Девчонку качало из стороны в сторону, как новорожденного жеребенка. Я едва удерживался от желания обнять ее за плечи. Через пару минут мне так и пришлось поступить, поскольку сама она на ногах не стояла.

Я запаниковал.

Я точно травмировал чертову пигалицу.

Голову ей разбил.

За то, что сорвался, и так грозит остаться после занятий, и еще арестуют за нанесение телесных повреждений.

Мудак – вот я кто.

– Прости, – повторял я ей, злобно глядя на каждого любопытствующего придурка, который останавливался и пялился на нас, пока мы с черепашьей скоростью брели к главному зданию.

Она была в моей футболке, которая висела на ней, как платье.

Грудь у меня мерзла, поскольку теперь вся одежда состояла из шортов, носков и шипастых бутс.

А в довершение всего на плече болтался девчоночий розовый рюкзак.

Пусть пялятся сколько влезет. Мне сейчас важнее всего, чтобы проверили ее голову.

– Я правда охренеть как виноват.

– Да хватит уже извиняться, – простонала она, хватаясь за голову.

– Ладно… извини, – пробормотал я, чувствуя, как она опирается на меня. – Но я хочу извиниться. Чтоб все было ясно.

– Ничего не ясно, – хрипло возразила она, сжимаясь от моего прикосновения. – Все кружится.

– Господи, не говори так, – сдавленно произнес я, крепче сжимая ее одеревеневшие плечи. – Пожалуйста, не говори таких слов.

– Зачем ты это сделал? – шмыгнула носом она, вся такая хрупкая, маленькая и заляпанная грязью.

– Потому что я мудак, – сообщил я, перевесил рюкзак на другое плечо и обнял ее еще крепче. – Все время лажаю.

– Ты нарочно так сделал?

– Что? – От ее вопроса я даже остановился. – Нет. – Я повернулся так, чтобы видеть ее лицо, и хмуро добавил: – Я бы в жизни так с тобой не поступил.

– Честно?

– Угу, – буркнул я, придерживая ее рукой и прижимая к себе. – Честно.

На дворе был январь.

Сырой.

Холодный.

Но по какой-то странной, сбивающей с толку причине внутри у меня все пылало.

Уж не знаю почему, только от моих слов девчонка перестала напрягаться. Она шумно вздохнула, расслабилась и позволила тащить ее на себе.

4. Уткнувшись в…

ДЖОННИ

Ценой изрядных усилий и внезапно явившегося самообладания, в другие времена подводившего, я внял желанию пострадавшей и довел ее до главного здания. Притом что хотелось просто взять девчонку на руки и бежать туда за помощью.

Я паниковал, стоило ей застонать или привалиться ко мне, и беспокойство мое с каждым таким разом росло.

Но, простояв десять минут у двери директорского кабинета и слушая, как мистер Туми рвет и мечет, я начал выходить из себя.

Почему он не забрал у меня девчонку?

Какого черта я должен стоять перед его кабинетом и держать полукоматозную пигалицу, чтобы она не рухнула на пол?

Взрослый ведь тут он.

– Ее мать уже едет сюда, – объявил мистер Туми и, раздраженно вздохнув, убрал мобильник в карман. – Джонни, как такое могло произойти?

– Я вам уже сказал. Это был несчастный случай, – прошипел я в ответ, продолжая поддерживать девчонку, которая привалилась к моему боку. – Позовите Маджеллу, пусть ее осмотрит, – в стопятьсотый раз попросил я. – По-моему, здесь сотрясение мозга.

– Маджелла дома с ребенком. До пятницы, – рявкнул мистер Туми. – Что мне теперь делать? Я не умею оказывать первую помощь.

– Тогда лучше вызвать врача, – парировал я, не давая девчонке сползти на пол. – Потому что я ей мозг на хер вынес.

– Выбирай выражения, Кавана, – огрызнулся мистер Туми.

Я ответил стандартным «да, сэр», хотя мне было плевать, в каких выражениях я разговариваю с директором.

Моя роль в Академии регби давала в Томмен-колледже неслыханную свободу. Мне делали поблажки, о которых другие ребята и не мечтали, но было бы глупо подгадить себе в первый же день после каникул.

Покалечив новенькую, свой лимит на поблажки я исчерпал.

– Мисс Линч, вы в порядке? – спросил мистер Туми, тыча в девчонку пальцем, словно она была недожаренной индейкой, от которой он не хотел подцепить сальмонеллу.

– Больно, – простонала та, приваливаясь ко мне.

– Знаю, – успокоительным тоном произнес я, крепче прижимая ее к себе. – И я пипец как виноват.

– Господи, Джонни, мне только этого не хватало, – прошипел мистер Туми, запуская руку в седеющие волосы. – Сегодня ее первый день у нас. Осталось только, чтобы ее родители явились сюда и разнесли школу.

– Это был несчастный случай, – повторил я, рассердившись по-настоящему. Девчонка опять застонала, и я, изо всех сил стараясь говорить спокойно, добавил: – У меня и в мыслях не было ее калечить.

– Скажешь это ее матери, когда она приедет, – запыхтел мистер Туми. – Мисс Линч перевели из Баллилагинской муниципальной школы, потому что там на нее нападали словесно и физически. И что же с ней случилось в первый день в Томмене? Вот это!

– Я не нападал на нее! – огрызнулся я. – Это был неудачный удар!

Пристроив девчонку под своей рукой, я уставился на этого так называемого руководителя.

– Стойте. – Меня переключило с его последних слов. – В каком смысле «на нее нападали»?

Я с недоумением посмотрел на кроху под своим плечом.

Кто мог на нее нападать?

Она же такая маленькая.

И хрупкая.

– Что с ней случилось? – услышал я собственный вопрос, обращенный к директору.

– Кажется, сейчас упаду, – пропищала она, прервав мои мысли. Она схватила меня ладошкой за предплечье. – Все кружится.

– Я не дам тебе упасть. – Я на автомате включил успокоительный тон. – Все будет хорошо. – Я почувствовал, как она сползает, и поднял ее повыше, изо всех сил стараясь удержать крошечное создание. – Я тебя держу, – утешал я, крепче ее обхватывая. – Не волнуйся.

– Так, посиди с ней, – распорядился мистер Туми, указав на скамейку возле стены, примыкавшей к его кабинету. – А я пойду раздобуду компресс или что-то в этом роде.

– Вы меня с ней оставляете? – спросил я, удивленно разинув рот. – Одного?

Директор даже не ответил.

Где ему отвечать! Жалкий трус уже был в конце коридора – отчаянно старался убраться подальше от ситуации, требовавшей его вмешательства. А ведь ему за это деньги платят.

– Козел бесхребетный, – процедил я сквозь зубы.

Чувствуя себя обманутым, я подвел девчонку к скамейке.

Бросив на пол ее рюкзак, я медленно опускал пострадавшую на скамью, пока мы не оказались на сиденье бок о бок.

Я продолжал обнимать ее за тонкое плечо, не решаясь убрать руку из страха, что она свалится на пол.

– Ну офигенно просто, – угрюмо бубнил я. – Охренительно прекрасно.

– Ты такой теплый, – прошептала девчонка, и я почувствовал, как она щекой уткнулась в мою голую грудь. – Как грелка.

– Ладно, только, пожалуйста, глаза не закрывай, – сказал я, испугавшись ее слов.

Нервно дрыгая коленями, я развернул девчонку к себе и взял ее личико в ладони.

– Эй, слышишь? – сказал я, слегка тряся ее лицо. – Эй… девочка? – Я смутился. Надо же, едва не угробил девчонку и даже не знаю ее чертового имени. – Слышишь? Открой глаза.

Она не открывала.

– Эй… эй! – уже громче позвал я. – Посмотри на меня. – Я встряхнул ее голову. – Посмотри мне в глаза.

В этот раз она откликнулась.

Она открыла глаза, и я просто охренел, едва не задохнувшись.

Божечки, девчонка-то красавица.

Конечно, я и раньше видел, что она симпатичная, но сейчас, когда я смотрел на нее так близко, что даже мог пересчитать веснушки на лице (одиннадцать штук), меня прямо вынесло от ее красоты.

Офигенно огромные синие глаза с желтыми крапинками на радужке в оправе длинных густых ресниц.

Даже не знаю, встречал ли я раньше такой оттенок синего. В залежах памяти не обнаружилось ничего похожего.

Однозначно самые восхитительные глаза из всех, что я видел.

Длинные, по локоть, темно-каштановые волосы; густые, с кудряшками на концах.

А под горой волос скрывалось личико сердечком с гладкой, чистой кожей и крохотной ямочкой на подбородке.

Над убийственно притягательными глазами изгибались идеальные дуги темных бровей. И в дополнение – носик-пуговка, высокие скулы и пухлые губы.

Губы были естественного розово-красного цвета, как будто она сосала фруктовый лед или что-то вроде того. Чего, конечно, не было, потому что последние полчаса я старался не дать девчонке вырубиться.

– Привет, – выдохнула она.

– Привет, – ответил я и тоже облегченно выдохнул.

– Это и правда твое лицо? – спросила она, безучастно разглядывая мою физиономию. Ее глаза снова начали закрываться. – Какое симпатичное.

– Ммм, спасибо, – неловко буркнул я, по-прежнему держа ее лицо в ладонях. – Другого нет.

– Мне нравится, – прошептала она. – Хорошее лицо.

И тут ее глаза снова закрылись, и она повалилась вперед.

– Нет-нет-нет. – Я хорошенько тряхнул ее. – Очнись!

Она со стоном заморгала и открыла глаза.

– Молодец, – похвалил я, тяжело выдохнув. – Не засыпай.

– Ты кто? – хрипло спросила она, полностью переложив на меня задачу держать ее голову прямо.

– Джонни, – ответил я, сдерживая ухмылку. – А ты кто?

– Шаннон, – прошептала она. Веки девчонки немного опустились, но я слегка надавил ей на щеки, и она тут же встрепенулась. – Как река^[14], – с тихим вздохом добавила она.

Я усмехнулся над ее ответом.

– Ну вот что, Шаннон «как река», – нарочито веселым тоном произнес я, изо всех сил стараясь удержать ее в сознании и разговорить. – Твои родители уже едут сюда. Наверное, отвезут тебя в больницу для осмотра.

– Джонни, – простонала она и поморщилась. – Джонни. Джонни. Джонни. Это плохо…

– Что? Что плохо? – стал допытываться я.

– Мой отец, – прошептала она.

– Твой отец? – переспросил я и нахмурился.

– Ты можешь меня спасти?

Я снова нахмурился:

– Тебе нужно, чтобы я тебя спас?

– Ммм-хмм, – сонно пробубнила она. – Погладь меня по волосам.

Ну и просьбочка! Я оторопел.

– Хочешь, чтобы я погладил тебя по волосам?

Она кивнула и подалась вперед:

– Больно.

Пододвинувшись, я повернул девчонку так, чтобы ее голова упиралась мне в плечо. Удерживая одной рукой ее лицо, другой я стал гладить ее по волосам. Не самая удобная поза, но у меня получалось.

Господи, что я вообще делаю?

Я тряхнул головой, удивляясь себе. Чувствовал себя идиотом, но продолжал делать то, о чем она попросила.

Все шло хорошо, пока она не уткнулась лицом в мой член.

Я передернулся от такого интимного контакта, да еще и член внезапно отреагировал, а пах обожгло сильнейшей болью. Попытался убрать ее лицо с опасного места, но она только громко и недовольно застонала.

А потом вытянула ноги на скамейке и пристроилась вздремнуть прямо на моем члене.

На хер такую жизнь!

Держа обе руки в воздухе, подальше от ее тела, поскольку обвинение в сексуальном домогательстве мне улыбалось не больше, чем дырка в голове, я озирался по сторонам – не появится ли кто мне в помощь, но никто не пришел.

В коридорах очень кстати не оказалось ни одного взрослого.

На хер такую школу!

Я уже подумывал сбежать, но не мог снять девицу с себя.

Конечно, ведь просто разбить ей голову было недостаточно.

И вот я просто сидел – ее голова лежала у меня на коленях, щекой она уткнулась в мой член – и молил Бога, чтобы дал мне сил не откликаться на ощущения, нараставшие внутри, и не допустить эрекции.

Помимо очевидной неуместности такого чудовищного положения мой член был травмирован.

Точнее, не столько член, сколько область вокруг него, но эрекция могла окончиться потерей сознания, и я бы отрубился рядом с этой девчонкой.

Но тут она заскулила, я опять заволновался, и катастрофы не случилось.

А моя рука как будто жила своей жизнью – я и не заметил, как она потянулась к девчонкиному лицу.