К утру похолодало так, что пришлось скукожиться в позе эмбриона, чтобы согреться. Животные расшумелись, то ли от голода, то ли от холода. Кирилл вынул их всех, положил перед собой в одну кучу и укрылся. Спустя минуту котята умолкли. Они согрелись человеком, и человек согрелся от них. Проснулся Кирилл голодным.

Мышцы с утра разболелись. Икры на ощупь казались каменными, а мышцы на спине и плечах во время движения испытывали такую боль, что приходилось меньше двигать руками, а больше всем торсом.

Котята немного освоились и пытались играть друг с другом, не отходя от человека больше, чем на метр. Ели они с превосходным аппетитом, так же, как и сам Кирилл. После завтрака все попили чистой воды и Кирилл начал собираться в путь.

Он сделал зарядку, потому что без неё не смог бы повесить на плечи тяжёлый ящик. Упражнения сняли часть боли и вернули гибкость суставам. Собрал животных, уложил их в ящик, кряхтя, как старый дед, повесил его себе на плечи и отправился дальше.

На этот день путешественник запланировал более короткий путь. Он понимал, что без отдыха и восстановления в его возрасте такое насилие может не пройти бесследно для организма. В качестве конечного пункта выбрал районный центр, границу исследованной территории. Дальше ходить никто не видел смысла.

По прикидкам Кирилла до него оставалось порядка десяти километров. Ерунда, если идти по прямой, без всяких препятствий. Хотелось верить, что так и должно было получиться, но Кирилл знал, что ему обязательно повстречаются несколько мест, где насыпь разрушена. Так было в прошлом году, а в этом всё могло стать ещё хуже из-за сильного половодья.

С юга подул тёплый влажный ветер, предвещая хорошую погоду на день. Кирилл даже прикрыл глаза из-за непривычно яркого солнца. Природа наполнилась запахом испаряющейся влаги, сырой земли и креозота, сохранившегося в деревянных шпалах. Тело после первого километра пути снова пришло в себя. Мышцы разработались и почти не болели. Кирилл решил, что если районный центр его ничем не заинтересует, он пойдёт дальше, пока позволяет световой день.

Справа от железнодорожной насыпи параллельно шла автомобильная трасса, отделённая лесополосой в два ряда, соединяющая Оренбург и Самару. Ныне от лесополос почти ничего не осталось. Пекло сожгло лес. Там, где деревьям повезло, они просто высохли и стояли сейчас, как покосившиеся могильные кресты, от вида которых становилось тоскливо.

Народ из общины во время исследования обломал все ветки на деревьях, которые не требовали применения специального инструмента. В это лето планировали отправиться за стволами, собрав команду с пилами и топорами, опасаясь, что весенние половодья вскоре всё смоют в овраги. Монастырь пока не нуждался в стройматериалах, в разрушенной деревне было ещё из чего выбирать.

Кирилл заприметил дерево, наклонившееся из-за подмытых потоком воды корней. Высохшая крона склонилась к земле, и теперь можно было наломать с неё веток. Он снял со спины ящик и спустился с насыпи. Котята вякнули несколько раз и затихли. Земля под ногами расползалась в стороны и чавкала, когда приходилось выдирать из её объятий ноги. Однако Кириллу так хотелось развести костёр и попить горячего кипятка, что он готов был многим рискнуть, чтобы добыть дерево для костра.

Вокруг дерева земля оказалась совсем жидкой. Кирилл приметил корни дерева, едва выступающие на поверхности грязи, и прыжками пробрался к ним. Из последних сил сохраняя равновесие, он в прыжке достиг ствола и ухватился за него. Дерево качнулось под его весом и начало медленно заваливаться.

– Нет, нет, нет, – испугался Кирилл.

Позади него из грязи пружинисто вырвались корни, окатив Кирилла разлетающимися брызгами. Дерево, ломая крону, с хрустом обрушилось в канаву. Кирилл оказался в воде. Он подскочил, не удержал равновесия и плюхнулся в неё, прямо на ветки дерева. Хаотично хватаясь за них в приступе неконтролируемого страха смерти в грязной жиже, Кирилл снова забрался на ствол.

– Вот я дурак бестолковый, – выругал он сам себя.

Одежда его промокла насквозь, потяжелела. Вода стекала с неё ручьями, с журчанием снова впадая в лужу. Кирилл вздохнул, осматривая себя.

– Да, уж, сходил за дровами. – Он посмотрел на свой ящик, сиротливо стоящий на насыпи. – В другой раз кошек надо выпускать, а то, не дай бог, погибну по глупости, сгинут от голода по моей вине.

В этой ситуации его больше всего беспокоила именно их жизнь, представляющая по его разумению бо́льшую ценность для мира, чем собственная. Он старый хрыч, у которого не осталось ума. Вся его полезность происходила только из возможности помочь с расселением животных и обмена опытом по выращиванию разных культур. Стоя мокрым на дереве, он с прискорбием понимал, что чуть не угробил саму возможность сделать что-то полезное.

Ветки он всё же добыл. Вернулся на насыпь, наломал их, чтобы удобнее было пристроить на ящик, и отправился дальше. Нет, на сегодня идти дальше районного центра он не собирался. Случай с деревом выбил его из колеи. Мокрая одежда прибавила веса. Вода противно хлюпала в обуви, сколько он ни пытался избавиться от неё. При ходьбе она будто выступала из подошвы.

Первое препятствие оказалось похожим на предыдущее. Бурный поток размыл насыпь по месту старого оврага. Когда-то здесь стоял мост, а теперь его унесло далеко в поле. Метрах в трёхстах торчала из воды одна сторона его ржавого скелета. Кирилл пошёл в обход, внимательно глядя под ноги.

Ему пришлось подняться на холм, чтобы найти переправу. С него открывался прекрасный вид на окрестности. Местность казалась знакомой и незнакомой одновременно. Очертания ландшафта были теми же, но отсутствие растительности, овраги и расщелины, шрамами исполосовавшие землю, делали пейзаж иным. Отсюда же Кирилл увидел ещё одну дымящуюся аномалию. Она находилась в стороне от железнодорожной насыпи, поэтому он не собирался рассматривать её.

Появление их в таком количестве указывало на неслучайный характер. Язвы в земле предупреждали о том, что планета ещё больна и может преподнести сюрпризы. Ветер гнал белую дымку в сторону Кирилла, разбудив кошек, начавших недовольно мяукать.

– Я вас услышал, – сообщил им Кирилл и пошёл дальше.

Как только он ушёл в сторону от испарений, котята успокоились.

– Это хорошая способность. Я буду предупреждён заранее, пока вы со мной, – оценил Кирилл возможности кошачьего дозиметра.

Вернувшись на насыпь, он устроил обеденный перерыв. Спрятался с подветренной стороны, развёл костёр, на котором просушил одежду, обувь и согрел в железной кружке кипяток. Дрова ушли полностью. Так что на вечер ему остался только холодный ужин и сон.

Кипяток приятным теплом растекался по телу. Хотелось кинуть в него чего-нибудь ароматного или сладкого, но он и так был хорош. Кирилл не мог вспомнить, чего такого он пил с искренним наслаждением до катастрофы. Определённо, тогда ему не приходило на ум пить пустой кипяток. Видимо, зря.

Он выпустил мелкие пушистые комочки погулять. Они осмелели ещё больше и позволили себе отойти от человека на несколько метров, забавляясь игрой друг с другом. Кирилл наблюдал за ними с удовольствием, ощущая магию момента, контакт двух изолированных до сего момента друг от друга сущностей.

Котята обнюхивали щебень и по-взрослому пытались оставить на нём напоминание о себе.

– Так, хорош, – Кирилл поднялся на ноги, – время прогулки закончилось. Пора в дорогу, иначе мы так и останемся жить на этой насыпи.

Он собрал кошек в ящик и пошёл дальше. Недовольный писк за спиной быстро затих. Ритмичное колебание ящика сморило котят. Кириллу захотелось, чтобы его так же уложили на мягкую тряпку и понесли. Он бы тоже уснул без задних ног, просыпаясь только тогда, когда надо было дать знать о том, что в воздухе появился опасный запах.

Кирилл начал читать молитвы, выбирая случайные. Минут через десять у него пересохло в горле, и он бросил эту затею. Впереди как раз замаячила вторая проблема. С такого расстояния она выглядела самой значительной из всех встречавшихся прежде. Вода перед насыпью превратилась в огромное озеро. Понять причину его образования можно было только с близкого расстояния.

– Эту плотину точно не бобры построили, – в шутку предположил он. – Но, с другой стороны, гидромелиорацией сейчас заняться некому. Выходит, бобры.

Дорога до начала водоёма заняла полчаса. Объём водной глади внушал уважение. Сотни метров вдоль насыпи и больше двухсот метров на самом большом удалении от неё. Ветер гнал волну, как на большом озере. На самой насыпи имелись следы, указывающие на то, что раньше вода шла поверху.

Кирилл дошёл до моста и понял причину появления в этом месте большого озера. Во время толчка разрушилось только полотно моста, опоры остались на месте. Кирилл это хорошо помнил по прошлому году. Весенний поток, неся воды с обширной территории, прихватил и сельскохозяйственную технику, оставшуюся брошенной на полях: комбайны, трактора, прицепные уборщики, телеги.

Вся эта масса встала пробкой между опор, загородив вешним водам путь. Не совсем, но достаточно, чтобы набралось такое озеро, медленно уходящее через многочисленные ручьи на другую сторону насыпи.

– Карася бы сюда запустить, – пожелал Кирилл, предполагая, сколько съедобной органики плавает в этой тёмной воде.

Перебираться через плотину он не решился. Выглядела она слишком опасно. Как настоящий герой, Кирилл решил идти в обход. Пришлось вернуться к началу водоёма и обойти его по кромке. Это место и в самом деле могло бы стать первым питомником для речной рыбы. Где её взять и осталась ли она вообще на земле, он не знал.

– Не мне вам рассказывать, но рыба – это классная тема, – Кирилл всё больше разговаривал с кошками. – В ней есть фосфор, куча витаминов, её можно жарить, запекать, варить из неё уху. Это вам не комбикорм с запахом грибов трескать, это настоящая кухня.

В животе от собственных рассказов заурчало. Ностальгия по рыбным блюдам, так явно представшим перед взором, заставила организм исходить слюной.

– Так, ребятки, поговорим лучше о чём-нибудь отвлечённом. Например, о том, что в стародавние времена для кошек делали корм и продавали его в пакетиках. Я думаю, что он был вкуснее этих кубиков, которые мы с вами сейчас едим. – Кирилл резко остановился. – Да что ж это я всё о еде да о еде. Вот, к примеру, в те времена, о которых вы не помните, самой большой проблемой были деньги. Представляете? Весь мир держался на деньгах. Кто с деньгами, тот король, кто без них – нищеброд и неудачник. А знаете, как приходилось их зарабатывать? Надо было научиться продавать себя. И более успешным становился тот, кто лучше освоил способ собственной продажи. Все торговали собой, только одних осуждали, а других превозносили. А где теперь эти деньги? Нету. И никто не умер от их отсутствия. И года не прошло, как они исчезли, а никто уже и не вспоминает про них и не меряется больше размером своей мошны. Это здорово. Хотя и временно. Как только нас станет больше, людишки опять захотят универсальное средства обмена. Не хотелось бы дожить до тех времён. Деньги убивают в людях искренность, потому что они боятся потерять выгоду. А когда все без выгоды, тогда богоугодно получается. Но я вас просто так не отдам, только в обмен на опыт и знания. – Кириллу показалось, что его размышления пришли к некоторому противоречию. – Ладно, взаимовыгодное сотрудничество – это хорошо, это правильно.

Впереди показались руины районного центра, затягиваемые грязью. Год-другой, и на месте посёлка с двадцатитысячным населением не останется ничего, кроме бурого озера. Расположенный в низине, он был обречён на скорое забвение. Напоминанием о нём оставался железнодорожный вокзал, расположенный выше посёлка, и две нефтяные вышки, запаса прочности у которых могло хватить на десяток лет.