Ты будешь мой (страница 5)
– Нет, мы ведь всё только что обсудили. С этого дня встреч наедине больше не будет.
Она кивает, дескать, как скажешь.
Начиная чувствовать себя гадко, поспешно прощаюсь и, дождавшись, когда она войдет в подъезд, срываю авто с места.
Кто бы что ни говорил, по щелчку пальцев задавить в себе чувства ни у кого не выходит. Мы с Алмой устали друг от друга, но при этом она продолжает оставаться женщиной, которую я безумно любил. И даже сейчас, когда все «прелести» её характера выебали мне мозг на корню, перестать о ней заботиться мне кажется чем-то неправильным.
В конце концов, косяк за мной реально имеется. Расстаться стоило совершенно не так. Чувствую себя мудаком, и мне это не нравится.
Вселенная в моменте решает надо мной посмеяться: не проходит и пяти минут, как от Алмы приходит сообщение:
«Юр, я совсем забыла спросить. Мне квартиру нужно освободить? Ты заедешь ключи забрать, или мне оставить их консьержке?»
Сука-а-а…
Недолго длилось ее просветление.
Несмотря на приличную скорость – стрелка спидометра уверенно ползет к отметке «120» – я на пару секунд прикрываю глаза.
Да ну на хуй…
Не хочу ей грубить, поэтому отбрасываю телефон в сторону пассажирского сиденья. Отрикошетив, он падает на коврик.
Можно подумать, я хотя бы раз забирал у нее свои подарки или хотя бы намекал, что такая ущербность в принципе для меня допустима. Квартира, несомненно, один из самых дорогих, но, блядь, с какого, черт возьми, хрена я должен её забирать?
Алма снова манипулирует, а я снова ведусь, как последний дурак, разве что внешне оставаясь невозмутимым.
Пора с этим кончать.
***
Вернувшись домой, проверяю рабочую почту и, ответив на несколько срочных писем, отправляюсь в душ.
На вечер запланирован ужин у Орских, а мне ещё необходимо успеть заехать в офис и подписать несколько договоров, сроки которых, как оказалось, истекли ещё пару недель назад. Поскольку пролонгация не была выполнена в установленном порядке, придется их заново перезаключать.
Телефон снова оживает. Решив, что это Алма хочет вытряхнуть из меня напоследок душу, я беру его в руки, уже будучи заведенным.
«Черт, до чего же хорошенькая малышка», – сообщение брата дополняет круглая желтая рожа, пускающая слезу.
«Если ты передумаешь, я сам могу на ней жениться. Ты только скажи», – еще одно прилетает.
Перечитав, решаю, что он снова переборщил с бухлом. Хотя ещё день, это странно.
«Заканчивай бухать, придурок», – набираю ответ.
«Да подожди ты, у меня сеть подвисла», – получаю от Михи ответ, и следом в чат падает фотография Вероники.
На фоне океана блондиночка стоит в откровенном черном бикини.
Сказать, что у нее фигура шикарная, значит, не отдать должное стараниям природы. Ни на хирургическом столе, ни в спортзале такую красоту не создашь. Она очень женственная и пиздец какая сексуальная.
Глядя на её снимок, можно смело задаться вопросом: а такие соблазнительные девки реально существуют?
Если бы не видел её собственными глазами и не чувствовал под собственными пальцами нежнейшую кожу, непременно бы усомнился.
«У тебя тоже привстал?» – Миха сегодня в ударе.
«Я, конечно, рад за тебя, но не совсем искренне».
«Если узнаю, что ты дрочишь на мою будущую жену – оторву твою бесполезную голову», – предупреждаю его, перед тем как отправиться в гардеробную.
Сборы занимают от силы десять минут, и, вернувшись в спальню, я нахожу в телефоне новые послания брата.
«Похоже, с сегодняшнего дня у меня появились от тебя секреты».
«Ты меня старше всего лишь на год, а ведешь себя как старый дед. Не вижу ничего плохого в том, чтобы полюбоваться красивой девочкой».
Желание позвонить нашей матери и уточнить, часто ли малой в детстве бился башкой, резко возрастает.
Он всегда ведет себя чудаковато, но при этом видит и осознает границы дозволенного. Сегодня же его явно несет.
Или это я завожусь на ровном месте?
Мне пиздец как не нравится, что он пялится на Веронику.
Да, вот такие примитивные собственнические инстинкты. Сам удивляюсь, потому что раньше за мной их не наблюдалось.
Я всегда считал, что вся эта хрень с ревностью и с запретами напрямую связана с заниженной самооценкой, коей у меня никогда в жизни не было.
С ходу даже не припомню случая, когда бы мне приходись вскипать из-за внимания других мужиков к Алме, хотя успехом у противоположного пола она всегда пользовалась. Даже сейчас, несмотря на то что многие знают, каким скверным стал её характер.
Когда мы познакомились, Алме только-только исполнилось двадцать. Будучи на тот момент студенткой юридического факультета, она пришла устраиваться к нам в компанию на стажировку.
Можно сказать, что я сразу запал на нее.
Поэтому, не пожалев сил, начал ухаживать за ней в тот же день. И, видимо, неплохо старался – сопротивление пало спустя пару недель.
Первые годы мы горели друг другом, после – страсть начала постепенно стихать. А последние месяцы и вовсе разве что с адом можно сравнить.
***
К дому Орских я приезжаю, как всегда, вовремя. Врожденная пунктуальность, и никуда от нее не деться.
Забрав цветы для Вероники и её мамы с заднего сиденья авто, направляюсь к парадному входу, где меня уже ждет Сергей Александрович.
Никаких эксцессов. Мы с ним всё обсудили по телефону ещё до того, как информация о безбашенном поступке его дочери могла стать достоянием общественности.
Понятия не имею, о чем думала малолетняя дурочка, когда решила прикинуться шлюшкой.
Собственно, именно этот вопрос меня волнует больше всего. И, похоже, не только меня.
Обменявшись рукопожатиями, мы направляемся в дом. Орский ведет себя непринужденно, но многолетний опыт переговоров позволяет мне почувствовать его нервозность.
Осуждать мужика не за что. Я бы тоже охуел при таком раскладе.
Невольно думаю о младшей сестре. Они с Вероникой почти что ровесницы, но Полька никогда не была импульсивной и ветреной.
Чего не скажешь о моей будущей жене.
Мы успеваем войти в просторный холл, когда где-то поблизости раздается рассерженный голос Вероники.
– Макс, чего ты заладил, зачем да зачем? Тебе ли не всё равно?
– Нет! Я хочу знать, какого дьявола ты устроила это всё?!
Не замечаю, как постепенно шаг замедляю.
Не замечая нашего присутствия, Вероника несется к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Вероника! – снова окликает её брат, и девчонка, не раздумывая, оборачивается.
– Да поспорила я с подружкой, дескать, мне не слабо завалиться в номер к незнакомому мужику и переспать с ним! Цель она выбирала, я не знала, что там будет Граур! Случайно так вышло! Ты доволен, Максим?! Утолил свое любопытство?
Закончив свою пламенную речь, она слегка поворачивает голову и видит нас.
Впервые вижу, чтобы краска так резко сходила с чьего-то лица.
Глава 8
Ой-ой. Кажется, я снова знатно накосячила.
Божечки… И кто только тянул меня за язык?!
С прискорбием сообщаю: ещё немного, и чувство стыда станет частью моих базовых настроек. Хочется в голос завыть, потому что мне не нравится раскаиваться в чем-либо!
Я бросаю взгляд на папу, сидящего во главе стола и ведущего беседу с Юрой.
Под ложечкой начинает сосать. Особенно когда Сергей Александрович быстрым движением поправляет воротник своей белоснежной рубашки.
Ясно. Папуля не на шутку рассержен, но старается сдерживаться.
Шестое чувство подсказывает – останься мы сейчас с ним наедине, и я выхвачу люлей со скоростью звука. Снова.
Досадно, конечно, но чувство собственного достоинства заставляет меня держать лицо до последнего. Расправив плечи, я невозмутимо накалываю креветку на вилку и отправляю в рот.
Если после ухода гостей меня все равно ждет взбучка, то почему бы не подкрепиться перед ней хорошенько? Мало ли, вдруг папенька начнет жестить, и мне придется объявить голодовку?
Не хотелось бы…
Я машинально поднимаю руку и касаюсь пальцами золотого чокера. Почти что зеркалю движения папы, только, за неимением воротника, поправляю крупный черный бриллиант, красиво украшающий мою яремную ямку.
Каким-то чудом папа периферийным зрением замечает мои движения и, похоже, решив, что я снова захотела его подразнить, посылает в мою сторону убийственный взгляд.
Мгновенно хочется оправдаться и сказать, что это всё нервное, но вместо этого я вздергиваю подбородок и выдерживаю его тяжелый, пронизывающий насквозь взгляд.
Конкретно этот аксессуар папочке жутко не нравится. Когда Глеб и Василиса – мои дядя с тетей – подарили мне его на восемнадцатилетие, он разозлился. Сказал, что на такой только собак садить или с содержанками расплачиваться за отлично выполненную работу. Это, можно сказать, цитата (слово «содержанка» папа заменил на более хлесткое). После, конечно, были уточнения, дескать, в моем возрасте рано носить столь дорогие и вызывающие украшения, но не суть.
Мне показалось очень символичным надеть этот чокер на сегодняшний ужин. Так сказать, получите и распишитесь.
Не буду скрывать, мне очень хотелось позлить и папу, и братьев.
Кто ж мог подумать, что Макс меня так жестко подставит.
Ну ладно, не только он, но и мой длинный-предлинный язык. Если бы я знала, что Юра может услышать мои глупые слова о споре, которого, блин, и не было вовсе, то отгрызла бы его к чертовой матери! Глядишь, тогда бы и проблем в моей жизни стало поменьше!
И кто меня только просил так язвить?
Не жизнь, а сплошная черная полоса!
На Граура я принципиально не смотрю весь вечер. Боюсь не выдержать и разрыдаться прямо на его глазах. Никогда в жизни я не позорилась так часто перед мужчинами.
– Веронька, ты с Глебом и Васенькой давно общалась в последний раз? – обращается ко мне бабушка, вырывая из нерадостных мыслей. – Я что-то третий день не могу им дозвониться.
Подобравшись, я перевожу взгляд на бабулю.