Осенний эспрессо со смертельным исходом (страница 6)
– А тебе, Петя, любая мазня искусство, лишь бы продать побыстрее, – ядовито парировала Наташа.
Элла тихо поставила на стол поднос с чаем, но звон чашек прозвучал как похоронный звон по мирной беседе.
Алиса склонила голову к картине, где среди абстрактных мазков вишня смотрелась как кровавое пятно на снегу.
– Странный подарок, – заметила она. – Особенно если учесть, что…
– Что вишня была для мамы смертельна? – тихо, но четко закончил за неё Глеб.– Да. Очень… символично.
Алиса аккуратно водрузила картину на место, прислонив её к стене и отряхивая колени.
– Так почему же вы так отчаянно прятали эту картину? – спросила она, наблюдая, за реакцией четверых взрослых людей.
– Семейные разборки, – бросила Наташа, избегая взгляда Алисы. – Тебе не понять.
Петр, скрестив руки на груди, смерил Алису насмешливым взглядом.
– А тебе-то что до нашего цирка? Кто тебя, вообще, прислал? – Его глаза сузились. – Может, Анна? Или наш «любимый» папочка нанял шариться по чужим квартирам?
– Прекрати, Петр, – тихо, но с упреком произнес Глеб, проводя рукой по лицу. – Человек просто соболезнует… Не нужно…
– Ага, соболезнует, – язвительно перебила Наташа. – А потом пойдет «соболезновать» соседям, выспрашивая, кто из нас маму в последний раз видел и что ей говорил. Нам и так всего хватает.
Элла, обычно такая тихая, вдруг резко встряхнула чайник:
– Может… может, просто чаю? – предложила она дрожащим голосом, но все проигнорировали эту жалкую попытку перевести тему.
Алиса почувствовала, как атмосфера в комнате из «уютного чаепития» стремительно превращается в «допрос с пристрастием».
– Я просто пытаюсь разобраться, что случилось с Ларисой, – спокойно сказала она, наблюдая, как Глеб нервно постукивает пальцами по столу, а Пётр начинает напоминать разъяренного быка.
– А нам вдруг стало интересно, – Наташа прищурилась, почему это тебя так волнует смерть нашей матери?
– А если… смерть Ларисы не была случайностью? – осторожно предположила Алиса.
В комнате повисла пауза, настолько плотная, что можно было резать ножом – тем самым, который только что участвовал в битве за последний кусочек колбасы и теперь лежал на столе, как немой свидетель семейных разборок.
Все четверо уставились на Алису с таким выражением, будто она только что предложила пить чай через соломинку или разбавлять чай уксусом.
Глеб вздохнул, смотря в пол, но нашел в себе силы что-то добавить, обращаясь скорее к Алисе, чем к родне:
– Просто… маму многие недолюбливали. Это факт. Но чтобы… убить… – он беспомощно развел руками. – Это же абсурд. Кому она, в самом деле, была нужна? Цветочный магазин? Так он еле дышит.
– Вот именно, – фыркнул Петр. – Её если кто и хотел придушить, так это пару раз в неделю, не больше. А так – все привыкли. Жаловались друг другу и жили дальше. А ты тут со своими догадками… Не надо тут ничего расследовать.
– Но из-за этого людей обычно не убивают, – закончил Глеб, явно подразумевая: «Разве что в очень плохих романах».
Алиса так не думала. Она знала, что людей убивают по самым разным причинам: из-за денег, из-за любви, из-за наследства…
…Или, например, из-за того, что кто-то двадцать лет подряд резал колбасу неправильно.
Мысли Алисы прервал взрыв хохота. Пётр и Наташа, как комедийный дуэт на сцене, начали забрасывать её версиями одна нелепее другой:
– Может, это месть соседки-конкурентки? – фыркнул Пётр, развалившись на стуле. – Та же вечно шипела, что мама переманивает клиентов ароматом своих хризантем!
– Или тот поставщик горшков! – подхватила Наташа, делая драматическую паузу. – Помнишь, как она месяц терроризировала бедолагу из-за трещины в одном-единственном кашпо?
Пётр с торжествующим видом поднял палец:
– А вот мой вариант – Максим! У него хотя бы иногда бывают покупатели, а у мамы клиенты только на похороны цветы брали!
– Или его кот! – Наташа захлопала в ладоши. – Тот всегда смотрел на маму так, будто планировал месть за непредоставленную скидку на цветы вальерьяны!
Они хохотали, будто Алиса только что предложила искать убийцу среди садовых гномов.
Глеб покачал головой, но уголки его губ дрожали:
– Вы как дети, ей-богу. Хватит уже издеваться.
Алиса решила, что сегодня она собрала достаточно информации и потеряла достаточно нервных клеток . Она вежливо попрощалась, когда Элла неожиданно подхватила её пальто:
– Я вас провожу, – тихо сказала она, избегая взглядов остальных.
Как только дверь квартиры закрылась, и они оказались на лестничной площадке, залитой желтоватым светом старой лампы, Элла глубоко вздохнула:
– Простите за них… Они всегда такие. После двадцати лет в этой семье я научилась воспринимать их скандалы как фоновый шум, что-то вроде работающего телевизора в соседней комнате.
Алиса понимающе улыбнулась, разглядывая потрескавшуюся плитку под ногами и ржавые перила
– Но я понимаю, для постороннего человека это… своеобразное зрелище, – продолжила Элла, поправляя прядь волос. Её пальцы слегка дрожали. – Если у вас появятся новые вопросы… если вам действительно кажется, что с Ларисой что-то нечисто…– она сделала паузу, оглядываясь на дверь, – я готова помочь.
В этот момент где-то этажом выше хлопнула дверь, заставив обеих вздрогнуть. Элла быстро сунула Алисе в руку смятый листок – возможно, чек или страницу из блокнота.