

Подойдя вплотную к креслу, которое я занимаю, Алма пристраивает свою задницу на подлокотник и касается ладонью моего плеча. Её глаза по-прежнему полны слез.

– Юр, любимый… Ты ведь знаешь, почему мне так трудно порой себя контролировать… – с ее губ срывается всхлип. – Эти антидепрессанты, они делают меня такой плаксивой…

«Да, антидепрессанты, которые ты перестала пить ещё три месяца назад».

Я общался с врачом, у которого она наблюдалась и резко перестала посещать сеансы, но Алма упорно продолжает делать вид, что продолжает лечение.

– Тебе пора брать себя в руки, – говорю спокойно, без какого-либо раздражения.

В конце концов, Алма не виновата, что мой член встал на одну шикарную девочку.

– Ты поэтому женишься на другой? Ты устал от меня, да? – в её голосе звучат нотки надежды. – Так я изменюсь, Юр! Пожалуйста, дай мне ещё один шанс. Прошу…

– Дело не в этом.

Рассказывать ей о том, что случайно трахнул в гостиничном номере дочку крупнейшего партнера отца, я не планирую. Черт его знает, как Алма может отреагировать на такое известие. И что может выкинуть – тоже не знаю.

Стоит сразу пояснить: я не свою измену считаю случайностью, а то, что этой самой горе-эскортницей оказалась именно Вероника.

Хотя, будь на её месте какая-нибудь другая девушка, и уж тем более шлюха, я бы к ней не притронулся.

– Юр, из тебя всё клещами приходится тянуть! – всплескивает руками, но на этот раз быстро берет эмоции под контроль, натягивая на губы легкую улыбку. – Я всё понимаю.

Сейчас будет новый виток манипуляций, на который я зачем-то ведусь.

– И что ты понимаешь?

– Я не нравилась твоим родителям, и они нашли для тебя более подходящую девушку.

Да ну блядь!

– Родители здесь ни при чём?

– Я тебе не верю, – её голос дрожит. – На их месте я бы тоже хотела, чтобы моему ребенку досталась полноценная женщина, а не бракованная.

Алма начинает реветь.

Весь следующий час у меня уходит на то, чтобы её хоть как-то успокоить и привести в чувства.

Я чертовски устал от её истерик, но мы были вместе больше пяти лет, и игнорировать её слезы было бы низко с моей стороны.

– Отвезешь меня домой? – поджимает губы, стараясь сдержать слезы.

Полчаса назад водитель отписался, что подъехал и ждет её на парковке, но расфокусированный, полный мольбы взгляд, устремленный на меня, в который раз меняет все планы.

– Собирайся, – сам не знаю, зачем соглашаюсь.

Глава 7

– Ты зайдешь? – с придыханием спрашивает Алма и, ловя мой взгляд, заглядывает в глаза взглядом доверчивого котенка.

Будто тумблер сработал, и ее настройки кардинально сменились. Сбросились до нулевой версии.

Черт.

Меня едва ощутимо ведет.

Как бы ни старался забыть, я всё ещё отчетливо помню те времена, когда она постоянно была такой. Веселой, жизнерадостной, психологически устойчивой.

Каждый раз в такие моменты я задаюсь вопросом: можно ли было ей как-то помочь справиться с болью утраты и не потерять себя?

Чувство вины, затаившееся где-то под ребрами, вновь оживает.

Начиная на себя злиться, я отвечаю чуть резче, чем следует: