Вспомнить, что именно снилось, не получалось, но чувство, что всю ночь мне выворачивали руки и мозг, не покидало по полдня.

Я не отходила от края леса, держалась так, чтобы в просвет деревьев был виден блеск реки – мой ориентир. Углубляться совершенно не хотелось, несмотря на соблазн, наверняка там ягоды можно полными жменями собирать, и точно так же грибы. Уж подосиновик или подберёзовик я отличила бы от поганки… наверное.

Только лучше без жменей, чем заблудиться.

Опустились прозрачные сумерки. Мошкара с истеричным ожесточение зажужжала вокруг меня, грозя залезть в нос, рот, осесть толстым слоем на одежде и открытых участках кожи. Пока лишь кружила, отгоняемая репеллентом, но долго ли он будет действовать, неизвестно.

Я встала, разогнулась, подхватила увесистую корзину, оглянулась. Река по-прежнему видна в просвет деревьев, которые стояли гуще, появись высокие ели – если это ели, а не пихты, например, – под ногами, чуть впереди сверкнули ярко-красные, переливающиеся глянцем ягодки.

Решив, что ничего страшного не случится, ещё раз убедившись, что реку я вижу, я прошла к низким веточкам, усыпанным ягодами, как бусинами. Брусника.

Сорвала несколько жменей, бросила в корзину, которую поставила рядом. С отвращением услышала хлюпанье болота под ботинком, сделала пару шагов назад, решив, что пора уходить.

Мне ведь никакая ягода не нужна. Я пошла, чтобы время убить, как следует устать и спать без кошмаров, а не ради запасов на зиму.

Может, я завтра вспомню всё о себе, внезапно окажусь женой принца Монако или значимым ай-ти специалистом, и уеду из родового гнезда в своё прекрасное далёко.

Наступила на какую-то извилистую корягу, которая вдруг вытянулась стрелой, извернулась пружиной, а когда я в ужасе отпрыгнула, молниеносно ударила мордой в ботинок – укусила.

Змея! Меня ужалила змея!

Не соображая, что происходит, кто я, где, почему, я рванула сквозь чащу, сметая на своём пути всё, что попадалось, будто я не человек, весом от силы пятьдесят килограммов, а лось.

Под ногами хлюпало, хрустело, шуршало, по телу лупили ветки, перед глазами мельтешило, как на безумном аттракционе.

Дыхания не хватало, грудь стянуло неконтролируемым страхом.

В голове стрелой проносились образы, связанные с моими кошмарами, но выделить что-то, вычленить, понять, что это, я не могла и не пыталась.

Неслась вперёд, подобно загнанному дикому зверю, не отдавая себе отчёт в собственных действиях, не соображая, что происходит.

Бежала, бежала и бежала, пока не распласталась всем телом, совершенно не сгруппировавшись.

Подо мной колыхнулась тёмная, с гнилостным запахом жижа, моментально остудив в прямом и переносном смысле.

С трудом поднялась, отряхнула стекающую по мне грязь, протёрла лицо.

Оглянулась…

Если существует конкурс неудачников, то первое место гарантировано Марфе с башкирскими скулами, да-а-а.

Реки не было видно, просвета в лесу тоже.

Определить, откуда я прибежала, не получилось, хоть я и потратила минут десять, безрезультатно крутясь на месте, с нарастающем страхом глядя на одинаковые деревья вокруг, которые устремились ввысь, и быстро сереющее небо.

Земля на небольших пригорках была усыпана хвоей. В низинах, похожих на рытвины, стояла вода, впереди виднелся густой, непроходимый подлесок, за спиной – тянущиеся ряды высоких елей.

Внезапная вспышка памяти ударила током – меня же ужалила змея…

Быстро оглянувшись, нашла корягу. Дошла до неё, чувствуя, как от сырой одежды веет леденящим холодом, уселась.

Выковыряла ногу из ботинка, с трудом справившись со шнурками трясущимися пальцами. Осмотрела обувь – никаких следов укуса. Плотная кожа и рифлёная подошва спасли. На всякий случай внимательно оглядела ногу – ничего.

Отлично.

Я точно не умру от змеиного яда.

На выбор оставались переохлаждение, истощение, пасть дикого зверя.

Вспомнила про телефон, не надеясь на чудо, посмотрела на экран. Зарядки мало, сигнала нет совсем. Оставалось надеяться на чудо или на экстренные службы, в то и другое верилось с трудом.

Набрала 112, через издевательски долго тянущиеся минуты, меня соединили с оператором, вот только объяснить толком, где я нахожусь, у меня не вышло.

Блин, если бы я понимала, где я, я бы знала, как добраться в Сапчигура и не звонила ни в какую службу спасения.

Я же с трудом представляла, где это село находится. Понимала, конечно, если бы было нужно, нашла на карте, назвала географические координаты, но само по себе оно существовало в моей голове совершенно автономно.

Всё, что находится вокруг – белый лист.

Мне посоветовали оставаться на месте и ждать помощь.

Спасибо великодушно…

Ночь опустилась быстро, почти мгновенно.

Только недавно были видны ели вокруг, которые пугали кряжистыми ветками, тянущимися вниз под собственной тяжестью, и вдруг стало непроглядно темно.

Лес наполнился пугающими звуками, доносившимися со всех сторон, казалось, даже из моей утробы что-то ухало, гудело, протяжно кричало и выло.

С каждой минутой становилось холодней и холодней. Зуб уже не попадал на зуб, не помогали прыжки на месте, приседания, попытки высушить одежду, выжимая её прямо на теле.

Лежать на земле холодно.

Стоять холодно.

Думать холодно.

Поддавшись инстинкту или наитию, я двинулась вперёд, не понимая, куда и зачем.

Кругом лес, не всё ли равно, где стынуть от холода и сворачиваться от голода?

Здесь хотя бы коряга почти родная, сухие островки, а что впереди – неизвестно.

Но я шла и шла, упорно пробиралась вперёд, будто понимала, куда идти, время от времени подсвечивая себе дорогу телефоном. Часто не включала, экономила батарею.

В какой-то момент под ногами сильно захлюпало, я почувствовала зыбкую почву, покачивающуюся под моим весом. Посветила фонариком, не пожалела аккумулятора.

Вдали, сколько хватало света, сплошная полоса черноты – лес. Вокруг низкорослые деревца, переплетённые сплошным буреломом, передо мной трава, убегающая вперёд, а дальше хаотично двигающиеся светло-голубые блики, до одури пугающие.

Что это?..

Кто?..

Непроизвольно покачнулась, попятилась назад, пытаясь вспомнить, как сюда дошла, понять зачем. Для чего бросила корягу, ради каких целей не послушала оператора, сказавшего оставаться на месте.

Наитие велело?

Ой, не пошло бы то наитие куда подальше!

И я вместе с ним, прямиком к коряге, а ещё лучше – в родной Сапчигур!

Внезапно упёрлось во что-то спиной, похожее на деревянную стену или забор, или…

Откуда в лесу забор?

Резко обернулась, посветила фонариком, отметив жалкие двенадцать процентов зарядки аккумулятора.

Действительно, стена деревянного сруба, тёмного от времени, с проступающим мхом между широкими брёвнами, плотно уложенными друг на друга.

Прошла вдоль небольшой стены, свернула за угол, наткнулась на низкую дверь с приставленной к ней крепкой, неотёсанной доской, в качестве замка.

Отбросила доску, пнув ногой, открыла дверь, которая на удивление легко поддалась, заглянула внутрь.

Глава 5

Проснулась я то ли от тусклого луча света, настырно скользящего по лицу, то ли от запаха сырости, перемешанного с ароматов каких-то трав и мяса… Мяса?

Накануне я, зайдя в избушку, не нашла ни еды, ни дров, чтобы растопить небольшую печурку, примостившуюся в торце единственной комнаты. Ни свечей, чтобы раздобыть хоть какой-нибудь источник света, аккумулятор телефона окончательно сел, так что поиски проходили почти в полной темноте.

Серебристый месяц в небольшом окошке не в счёт.

Нашёлся полок с кучей одеял, на него-то я и забралась. Закуталась в пропахшие затхлостью тряпки и мгновенно уснула, решив, что подумаю о произошедшем утром.

Поищу ещё раз еду, если это охотничья сторожка – откуда-то в памяти всплыло, что такие существуют, – то запасы провизии должны быть, и осмотрюсь на местности.

Вдруг я совсем рядом с рекой, и смогу вернуться в Сапчигур.

Закопошилась под грудой одеял, перевернулась, упёрлась взглядом в массивную мужскую спину, широкие плечи под натянутой застиранной толстовкой, взъерошенный затылок с торчащими волосами, на которые падал бледно оранжевый солнечный луч.

И что мне теперь делать?

Насколько опасен этот человек?

Опасен ли?

Что я могу сделать, чтобы защитить себя?

Могу ли?

– Чего сопишь, вставай, раз проснулась, – услышала я знакомый голос.

Мирон?!

От неожиданности я вздрогнула всем телом. Уставилась на говорящего, который уже обернулся и равнодушно оглядывал меня, вернее, моё лицо. Остальное, включая волосы, было укутаны в тряпьё.

– Гречку сварил с тушёнкой, – продолжил он, словно ничего особенного не произошло. – Поедим и домой пойдём.

– А?.. – всё, что смогла я выдавить из себя.

Начала выкарабкиваться из-под одеял, сползла с полока, одёрнула худи, поправила штаны, посмотрела на спину Мирона, который отвернулся и флегматично помешивал кашу в закопчённой кастрюле на печурке.

Господи, что происходит?..

– На улице умывальник, вода холодная, правда. По нужде за дом сходить можно, если по-маленькому, если другое – то в любые кусты, только далеко не отходи. Бумага у двери, вон, – ткнул пальцем в нужную сторону, где, словно в издевательство, на контрасте с почти первобытным антуражем, стоял рулон ароматизированной туалетной бумаги.

И всё это таким будничным тоном, что невольно брала оторопь, хоть я и не выпускница института благородных девиц.

Наверное…

Может, мне это снится? Или чудится? Может змея всё же укусила меня, и прямо сейчас я где-то испускаю дух, погружённая в мир галлюцинаций?

Вышла на цыпочках за дверь, стараясь лишний раз не дышать, огляделась.

Стылая влага окутала с ног до головы. Раннее утро, полоса света над деревьями бледная, сквозь ветви проникали оранжевые лучи солнца, по-осеннему холодного. По земле, укрытой сочной травой, пахнущей тиной и сыростью, с кое-где виднеющимися жёлтыми листьями, стелился густой, белёсый туман.

Вовсю верещали птицы, будто обсуждали нечто крайне интересное.

Быстро умылась, вода оказалась не холодной, а прямо-таки ледяной, на возмущения сил не нашлось.

Вообще, выходило, что всё у меня отлично.

Заблудилась, нашла кров, потом меня отыскал сосед, скоро выведет в село, вернёт домой. Не стоило роптать в сложившихся обстоятельствах. Медленно умереть от интоксикации змеиным ядом – меньшее из зол, которое могло меня поджидать.

Мирон, правда, тоже мог представлять опасность, но в это почему-то не верилось. Хотел бы что-то сделать, уже сделал. Мог ещё в Сапчигуре, не говоря про сторожку, где нашёл меня…

Интересно, как давно он здесь? Час, два, всю ночь?

И в целом, помимо необъяснимого интереса, этот человек вызывал во мне ещё менее объяснимое чувство доверия. Верила я ему почему-то, понять причину такого бездумного отношения я не могла, и не задумывалась об этом до сегодняшнего утра.

Вернулась в сторожку, скрипнув тяжёлой дверью, огляделась ещё раз, уже более обстоятельно, при свете, а не как накануне, во тьме, впопыхах и в страхе, сжимающем грудную клетку стальным кольцом.

Комната одна, лишь дверь отделялась небольшой перегородкой из толстых досок, в которую были вколочены гвозди, выполняющие функцию крючков для одежды. Полоки, как в русской бане, на одном комком хламьё, под которым я провела ночь.

Вдоль стен полки, внизу грубо сколоченные лавки. У небольшого окошка стол, накрытый клеёнкой в яркую вишню – вопиюще неподходящая остальному интерьеру вещица.

На полках запасы еды – крупы, подсолнечное масло, банки с консервами, соль, сахар, сухари, пачки чая, кофе, какие-то приправы в стеклянных банках. Там же скудный запас кухонной утвари. В одном из углов навалены дрова, рядом поленья, сложенные рядком.