Но Александр не мог сосредоточиться на отношениях только с монгольской державой, которой была подвластна Русь. Его не оставляли в покое западные силы, возглавляемые папой римским. В 1248 году Иннокентий IV написал Александру Невскому две специальные буллы – 23 января и 15 сентября. В одной из них содержалась ссылка на встречу в Каракоруме специального посланника папы монаха-францисканца Плано Карпини с отцом Александра Ярославом Всеволодовичем, на которой якобы великий владимирский князь высказал желание подчиниться римскому престолу. Скажем сразу, никто из исследователей не нашел документального подтверждения этого факта, равно как и сам Плано Карпини в своих отчетах о поездке в Каракорум не приводит этого эпизода. Но в папской булле именно на этом основании князю Александру предлагалось подчиниться римскому престолу – якобы осуществляя намерение отца, не успевшего это сделать из-за смерти.

В булле от 23 января папа предлагает князю признать римскую церковь, самому ей повиноваться и подданных привести в ее лоно. Не ограничиваясь обещаниями вечного блаженства, которое наступит после присоединения к латинской церкви, папа предлагал Александру и сугубо материальные выгоды от союза с католиками: «Как только проведаешь, что татарское войско на христиан поднялось, чтобы ты не преминул немедля известить об этом братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы… мы смогли безотлагательно поразмыслить, каким образом, с помощью Божией, сим татарам мужественное сопротивление оказать»^[59].

Вернувшегося из Каракорума князя дожидались два римских кардинала, которых Александр терпеливо выслушал, посоветовался с приближенными боярами и дал папе письменный, а кардиналам устный ответ: «Сии вся добре съведаем, а от вас учения не приемлем»^[60].

За этими простыми словами – от вас учения не приемлем – судьбоносный выбор: политический и религиозный. Мы не зря упомянули, что принимал князь Александр папских кардиналов после поездки в далекую Монголию. По дороге туда и обратно он увидел состояние разоренной и разобщенной Руси на контрасте с могучей монгольской державой без конца и края. Увидел и убедился: «При малочисленности, нищете и разрозненности остатков тогдашнего русского населения в восточных землях нельзя было и думать о том, чтобы выбиться оружием из-под власти монголов»^[61].

Князя Александра не поняли и не поддержали его братья – великий князь Владимирский Андрей и тверской князь Ярослав. Они вместе с галицко-волынским Даниилом Романовичем образовали антиордынский союз. Хан тут же направил на Русь свои отряды: рать Неврюя – во Владимирское княжество, а рать Куремсы – в галицко-волынские земли. «Татары же рассыпались по земле, и княгиню Ярославову схватили, и детей поймали, и воеводу Жидослава здесь убили, и княгиню убили, и детей Ярославовых в полон отправили, и людей без числа повели, и коней, и скот, и, много зла сотворив, ушли»^[62].

Труден был путь Александра Ярославича Невского на посту великого владимирского князя. Пришлось снова воевать со шведскими крестоносцами, утихомиривать новгородских и псковских бояр, выстраивать непростые отношения с монгольскими ханами, чтобы обеспечивать мир и покой в русских землях. Много добрых дел успел сделать князь Александр Невский за свою короткую жизнь. Одним из таких достижений будет освобождение русских воинов от участия в татарских войнах. Но все же главным его историческим подвигом стал непростой выбор, который он сделал, находясь между двух сил и двух цивилизаций – Запад и Восток.

Отчетливо, точно расставленными акцентами рисует ситуацию на Руси и место в ней князя Александра Невского историк Н. И. Костомаров, начиная свое исследование такими словами: «XIII век был периодом самого ужасного потрясения для Руси. С востока на нее нахлынули монголы с бесчисленными полчищами покоренных татарских племен, разорили, обезлюдили бо́льшую часть Руси и поработили остаток народонаселения; с северо-запада угрожало ей немецкое племя под знаменем западного католичества. Задачею политического деятеля того времени было поставить Русь по возможности в такие отношения к разным врагам, при которых она могла удержать свое существование. Человек, который принял на себя эту задачу и положил твердое основание на будущие времена дальнейшему исполнению этой задачи, по справедливости может назваться истинным представителем своего века. Таким является в русской истории князь Александр Ярославич Невский»^[63].

Глубокую по смыслу оценку деятельности князя Александра Невского дал Г. В. Вернадский в своей работе «Два подвига Александра Невского». О каких двух подвигах, которые спасли Русь, ведет речь Вернадский? Первый подвиг – это борьба с Западом. Второй подвиг – смирение перед Востоком. Два самых сильных русских князя того времени сделали каждый свой выбор. Даниил Галицкий выбрал Запад и с помощью католиков предпринял попытки борьбы с Востоком. Александр Невский, ровно наоборот, принял решение бороться с Западом, используя защиту Востока. История рассудила выбор русских князей. Князь Даниил, как пишет Г. В. Вернадский, «…выиграл несколько отдельных сражений, но проиграл самое главное – Православную Россию. Результатом его политики были долгие века латинского рабства юго-западной Руси. Не прошло и ста лет после смерти Даниила, как вся его отчина – Галицко-Волынская земля – была расхватана соседями: уграми, поляками, литовцами»^[64]. Галицко-Волынское княжество осталось лишь в истории.

Великий князь Владимирский Александр Невский своим смирением перед Востоком сохранил государственность и Русь православную. Нас сегодня не может не удивлять и поражать, насколько точно и верно оценил он тогда источник главной опасности для страны и народа, понял, что при веротерпимости и даже покровительстве всем религиям «…монгольство несло рабство телу, но не душе. Латинство грозило исказить самое душу. Латинство было воинствующей религиозною системою, стремившеюся подчинить себе и по своему образцу переделать православную веру русского народа»^[65].

Александр Невский сохранил государственность, Русь, а его потомки, основав московскую династию и укрепившись, стряхнули с себя монголо-татарское иго, открыли новую страницу государства, которое вскоре получит гордое имя Россия.

Поглощение древнерусских земель Литвой, образование Великого Литовского княжества

Ослаблением древнерусских княжеств пытались воспользоваться не только шведские и немецкие рыцари. На западных границах Руси к этому времени сформировалось Литовское княжество, которое поглощало слабые русские земли и становилось благодаря прибавлению территорий Великим Литовским княжеством. Здесь открывалось многовековое противостояние двух государств. Одно стремилось захватить и удержать в своем составе русские территории, а другое – вернуть земли «дедины и отчины». За них и будет вестись борьба. Конфликты на приграничных землях велись издавна. В «Повести временных лет» нашли отражение походы князя Ярослава Мудрого в период 1038–1047 годов против литовских племен. Среди этих походов были как удачные, так и неудачные. Но особую остроту отношения соседей приобрели, когда в 1236 году великим князем литовским стал Миндовг.

В начале 1239 года литовцы напали на Смоленское княжество, даже захватили Смоленск, изгнав оттуда князя Всеволода Мстиславича, сына киевского князя Мстислава, погибшего в битве на Калке. Великий владимирский князь Ярослав с сыном, новгородским князем Александром, разгромили литовцев и вернули княжество Всеволоду. Предводитель литовцев попал в плен, а Смоленск признал доминирование в крае князя владимирского. Историк так пишет об этом эпизоде противостояния: «В то время как на востоке русские князья принуждены были ездить с поклоном к ханам степных варваров, на западе шла борьба с сильными врагами, которые начали грозить Руси еще прежде татар. Тотчас по занятии старшего стола, в 1239 году, Ярослав должен был выступить против Литвы, которая воевала уже в окрестностях Смоленска; великий князь победил литовцев, взял в плен их князя… Но у Литвы оставалось много князей и много силы»^[66].

Миссия защитника северо-западных русских земель переходит от отца к сыну – новгородскому князю Александру. Он построил несколько крепостей на реке Шелони – как опорных пунктов в противостоянии с литовцами. Политической была и женитьба Александра на полоцкой княжне Александре Брячиславовне, что позволяло укрепить новгородское влияние в этих землях. Но и Миндовг не сидел сложа руки – он стремился расширить владения за счет древнерусских земель. Если раньше литовцы осмеливались только грабить окраины русских княжеств, то теперь он посылал своих подданных княжить в захваченных землях. Такая тактика оказалась успешной, и за несколько лет агрессивных действий он сумел подчинить себе земли Поднепровья. Путешественник и дипломат, посол папы римского Плано Карпини, предпринявший в 1245 году поездку через Киевскую Русь, отметил, «…что он во все продолжение пути находился в беспрестанном страхе перед литовцами, которые начали опустошать теперь и Поднепровье благодаря тому, что некому было противиться: бо́льшая часть жителей Руси или была побита, или взята в плен татарами»^[67].

Таким образом, после монголо-татарского нашествия древняя Русь оказалась во вражеских тисках. Северо-восточные земли находились под властью монгольского хана. На северо-западных рубежах новгородский князь Александр Невский отбивал нападки шведов и немцев. На западных границах усилившаяся Литва, в том числе за счет исконно русских земель, в первую очередь, становилась постоянной угрозой для Московского княжества, поскольку претендовала на верховенство во всех русских землях. Но власть Миндовга была непрочной, ему приходилось бороться с соперниками внутри княжества и с Ливонским орденом. Чтобы укрепить свое положение, Миндовг вступил в союз с католической церковью, в 1253 году получил из рук папы римского Иннокентия IV корону и стал первым литовским королем. Началась первая католицизация Литвы, но она продолжалась недолго. Через 10 лет в ходе заговора Миндовг погиб, после его смерти распалось и княжество, а население вернулось к язычеству.

После нескольких смутных десятилетий конца XIII – начала XIV века, когда на литовском престоле часто менялись князья, в результате очередного заговора Литву возглавил Гедимин. О его происхождении и способе вокняжения существуют разные версии. По наиболее распространенной из них, Гедимин как далекий родственник правившего тогда Витеня служил у него конюшим и, сговорившись с молодой княгиней, убил великого князя и занял его место. Этот политик, основавший династию великих литовских князей и заложивший основы литовской государственности, по общему мнению, был талантлив, коварен и удачлив. Это, безусловно, было хорошо для Литвы, но не для Русского государства. «Немцы, россияне, ляхи скоро увидели его властолюбие, Гедимин искал уже не добычи, но завоеваний…»^[68].

Так писал знаменитый русский историк Н. М. Карамзин. Эту же мысль спустя столетие высказывает и другой маститый русский историк С. М. Соловьев: «В самом начале княжения Гедимина уже упоминается о столкновениях его с князьями русскими, галицкими и волынскими»^[69].

Гедимин для расширения территории княжества и укрепления своей власти использовал различные способы. Одним из распространенных способов были брачные союзы, благодаря которым он приобретал земли. Он разрешил своим сыновьям Ольгерду и Любарту принять крещение по православному обряду, женил их соответственно на дочерях князя витебского и князя владимирского на Волыни. После смерти витебского князя Ольгерд получил в наследство всю его землю. Любарту в аналогичной ситуации достался Волынский удел. На дочери Гедимина Марии был женат тверской князь Дмитрий Михайлович. Этот брак станет началом военно-политического союза Литовского и Тверского княжеств, который в свою очередь будет столетней головной болью московских князей, так как он усилит Тверь в противоборстве с Москвой.