Козоедов вежливо раскланялся и с ними. Светленькой он порекомендовал новый роман Марининой, темненькой попенял за легкомыслие: «Вот, пришли посетители, а ты, как всегда, в домашнем».

Юра с тревогой посмотрел на старика. Егору тоже стало не по себе. У Сидора Лукича, похоже, не все дома.

– Потрясающе! Это комната как будто сошла со страниц Тургенева. – Инга захлопала ресницами, притворяясь восторженной дурочкой. – Скажите, это все вещи из поместья Зарецких?

– Увы… – вздохнул экскурсовод. – Мебель в основном с бывших дач, из особняка уцелело немногое. Есть всего лишь несколько вещей, про которые мы доподлинно знаем, что они принадлежали князю Аркадию. Они попали в музей через третьи руки.

Цепкий взгляд Егора тем временем приметил на туалетном столике маленькое зеркальце. Легкомысленная восковая девушка протягивала к нему белую руку. На крышке была выгравирована птица с человеческим лицом, столь любимая Зарецкими.

Егор тронул Ингу за локоть. «Отвлеки старика, дай мне время», – попросил он одними глазами. К счастью, они понимали друг друга без слов.

– Тут везде такие славные птички с человеческими лицами, – защебетала Инга. – Что же это значит?

Экскурсовод, польщенный таким вниманием, повел гостью в другой зал. Юра увязался с ними. Егор быстро огляделся и, убедившись, что остался один, бесшумно перешагнул через натянутую веревку, которая ограждала экспонаты. Когда он взял в руки зеркальце с печальной птицей, его, как всегда, накрыло минутное колебание, тревожное предчувствие. Что он увидит? С какой навеки похороненной тайны сорвет печать?

Он никогда не любил зеркала. В детстве они дразнили его: Егор выглядел в них тощим, лопоухим, безвольным, испуганным. Он в ответ строил им рожи и разбивал. Однажды зеркала обиделись и перестали отражать его, а вместо этого начали показывать других людей. Кривляния. Слезы. Попытки выглядеть лучше, чем есть, и, наоборот, срыв масок.

Скрипнув зубами, Егор взял себя в руки и заглянул в зеркальную поверхность.

Сначала он не признал человека, которого увидел. Разум подсказывал, что этот бритоголовый хмырь с глазами испуганного подростка – он сам. Но Егор не связывал это лицо с собой, со своей личностью. Минута липкого страха, а потом отражение расплылось, и в зеркале показалась темноволосая княжна.

Егор не сразу узнал угловатую девчонку с фотографии в медальоне. Ксения Зарецкая выросла и расцвела, превратившись в настоящую красавицу. Она выглядела немного взволнованной, но счастливой. Егор невольно засмотрелся, глядя, как молодая княжна расчесывает волосы, по-разному собирая их, любуется собой, примеряет то одно, то другое украшение. Иногда она в шутку насупливала брови, делая дурашливо-серьезный вид, чтобы через пару мгновений расплыться в заразительной улыбке.

Ксения, прихорашиваясь, явно куда-то собиралась. В гости? На прогулку? Егор старался запомнить как можно больше деталей, чтобы из мелочей воссоздать картину. Уютный сумрак будуара. Пастельно-бежевая обивка стен. Дверь за спиной – массивное дерево, тот же узор с птицами, бронзовая ручка с завитушками. Вот створка приоткрылась буквально на ладонь, и Ксения быстро обернулась, густо покраснев. Ее окликнули? Княжна что-то крикнула, несколько раз махнула рукой. Просит подождать? Кто ее так смутил? Вряд ли отец, сестра или слуга. Возможно, возлюбленный?

Егор отчаянно, до рези в глазах, впился взглядом в темную щель быстро закрывающейся двери и вдруг увидел там знакомое лицо со шрамом над бровью. Свое лицо. Это он, Егор, непрошеный гость, который вторгся в спальню Ксении и теперь подсматривает за ней, словно убийца. Его окатило чувство стыда.

«Спокойно, – сказал себе Егор. – Меня там не могло быть, это игра воображения. Окно в прошлое закрылось, зеркало отражает мое лицо, это нормально. Девушка давно умерла, и ты не можешь повлиять на ее жизнь. Это как фотография или кинопленка».

Осторожно положив зеркало на место, Егор пошел на голос хранителя музея.

5
Егор
Пропавшие люди

Сидор Лукич Козоедов, несмотря на жуткую привычку разговаривать с восковыми фигурами, оказался не только увлеченным энтузиастом, но и милым, доверчивым человеком. Он охотно отвечал на вопросы и сожалел, что не может сейчас точно назвать, какие из вещей принадлежали Зарецким. Без лишних вопросов старик принял на веру историю о студентах на практике, готовящих экспозицию о быте дворян для выставки в городе. В этом маленьком обмане помог студенческий билет Юры Тишина.

На прощание Козоедов пообещал поднять старые конторские книги, по которым, при достаточном терпении, можно было бы отследить судьбу экспонатов. Для этой кропотливой работы он готов был выделить собственную кухню и сулил какое-то особенное крыжовенное варенье.

– Мы еще заглянем, – пообещала Инга.

– Конечно, – проскрипел Сидор Лукич. – Вы придете раньше, чем думаете.

Налетевший ветер взъерошил лохматые головы пионов, лебеди с кровавыми клювами согнули шеи. Казалось, они кланяются, провожая гостей.

Распрощавшись с хранителем музея, фальшивые студенты отыскали тихий уголок на тенистой стороне улицы. Егор медленно и обстоятельно рассказал обо всем, что увидел в зеркале.

– К сожалению, этот крючок оказался пустым, – закончил он.

– Зато мы теперь знаем, что Ксения была кокетлива, нравилась себе и любила вертеться перед зеркалами. – Инга улыбнулась. – И, похоже, была влюблена. Уже что-то!

Она потянулась к вороту майки, но одернула себя. Егор давно заметил ее привычку машинально касаться шрама в моменты задумчивости.

– После твоего рассказа я стала лучше понимать и чувствовать ее, – сказала Инга, немного помолчав. – Знаешь, я бы еще раз побывала в ее комнате. Я надеюсь, что сегодня увижу княжну во сне, но мне нужно поймать настроение.

– Отлично, – кивнул Егор. – Прогуляемся до поместья. И хорошо, что без Мити.

– Ты ему не доверяешь? – спросил Юра.

Он сам держался особняком, много думал, крутил в нервных тонких пальцах кубик Рубика, но не делился соображениями.

– Почему? Он же простой, как пять рублей. Просто боюсь, что он шею свернет.

К усадьбе подошли со стороны главных ворот. Поместье Зарецких приветствовало гостей вороньим гомоном в кронах деревьев, свистом ветра в выбитых окнах и перезвоном нитей судьбы на сквозняке. Усадьба выглядела еще более угрюмо, чем при первой встрече, – труп дома, выгрызенный падальщиками изнутри, который нужно было препарировать. Егор повидал и облазил немало заброшек. Там прятались сбежавшие из дома дети, или, бывало, пытались скрыть свои грехи преступники. Кто же ты, княжна Ксения, – беглянка, жертва или злодейка?

– Осмотрим правое крыло? – предложил Юра. – Там мы еще не были.

Дверь в бывшей пионерской комнате поддалась не сразу. Она вела в коридор, который с одной стороны упирался в злосчастное трюмо с разбитым зеркалом. Если идти в противоположном направлении, на повороте открывался арочный проем. Егор первым шагнул в пыльный сумрак.

Похоже, раньше это место служило бальным залом. Высокие стрельчатые окна комнаты были до середины заложены кирпичом, а сверху заколочены досками. Лучи, пробиваясь сквозь щели, падали светлыми полосами на стены и немного рассеивали темноту. На вытертом паркете еще угадывались набранные из дерева узоры.

Заметив на дверном косяке свежую надпись, вырезанную ножом, Егор навел на нее луч фонаря. «Спи вечным сном», – желал кому-то неизвестный вандал.

Один конец зала переоборудовали под сцену. Сверху были прикреплены выцветшие плакаты, нарисованные от руки и украшенные елочной бахромой. С потолка свисал черный скелет люстры, в котором не осталось ни единой стекляшки. Через прутья каркаса была протянута тонкая веревка с осколками елочных игрушек, конец которой исчезал в оконном проеме. Безумный художник пробрался и сюда.

Инга вышла на середину зала и сделала реверанс. От ее движения нить судьбы качнулась, а прикрепленные к ней осколки зазвенели и закружились. Юра смущенно кашлянул.

– Что она делает? – спросил он тихо.

– Ловит эмоциональную связь с Ксенией, – ответил Егор. – Фил рассказывал, Ксения любила танцевать.

Он уже видел раньше, как уживается со своим талантом Инга, поэтому не удивился. Зато Юра, как завороженный, следил за этим неловким танцем под мерное звяканье осколков. Страха и восхищения в его глазах было поровну.

– Егор, а вас самих не пугает то, чем вы занимаетесь? – спросил наконец Юра.

– Спокойно. – Егор положил руку ему на плечо, чтобы парень не выкинул какую-нибудь глупость. – Мы не в первый раз ловим призраков на живца.

Инга вдруг оступилась, неуклюже качнулась, ловя равновесие, и оборвала танец. Обернувшись к зрителям, она изобразила шутовской реверанс. Егор два раза хлопнул в ладоши.

– Ужасное зрелище, да? – Инга рассмеялась, наморщив нос и встряхнув пламенно-рыжей гривой. – Чувствую, из меня не выйдет Ксении Зарецкой. Лучше бы мне пришлось перевоплощаться в кухарку.

Она уже остановилась, но доски пола все еще тихо поскрипывали, словно старый дом ворчал на неловких гостей.

– В платье и при свечах сошла бы за княжну, – снисходительно одобрил импровизацию Егор и вдруг оборвал сам себя. – Тихо! Слышите?

Скрип доносился из коридора, ведущего в левое крыло. Это не Инга разбудила особняк. Кто-то еще ходил по дому, и прямо сейчас его шаги удалялись, затихали. Егор развернулся, полоснув лучом фонаря вдоль коридора. Никого. Только потревоженная пыль кружилась в луче света.

Егор медленно вдохнул и выдохнул пыльный воздух, успокаивая колотящееся в груди сердце. Он не боялся за себя, но рядом стояла Инга, на лице которой сверкала непонимающая улыбка. Сможет ли она быстро бежать? У нее туфли на платформе, в которых ходить-то тяжело. А на Юре красный свитер – яркий, как мишень. И ведь их обоих притащил сюда Егор. Может, правда померещилось?

В этот момент в глубине особняка скрипнула дверь.

Егор бросился на звук. Под подошвами ботинок захрустело стекло. Луч фонаря бежал впереди него и напуганным мотыльком метался по стенам. В сумраке искажались контуры предметов, а тени становились похожими на стаю диких тварей, идущих по следу. Егор проскочил пионерскую комнату, заглянул в бывшую столовую и мертвую оранжерею – никого. Только покачивались натянутые повсюду нити, перекликаясь между собой тихим звоном и лязгом. Дом снова играл с ними.

Уже шагом Егор прошел через столовую и оказался в холле. Там ему навстречу вышла Инга. Не в ее привычках было смирно сидеть в уголке и ждать, чем закончится дело.

– Мы ничего не слышали, – развела руками она.

В светло-карих глазах плескалась тревога. Желая приободрить ее, Егор вымученно усмехнулся и сказал:

– Наверное, ветер качнул несколько нитей, и они создали эхо.

– А еще здесь живут крысы, – напомнил Юра, следом заходя в холл.

Точно. Они даже видели одну из них вчера. Егор почувствовал себя одновременно параноиком и круглым дураком.

– Вот так и появляются легенды о призраках и мертвых немцах, – сказал он. – Что, двигаем дальше?

Он шагнул к лестнице, но заметил, что Юра застыл на месте, бросая встревоженные взгляды то на частично обвалившиеся перила, то на огненного демона на стене.

«Совсем мальчишка, – вдруг подумал Егор. – Ненамного старше Мити».

– Если хочешь, подожди нас в беседке, – предложил он.

Юра покачал головой и молча пошел вперед, стараясь не смотреть на свисающий с потолка змеиный хвост веревки.