– Он ваш бывший коллега, много раз рисковавший жизнью при обезвреживании опасных преступников и раненный в руку при последнем задержании, – спокойно сказал Макар. – А Мария Гольцова никогда не состояла с моим отцом в интимной связи. В настоящее время она работает горничной и няней моего младшего сына Александера. Она – фактически член моей семьи. И я сделаю все, чтобы не оставить ее в беде. Сразу официально вам заявляю: толкнуть кого-то под поезд Мария Гольцова просто не могла в силу своего характера, натуры и воспитания.

– Мужик. Пополам его колесами рассекло. Торс. Ноги, – парировал хладнокровно Лейкин. – Час поздний. Место безлюдное. Я по поводу вашей уверенности в ее невиновности комментирую. Вдруг сначильничать ее хотел? Она защищалась. Ну и шваркнула его под товарняк.

Макар и Клавдий молчали. Факт. А им даже в голову подобная версия не пришла.

– Чего на свете не бывает, да? – усмехнулся философски Лейкин. – И не ждешь от человека, а он косячит… Жесть, одним словом.

– В отношении нашей Маши невозможно предположить даже убийство в рамках необходимой обороны от насильника, – твердо произнес Макар.

– Ее застигли на месте преступления. Свидетель ее видел. Он и позвонил в полицию. Мой наряд мимо станции проезжал. Ее задержали с поличным. Увы, мужика-жертву не спасли.

– Кто свидетель? – хрипло спросил Мамонтов.

– Незачем вам знать, – отрезал Лейкин. – Уразумей, Мамонт, одно. – Лейкин вытащил из кармана мобильный, отыскал в нем сведения и монотонно процитировал: – Гражданка Гольцова Мария застигнута при совершении преступления или непосредственно после его совершения, и очевидец указал на данное лицо как на совершившее преступление. На основании статьи 91 УПК основание к задержанию гражданки Гольцовой налицо.

– Кто свидетель? – повторил Мамонтов, словно не слыша.

– Не скажу тебе сейчас, – Лейкин покачал головой.

– Иван Иваныч, ты ж не спец в оперативке, ты великий хозяйственник, рачительный, – Мамонтов, отбросив церемонии, тоже обратился к подполковнику на «ты». – Мы с Макаром тебе посодействуем. Я помогу всем, чем располагаю. Ты раскроешь убийство. А вдруг это несчастный случай? Но все равно. Ты перед пенсией получишь большую фору.

– Я уж было хотел на транспортный отдел стрелки перевести. – Лейкин вновь тяжко, разочарованно вздохнул. – Железная дорога ведь. Так нет – тупик проклятый заброшенный! Наша подведомственная территория, оказывается. Давно не работающий перегон. Им в последний месяц из-за ремонта на путях стали пользоваться. Маневрировать тепловозами. Чего она здесь искала-то среди ночи? Ваша гражданка Гольцова?

– Ее тетка восьмидесяти лет живет сразу за тупиком, – пояснил Макар.

– В Кисловке? – Лейкин снял фуражку с огромными полями, смахивающую на панаму с кокардой, и вытер ладонью пот с бритой под ноль головы. – Вроде всего один дом в Кисловке обитаем, остальные жителями давно покинуты.

– Тетка Маши в том доме и живет, наотрез отказалась куда-то переезжать после смерти мужа. Они оба Машу вырастили. У тетки хозяйство: куры, коза. Маша в свои выходные часто тетку навещает и ходит всегда через заброшенный тупик – напрямик к дому от автобусной остановки.

– Можно нам с Марией переговорить? – хрипло спросил Клавдий. Он вновь словно и не слышал диалог Макара с Лейкиным.

– Нет, – отрезал полицейский.

– Иван Иваныч, ты ж меня знаешь. Помнишь.

– Даже если бы ты служил сейчас в органах, я б тебе все равно не позволил. Закон есть закон. А сейчас ты кто?

– Ты меня знаешь, помнишь. Дай мне с ней поговорить! – Клавдий Мамонтов сгреб подполковника Лейкина за грудки и приподнял, наклоняясь к нему. Лицо его исказилось.

– Клава! – заорал на него Макар. Он не на шутку испугался последствий. – Немедленно отпусти его!

Мамонтов разжал хватку. Оттолкнул от себя Лейкина. Тот побагровел. Тяжело дышал.

– Пожалуйста, простите его! – горячо взмолился Макар. – Все еще последствия его ранения дают о себе знать. Он порой неадекватен. Но он же ваш бывший сослуживец. Ваш прежний коллега! Его чуть не убили! В него стреляли!

– Первый и последний раз, Мамонт! Спущу хулиганство твое! Первый и последний! – Красный, злой Лейкин грозил указательным пальцем. – Грабли свои прибери. Она что, его пассия-зазноба? – резко обернулся он к Макару. – То-то он кобелем гавкает.

– Нет-нет! – пламенно заверил его Макар. – Она няня моего младшего и дом весь наш ведет. Между ними ничего такого… романтического. Да она и старше нас гораздо.

Клавдий бросил на него испепеляющий взгляд. Но Макар подготовился. Он тоже вскинул руку и погрозил другу пальцем:

– Клавдий, молчи! Ни слова больше!

– Среди ночи в непогоду… Сейчас моросит, но лило ведь как из ведра, – констатировал Лейкин. – Поскакала ваша Маша тетку-старуху навещать. А вы вдогонку за ней? Не усеку я логики событий.

Макар понял: надо показать Лейкину Машино сообщение. К счастью, Вера Павловна сбросила его Макару. Он вытащил айфон и показал недоверчивому полицейскому. Лейкин читал скупые строки долго и старательно. И даже шевелил губами. Внезапно у него самого зазвонил мобильный.

– Зая? Не спишь? Я до утра здесь завис, следака ждем… Убийство, ни дна ему ни покрышки… Магазин сама в восемь откроешь. Товар доставят с Рязани, примешь. Все проверь! Особенно тазы пластиковые – все ли в наличии по накладной. Не волнуйся, Зая, со мной порядок. Работаю! Магазин целиком на тебе завтра. – Голос Лейкина потеплел, в нем слышались деловитые и одновременно нежные обертоны.

– Магазин хозяйственных товаров вашей благоверной на трассе у рынка? – уточнил Клавдий.

– Ты, Мамонт, в охранники к миллиардеру подался за длинным рублем, а бизнес моей жены – для нас подушка безопасности, чтоб не обнищать на пенсии грошовой. Или ты насмехаешься надо мной сейчас? – Дав супруге отбой, Лейкин мгновенно посуровел.

– Правильно сделали, организовав жене мелкий бизнес, – одобрил Макар. – Сплошь и рядом подобное у стражей порядка – он бдит, себя на службе не щадит, а она торгует, капитал сколачивает на старость. На отдых пенсионный в Дубае.

– Ваша Мария Гольцова прислала вам в 1.55 весьма сумбурное и малопонятное сообщение, – прокомментировал Лейкин прочитанное. – А вы оба мне многое недоговариваете.

– Маша постоянно занята сейчас с моим младшим сыном. У нее нет времени отлучаться днем из дома из-за него, – Макар сочинял на ходу. – Она рассчитывала доехать на последнем автобусе до станции и пройти через тупик к дому тетки, переночевать у нее, а утром вернуться к нам. И в тупике она… видимо, попала в беду, понимаете?

– Нет, не понимаю, – Лейкин покачал лысой головой. Нахлобучил гигантскую фуражку с кокардой. – Темните вы оба. Почему, а?

Интересный вопрос.

Своевременный вопрос.

Важный вопрос.

Они оба знали ответ: и Макар, и Клавдий.

Но озвучивать его полиции они не стали бы ни при каких обстоятельствах.

Честь горничной Маши не позволяла.

Глава 3. Мятный джулеп и Золушка

Август. Накануне всего

Саундрек Forsaken Waltz Joshua Kyan Aalampour

После печальных и трагических поисков пропавших без вести^[1] Макар неделю пребывал в черной меланхолии, а затем решил: надо «сменить картинку». Он отправился со всеми своими домашними в Санкт-Петербург: многодетный отец семейства с дочками Лидочкой и Августой, с маленьким Сашхеном, гувернанткой Верой Павловной и горничной Машей – няней Сашхена – первым классом из Москвы прямиком в «Гранд Отель Европа».

В роли телохранителя семьи Клавдий Мамонтов должен был отправиться в Питер вместе со всеми. Но случился форс-мажор: снова вырубилась охранная сигнализация дома на озере и сломался домофон въездных ворот. Клавдий остался, вызвал ремонтников из фирмы, надеясь управиться за два дня и полететь в Питер на самолете. Но скоро лишь сказка сказывается, а дело забуксовало. Потребовался новый силовой кабель к забору и воротам, для него следовало выкопать длинную траншею. Отчаявшись отыскать надежных работяг, Клавдий взялся за канаву сам. Его раненая рука еще плохо ему повиновалась, но он счел «землеройство» силовой гимнастикой и, раздевшись до пояса, вкалывал под палящим солнцем.

Из Санкт-Петербурга лавиной шли селфи и фотографии. Корреспонденцию слала Клавдию семидесятилетняя гувернантка Вера Павловна. Их с Машей покорила обстановка роскоши, в коей они все очутились будто по волшебству. Макар снял в «Гранд Отель Европа» люкс-апартаменты «Империал». Он первое время в Питере честно держался, пил по случаю летней жары лишь мятный джулеп, набивая в стакан много льда и мяты (сахар он игнорировал), добавляя бурбона всего на два пальца.

Клавдий день-деньской рыл траншею для кабеля и мучился угрызениями совести: он ведь не исполнял свои прямые обязанности бодигарда по защите детей Макара в путешествии. А еще он меланхолично размышлял о социальной пропасти, в сущности, разделявшей его и Макара, наемного охранника и босса, несмотря на всю их крепкую мужскую дружбу. Люкс «Империал» кричал об этой социальной пропасти…

Думал Клавдий, перелопачивая землю, останавливаясь из-за боли в раненой руке, и еще об одной вещи. О событии, предшествовавшем вояжу Макара в Питер и впоследствии странным, причудливым образом тесно, нерасторжимо вплетенном в общую канву трагических, кровавых происшествий, начавшихся в заброшенном железнодорожном тупике у станции Бронницы.

Дело-то вначале не предвещало ничего плохого. Наоборот – удачу. За неделю до поездки в Питер Макар предложил Клавдию поучаствовать в сделке по серому импорту элитных авто. Мол, вложимся в доставку штучных люксовых машин: пара британцев – «Макларен», «Астон Мартин», пара «Феррари» и «Роллс-Ройс».

– Я инвестирую три четверти средств в доставку, – пояснил он. – Ты отстегиваешь свои зарплаты за месяцы работы у меня и прежние накопления, если не жаль. Третий участник – дилер, организатор схемы. У него есть заказчики – покупатели. Мы с тобой, Клава, утраиваем вложенное, когда дилер загонит здесь «Макларены» и «Феррари». Но существует крупный риск: страховки груза нет, авто могут и не доехать до границы, сгинуть. Тогда мы теряем все.

– Тебе финансы потерять на страшно, а я… Я, пожалуй, рискну. Не было ни гроша, да вдруг алтын. – Клавдий принял вызов не из алчности. Из чисто мужской бравады. – Забашляю я вашу авантюру с тачками. Это в Кембридже тебя подобным аферам выучили?

– Бизнесу, сделкам на факультетах «кэма» всегда уделялось пристальное внимание. Оценивались и убытки, и маржа, и перспективы, – скромно ответил Макар. – Не переживай. Дилер проверенный. У них с братом автофирма. Ее услугами пользовался еще отец. Они ему классный представительский «мерс» подобрали когда-то.

На следующий день они отправились к дилеру на переговоры. Беседовал с ним Макар. Клавдий, вложив в сомнительную и рискованную доставку машин через границу почти все свои невеликие сбережения, покинув автосалон, моментально о дилере позабыл. Вежливый, неприметный деляга возрастом под пятьдесят в брендовом, но поношенном синем костюме. Больше запомнилась его собачка – йоркширский терьер, сновавший по офису, тявкающий из-под стола. Дилер, помнится, звал собачонку Лучик.

Комбинация с люксовыми авто сулила доход, однако не быстрый. Она вообще могла закончиться крахом. Но проигрыша Клавдий не страшился: пролетариату нечего терять, кроме своих цепей. Он подозревал: вовлекая его в сделку, Макар пытался ненавязчиво и тактично поправить его незавидное, в общем-то. финансовое положение. Зарплата бодигарда была очень высокой, но Клавдий работал у Макара всего-то с мая месяца, а его прежняя служба в полиции вообще не давала возможности хоть что-то накопить на будущее. Последние сбережения Клавдий потратил на лечение после ранения. Еще хорошо, что ему в клинике с операциями весьма щедро и бескорыстно помог с деньгами Макар.

А тот к концу вояжа в Питер сорвался в штопор. Мятный джулеп ему осточертел. Гувернантка Вера Павловна однажды вечером позвонила Клавдию в великой тревоге: