Глава первая
Напиток богов

1

В это лето Антон Антонович Долгополов впервые выбрался к Волге, и теперь они с Крымовым шли от порта вдоль набережной, наблюдая, как слева по широкой синей реке идут редкие белые теплоходы, бегут трамвайчики, тянутся баржи, шустро летают белоснежные катера и лодки. Плавают у берега те бронзовые купальщики, что торчат на пляже до захода солнца, и под присмотром своих родителей резвятся на прибрежном песке детки, которые ни за какие коврижки не хотят идти домой, от одной этой мысли бросаясь в истерику и рев. Вооруженные совочками, они упорно строят из прибрежного песка свои хижины и нехитрые дворцы, и, может быть, из таких деток и будет толк.

А Крымов и Долгополов все шли и шли вдоль самой длинной волжской набережной, одетой в камень и чугун…

Близился вечер, и народ сползал с царевских холмов, стекался из городских кварталов сюда, на благословенную землю со множеством кафе на зеленой парковой полосе. Всюду назойливо играла музыка.

Антон Антонович в мешковатом парусиновом костюме, забросив руки за спину, косолапо шагал, как старый грозный гусак, еще готовый ущипнуть за ляжку или икру неосторожного прохожего. Светились закатным золотом его вспененная седая шевелюра и такие же прозрачные пышные бакенбарды. Пружинистой неспешной походкой шел рядом с ним Андрей Крымов.

– Скажу вам так, Андрей Петрович. Господь создал для человека идеальный мир. Дом родной! Со своими правилами и обычаями. Дал с десяток заповедей. По самым скромным подсчетам. Это можно, это нельзя. Определил границы жизни и смерти. Кое-как, но человек освоил этот мир. Освоил хреново, разумеется, с мордобоем, но куда деваться? Уж какой есть человечек, такой и есть. Природа греха. Может, и с червоточиной вышел мир, но все-таки он как-то да существует. И тут появляются умники, которым неймется! Все хотят переделать на свой лад. На радость прародителю зла. И назло Господу Богу. И некоторые, как вы сами помните, с чем мы сталкивались много раз, преуспевают в этих вот усилиях. Вырываются вперед! Все им надо к звездам. И не как Юрию Гагарину или Нилу Армстронгу, нет, им надо к иным вершинам! Сверхчеловечками хотят стать они.

– Вы так издалека начали. – Крымов достал пачку неизменного «Мальборо», выбил сигарету, зацепил губами, щелкнул зажигалкой и закурил. – Я даже не знаю, куда выведет ваш рассказ, в какую заоблачную даль.

– Выведет, еще как выведет, – заверил его Долгополов. – И еще в какую заоблачную. Пойдемте к парапету.

– Хорошо, пошли.

Они подошли к широким чугунным перилам и облокотились на них. Внизу группа молодых людей бойко играла на песке в волейбол. Загорелые, в шортах и плавках, парни ловко и громко били по мячу. Попадали в сетку. Несколько девушек в купальниках оживленно болели за своих парней. Недалеко под грибком, под «божьей коровкой», на лавочке отдыхала пара старичков, муж и жена. Клевали носами. Чуть дальше вдоль берега лежали на своих покрывалах забронзовевшие купальщики и купальщицы разных возрастов.

– Так вот, коллега, мои люди уже давно следят за одним престранным персонажем, генетиком, лауреатом Нобелевской премии, неким Рудиным Львом Денисовичем.

– Здесь следят, в Цареве? – сморщился через дым Крымов.

– Да нет, конечно, в столице, – тоже поморщился Долгополов. – В нашем Цареве можно только балдеть летом под солнышком на пляже, – кивнул он на береговую линию песка с отдыхающими, – или пить коньяк в холодные метельные зимы. Какие тут изыскания? Повторяю, Рудин – академик, профессор, затворник. Но тот затворник, что не сидит без дела. Таковым, ушедшим от дел, он выглядит для всего мира. Живет так, будто и нет его. Изредка появится в своем институте генетики, буквально как призрак, пошерудит в лаборатории, и обратно. А на самом деле этот трудяга ведет самую активную научную жизнь. – Антон Антонович достал из кармана айфон. – Вот, посмотрите на него.

Крымов с любопытством уставился на экран. В прогалине между досок за листьями сада в профиль к папарацци сидел в большом плетеном кресле пожилой стройный мужчина в джемпере и читал книгу. Седая шевелюра, умнейшее одухотворенное лицо.

– Кресло почти как у вас, – заметил Крымов. – Из «Дачной вселенной», я так думаю.

– Да? Верно. Фото снято тайно, из другого сада.

– Это я уже понял. Благородная внешность, кстати.

– Еще какая благородная.

– На злодея совсем не похож. А он злодей?

– Понятия не имею, пока. Это нам с вами и предстоит узнать. Так вот, я не просто так заговорил о червоточинах этого мира. Последние годы он занимается тайными изысканиями, которые к магии имеют куда большее отношение, чем к науке. А еще точнее, объединяет эти две силы.

– А он похож на чародея, этот ваш Рудин.

– Очень похож! И ведь лицо его так мне знакомо, но почему? Но я продолжаю. В Красных Ключах, в Академическом поселке, это на северном направлении от Москвы, у Рудина есть своя большая дача, доставшаяся ему от предыдущего академика. Он ее выкупил. И на этой даче, на цокольном этаже, у него есть огромная и очень дорогая лаборатория. На этой фотографии справа видно одно из ее окошек. И в дом самого Рудина-то попадет не каждый, а в лабораторию вход запрещен всем.

Крымов сбил остатки горящего пепла вниз, огляделся, увидел рядом с лавкой урну, направился к ней, прилежно выбросил окурок и вернулся к перилам.

– Может, он там варит мет? В лаборатории?

– Издеваетесь, да?

– Совсем немного. Просто шучу.

– Может, и варит, ничего не исключено. Но главное, он там создает какое-то вещество, о котором просто никто ничего не знает. Один из моих агентов, использовав зум огромной силы, сумел сфотографировать краешек листа, на котором, как нам кажется, был написан некий рецепт. Зафиксировано три элемента: фосфор, кровь ящерицы муки-муки и кал летучей мыши.

– Кал летучей мыши? – поморщился Крымов.

– Именно. И не простой мыши, а индийской – будхини.

– Вы уверены, что есть такая летучая мышь? Что это не шутка?

– А вы не поленитесь и загляните в интернет, Андрей Петрович.

– Непременно.

– Причем молодой мыши, а не старушки. Судя по длине листа, там около десяти элементов. Мало похоже на самый простой научный эксперимент? Не так ли? И даже на не самый простой.

– Соглашусь с вами, Антон Антонович. Для лауреата Нобелевской премии рецепт необычный.

– Мои люди отметили, что с ним, Рудиным, последние годы работал его самый талантливый ассистент Виктор Осокин. Вчера он погиб на трассе во время проливного ливня.

– Занесло беднягу?

– Хуже. Его зарезали. А ехал он к своему научному руководителю. По всей видимости, это было ограбление. По вашей части, кстати, господин капитан убойного отдела в отставке.

– Да, это по моей. И что говорит следствие? Проголосовали, он остановился, и его убили?

– Возможно. Иначе зачем бы ему останавливаться в дождь на трассе? Тем более что он торопился. Рудину позвонили, рассказали, он выслушал, сказался больным и повесил трубку. Но, по всей видимости, для ученого это был удар. А теперь самое интересное.

– Помимо кала летучей мыши?

– Да, именно так, помимо. Этот Рудин Лев Денисович, академик и затворник, по слухам, хранит очень много секретов. У него откуда-то берутся драгоценные камни, и в большом количестве. Так донесли мне мои агенты. Когда ему нужно было построить лабораторию, он продал огромный бриллиант. Непонятно, как он ими завладел, этими камнями, нашел, ограбил кого-то, получил в наследство, но этот человек точно знает самые тайные секреты алхимиков. Уж я-то могу сказать это наверняка! Плавал – знаю! А еще у него, по свидетельству очевидцев, опять же моих агентов, прокравшихся к нему в дом, есть магическое зеркало, откуда он получает любую информацию. Садится напротив и разговаривает с зеркалом.

– То есть наш клиент по полной программе?

– Абсолютно.

– Но чем он опасен, не из-за кучки же кала летучей мыши такой кипиш, Антон Антонович?

– Нет, и не из-за фосфора и крови ящерицы тоже. У древнего алхимика Альбануса, жившего в шестом веке при дворе остготов в Риме, был найден рецепт «эликсира вечной жизни», и какие компоненты туда входили, как вы думаете?

– Вы это серьезно?

– Именно так, я очень серьезен. Кал молодой летучей мыши, заметьте, молодой, а не старой…

– Я заметил, но все равно мерзко.

– Фосфор, а также кровь потомков дракона Ордо, якобы с полей западных зарейнских нибелунгов. По легенде, они соседствовали вместе – драконы и люди. А знаете, чей потомок ящерица муки-муки?

– Дракона Ордо?

– Да, его самого.

– Это какая-то мифология и сказки, Антон Антонович, на находите?

– Это связь времен, Андрей Петрович, так что все сходится.

– Тогда возникает законный вопрос, а какие еще элементы перечислены в рецепте древнего алхимика Альбануса? – хитро прищурив левый глаз, спросил Крымов. – Ведь перед нами, как я понимаю, великая находка человечества?

– Я знал, что вы об этом спросите, Андрей Петрович. Вы не могли об этом не спросить. Рецепт Альбануса до нас дошел не в полном виде. Но зафиксировано еще два элемента… – Антон Антонович даже оглянулся по сторонам, будто боялся, что их подслушают. – Алмазная пыль, – прошептал он, – и толченый корень мандрагоры…

– Это уже кое-что, – задумчиво кивнул Крымов. – Дело проясняется.

– Думаю, вы знаете, что мандрагора вырастает именно там, куда попадает семя висельника вместе с мочой, когда он дергается на перекладине. Поэтому во все века мандрагора была мистическим растением – она как будто дает сцепку между миром мертвых и живых.

– Читал, читал. Тоже мерзко, еще хуже кала летучей мыши.

– Остается еще пара неизвестных нам элементов, но хорошо известных профессору Рудину и его ассистенту Осокину.

Крымов согласно кивнул:

– Ну хорошо. А теперь спустимся с небес на землю. Вернемся из Средневековья в современный мир. Второй закономерный вопрос: за что ему дали Нобелевку, этому Льву Денисовичу Рудину? Не за красивые же глаза и благородные седины?

– Нет, не за них. Он очень далеко продвинулся в своих исследованиях. Очень далеко…

– Договаривайте, Антон Антонович.

– Продление человеческой жизни – самое лакомое блюдо для всех живущих под солнцем, а для тех, у кого много денег, особенно желанное. Нищему, может, и жизнь-то не в радость, только и ждет, когда бог приберет, а богачу подавай деньки да годы. Но и не старым хрычом тому же богачу хочется жить, правда?

– Воистину так.

– Во-от. И умирать молодым и здоровым в девяносто лет тоже не хочется. Рудин работал и над омоложением клеток, и над их долголетием.

– Божественный коктейль?

– Именно так, Андрей Петрович, именно так. Мой агент следил за окнами лаборатории в институте генетики, где до ночи что-то делал Осокин, потом ученый выскочил, прыгнул в машину и уехал. Увы, в этом проливном ливне мой агент потерял его по дороге. Потом догадался, поехал в сторону дачи Рудина и увидел ту самую трагедию на дороге. Там уже была машина полиции.

– А почему Осокин работал не со своим учителем в его домашней лаборатории?

– А-а, в этом-то все и дело. Якобы лисица забралась в лабораторию Рудина и перебила там все; Осокину пришлось ехать в Москву, в институт, а сам Рудин разболелся и остался ждать его дома.

– То есть им так не терпелось провести эксперимент?

Долгополов похлопал по теплым перилам набережной.

– Именно, Андрей Петрович, именно! Это означало, что у них уже все было готово и ждать они не хотели.

Крымов закурил еще одну сигарету.

– Так-так… Выходит, что не только ваш агент следил за Осокиным? Его поджидали? Там, на трассе?

– Даже не сомневаюсь в этом, – заключил Долгополов. – Но вот главный вопрос: кто поджидал его? Кто завладел и рецептом, и, возможно, самим эликсиром, ведь чем именно занимался Осокин в лаборатории, как не реализовывал идею своего учителя? И если вся эта история с рецептом не ля-ля-ля, то нам просто необходимо узнать, в чьих руках теперь оказалось сие чудесное зелье.

На пляже последовал очередной громкий и тугой хлопок – удар по мячу. Андрею, зажавшему в зубах сигарету, хватило реакции проследить опасную траекторию летевшего пушечным ядром мяча и поймать его над своей головой.