Встретимся в полночь (страница 4)
Пейзаж поражает своим совершенством, словно картина старого мастера или фотография из туристического буклета. Водопад туманной белой лентой ниспадает на словно стеклянную поверхность глубокого темного водоема. Небольшой пляж с черным песком спускается к воде.
Боже, это так прекрасно, что я едва могу дышать. И, как в прошлый раз, тяготы моей повседневной жизни вдруг становятся блеклыми и далекими. Я слышу, как мое сердце шепчет: Просто останься здесь, где ничего не болит, где ничего не тревожит.
И тут я вижу фигуру человека, стоящего у кромки воды, освещенную лунным светом.
Потрясенная, я стою в ветвях, будто ягуар, притаившийся на страже добычи. Я знаю эти плечи. Этот накрахмаленный темно-синий блейзер, эта идеальная осанка, эти сверкающие тяжелые часы. Я не понимаю.
Почему он снова мне снится?
Я зажмуриваюсь. Мятно-зеленый. Светло-лиловый. Лососево-розовый.
Я открываю глаза… он там же.
Что ж, я не позволю ему разрушить и этот сон. Я просто улизну, прежде чем он заметит, что я…
– Эй!
Слишком поздно. С удрученным вздохом я выбираюсь из кустов и иду к парню на берегу.
– Снова ты, – говорю я, осматривая его в поисках каких-либо изменений. Если бы это был сон, разве мой разум не изменил бы его каким-нибудь образом? Но он выглядит точно так же.
В уголках его губ появляется кривая улыбка.
– Я тоже рад тебя видеть, девушка с поляны с роялем. – Он поднимает глаза, разглядывая пышные оранжевые цветы, распускающиеся прямо из устья водопада. – Думаю, это довольно крутое место, – продолжает он, пожимая плечами. – Если только ты не была на Бали или в Сен-Тропе.
Ух ты. Не слишком претенциозно?
– Не всем нам везет побывать в таких местах, – говорю я.
У меня в груди все горит: то же чувство, что и прошлой ночью, будто он все разрушает. Я хотела – мне нужно было, – чтобы это стало моим убежищем. Может быть, я несправедлива к нему, но он действует мне на нервы.
Я закрываю глаза:
– Я не могу, – бормочу я.
– Чего не можешь? – озадаченно спрашивает он.
– Мне нужно… я просто пойду, ладно? – С этими словами я разворачиваюсь и ухожу.
– Что? Куда ты? – Он спешит за мной. – Серьезно, подожди секунду…
Я оборачиваюсь. Пытаюсь подавить нахлынувшие эмоции. Пытаюсь не расплакаться.
– Послушай. Здесь много места, так что давай просто посидим в разных сторонах, не мешая друг другу, окей? – В конце фразы мой голос опасно срывается, но я держу себя в руках.
На его лице отражается обида, но он быстро ее скрывает. Он напрягается, пряча руки в карманы.
– Хорошо. Приятного вечера.
Мы отходим друг от друга, и тут происходит самая странная вещь из всех в этом сне: земля движется.
С глубоким, вздымающимся из недр стоном земля уходит у нас из-под ног. Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, я уже лежу на животе, скользя вниз по склону. Я зарываюсь пальцами в черный песок, но мне не за что зацепиться. Склон становится все круче, и я скольжу все быстрее – и спиной приземляюсь на что-то твердое и теплое. Локоть с силой упирается парню в живот, и он охает. Его колено врезается мне в поясницу.
И так же внезапно, как началось, все прекращается.
Мы сплетаемся в клубок, тяжело дыша. Мы упали на дно буквы «V» – земля с его стороны поднялась под углом, противоположным моему, будто какой-то бог взял и закрыл мир, как книгу. Над нашими головами соприкоснулись верхушки пальм, их ветви переплелись, заслонив лунный свет.
На одно долгое мгновение все замирает. Затем земля снова движется, на этот раз медленно и грациозно, словно крылья бабочки.
Как только поверхность расправляется, цикады возобновляют стрекот. Водопад снова льется. А джунгли шумят так, словно ничего невероятного только что не произошло.
Его глаза, размером с блюдца, встречаются с моими:
– Похоже, кто-то или что-то не желает, чтобы мы расставались.
Я отдергиваю свою ногу. Меня трясет, адреналин бурлит, я чувствую тошноту и досаду.
– Какой-то бред.
Я подползаю к валуну и обнимаю его, будто он может помочь мне удержать разбегающиеся мысли. Парень расхаживает по берегу, уперев руки в бока, тяжело дыша, чтобы оправиться от потрясения. Мой мозг отчаянно пытается осознать, что только что произошло. То, как у меня скрутило живот, когда я поскользнулась, боль в почках, когда он врезался мне в поясницу коленом. Это казалось таким реальным.
Что, черт возьми, происходит?
Парень еще раз встряхивает руками, затем приседает передо мной.
– Тебе больно? – Он касается моего плеча, чтобы успокоить, но я отдергиваю его. Он замирает, его рука застывает в воздухе. – Прости. Я не имел в виду…
Я опускаю взгляд в землю.
– Черт, – говорит он, а затем пошатываясь встает и снова начинает ходить взад-вперед, прижимая руку ко рту. Он поворачивается ко мне. – Не знаю, чем я тебя расстроил, но я не привык к… – Ему приходится на мгновение закрыть глаза, собираясь с мыслями. Когда он открывает их, в них все еще сквозит боль и отчаяние. – Я не привык к тому, что не нравлюсь людям, понимаешь? На самом деле я в некотором роде профессионал в том, чтобы всем нравиться. Так почему же тебе я не нравлюсь?
Я закрываю глаза. Я ненавижу ссоры. Все жесткое, все уродливое. Я собираюсь сказать, что нет причин или это я, а не ты, но есть что-то такое в этих джунглях, в этом странном свете, что заставляет меня ответить честно.
– Это потому, что ты сказал, что это был твой сон, – шепчу я.
Он хмурится.
– В лесу?
Я киваю, опустив глаза. Неловкое молчание затягивается. Это не кажется чем-то серьезным, но я действительно чувствовала, что он что-то забирает у меня – что-то, в чем я так отчаянно нуждалась.
Парень кивает. После долгого молчания он опускается рядом со мной, прислоняясь спиной к валуну с другой стороны.
– Знаешь, я понимаю, – говорит он так тихо, что я почти не слышу его из-за шума водопада.
Пространство между нами замирает.
– Ты хотела сбежать, да? – Он прижимается затылком к валуну, закрыв глаза.
– Я понимаю. Иногда мне тоже этого хочется. Мой папа… Обычно я не против заботиться о нем, но в последнее время это стало утомлять.
Момент затягивается, и между нами возникает ощущение реальности.
Если бы я была кем-то другим, я бы знала, что сказать. Что-нибудь успокаивающее. Но я не такой человек, поэтому не произношу ни слова.
Внезапно он моргает и меняет позу, словно выходя из транса.
– Ух ты. Давай забудем, что я это сказал. Просто минутка слабости, окей? – Он пытается отшутиться, подергивая плечами, как будто может стряхнуть с себя не только это признание, но и тяжесть того, что за ним стоит. – Мне нужно остыть. Эта история с землетрясением выбила меня из колеи. – Он вздрагивает и поднимает взгляд на водопад. – Вообще я собираюсь сигануть вон с той штуки. – С этими словами мой новый знакомый хватается за свой свитер.
– Подожди, – выпаливаю я, но он уже снимает его через голову. Я краснею при виде его голого торса в лунном свете, но затем мой взгляд захватывает след на правой стороне его тела, и все во мне замирает в страшном напряжении.
– Стой. – Мой голос превращается в резкий лай.
Он смотрит на меня, приподняв бровь.
– Не волнуйся, я не собираюсь раздеваться догола. Хотя обычно у девушек не бывает такой реакции, когда я…
– Откуда у тебя этот шрам?
Парень опускает взгляд.
– Что, вот это? – Он проводит пальцами по ребрам. – Ничего страшного. Несчастный случай, упал со скейтборда, когда мне было двенадцать.
Я приказываю своему бешено колотящемуся сердцу успокоиться. Его шрам – неровный и зигзагообразный, а не прямой, как от скальпеля. Сморщенный и розовый, совсем не такой, как у нас с Кади. Я стараюсь не думать о том, что он у него на правом боку и что, если бы я встала рядом с ним, наши шрамы идеально бы подошли друг к другу. Это просто работает мое подсознание, говорю я себе. Нейронные связи моего мозга соединили все это, пока я сплю. Очевидно, мне придется серьезно поговорить со своим подсознанием.
Я слишком взволнована, чтобы протестовать, когда он огибает водоем и исчезает в папоротниках рядом с водопадом. У меня тянет за грудиной и я, сама того не осознавая, подхожу к краю воды. Земля не уходит из-под ног, чтобы снова столкнуть нас, но что-то определенно не позволяет ему уйти от меня слишком далеко.
Минуту спустя парень снова появляется в поле зрения – на вершине водопада, обнаженный по пояс, белая вода хлещет по его икрам. Он вдыхает, его грудь расширяется, а затем он издает радостный, бешеный вопль.
Он прыгает. Наступает момент невесомости и падения, и мне кажется, что я прыгаю вместе с ним.
В ту секунду, когда он появляется на поверхности, у меня отвисает челюсть. Потому что под водой от его кожи исходит мерцающий золотистый туман, расходящийся по воде причудливыми узорами.
Он поднимает голову, в его глазах горит безмолвный вопрос. Ты это видишь?
Не говоря ни слова, я на цыпочках подхожу к краю озера. Я наклоняюсь и провожу кончиками пальцев по поверхности воды, и там, где моя кожа касается ее, появляется нежное золотистое мерцание. От удивления у меня перехватывает дыхание. Я осторожно захожу в воду, не заботясь о том, что платье намокает и становится тяжелым, загипнотизированная люминесцентными следами от моих движений.
Мы остаемся там надолго, опустив руки и ноги в воду. Светящиеся частички вьются вокруг нас, но не дальше нескольких сантиметров. Будто пузырьки в шампанском. Будто волшебство.
Мой спутник медленно описывает рукой дугу, наблюдая, как следы от его движения блестят и исчезают. Он так сосредоточен, что не замечает, что я изучаю его. Что-то в нем меняется, когда он думает, что я не смотрю. Его обаяние, дерзость и лоск смягчаются, и так он нравится мне еще больше.
Когда кончики наших пальцев начинают морщиться, мы выходим из воды. Я поворачиваюсь и смотрю, как мерцание волшебной пыли исчезает, а вода снова становится плоской и черной.