На первый взгляд – ничего необычного: стол у окна, добротное кресло, очевидно, одно из тех, что идеально поддерживает спину – не то, что стоят у них в участке… Слева от двери шкаф со стеклянными панелями, за которыми стояли папки для бумаг, статуэтки, кубки. На стене напротив висели рамки с благодарностями и прочей лабудой, какую обязан получить каждый уважающий себя меценат. В углу – кадка с комнатным растением, напоминавшим разросшийся пучок травы. Больше ничего. Если мистер Хартман и принимал гостей, то им, очевидно, приходилось стоять.

Сам хозяин кабинета – если это и правда был он, но это установит экспертиза и, возможно, опознание тела – всё так же сидел в кресле, откинувшись головой на спинку, и смотрел на неторопливо проживающий свой обычный день город стеклянными глазами маски кабана. Кровь растеклась по шее, вниз – за воротник дорогой, явно из натурального хлопка, рубашки, раскрасила грудную клетку и запеклась бурым пятном.

– Снимаем? – спросил Патрик, подходя ближе.

Он некстати вспомнил о своей молодой подружке, потёр мокрый затылок, почесал небритую щеку. Скучающим взглядом посмотрел туда, куда уставились стеклянные глаза, но ничего примечательного не заметил.

«Почему кабан?» – пронеслась мысль.

– Погоди, пусть мои ребята отработают. Где они, чёрт бы их подрал!

Как пять чертиков из табакерки, в дверях тут же показались люди в белых халатах, и Патрик поспешил отойти в сторону, косясь на явно дорогую кофемашину. Наверняка она варит шедевральный кофе.

– Я пойду…

– Этот кабан был ещё жив, когда… что бы там этот ублюдок ни сделал с его лицом. Крови, смотри, сколько, – задумчиво пробормотал Док и внезапно спросил: – А твои где? Этот новенький, как его… Мартинес или Родригес… Вроде неплохой парнишка.

– Эээ… я их попросил начать собирать данные о свидетелях, проверить записи видеокамер. Нечего тут толкаться…

– Пусть через минут тридцать приходят, мы тут всё закончим, – пробормотал Док, опускаясь на колени и разглядывая кажущееся почти чёрным пятно на ковре. – Сколько крови, мать его. Ковер просто так не поменяешь – заплаткой будет смотреться. Видишь, выгорел вот тут, где окно. А у двери темнее. Придётся весь кабинет…

– Да уж… – наклонился ближе к полу Патрик, пошкрябал упругий ворс наманикюренными ногтями, достал почти незаметную жёлтую ниточку и бросил её обратно. – Проверьте тут. Хороший ковёр. Я менял себе полгода назад. Думал, обанкрочусь.

– Моему лет двадцать. И ничего. Ходить можно.

Патрик Прайс выпрямился, потёр затекшую поясницу, засунул привычным жестом руки в карманы и начал раскачиваться с пятки на носок, рассматривая место преступления. Кабинет выглядел так, словно в нём успели прибраться до прихода полиции.

– Как дети? – со скучающим видом спросил он, даже не глядя в сторону Дока, уже копошащегося у его ног.

– Дети… выросли. Папаша стал не нужен. – Док чихнул, прикрыв нос и рот тыльной стороной ладони; рыжие пружинки волос на макушке заволновались. – Проклятая аллергия. Говорят, я испортил им жизнь. А когда бы я успел – меня никогда не было дома…

Патрик хрюкнул от смеха и тут же прокашлялся, пряча желание рассмеяться. Он прекрасно знал, что значит расти в семье полицейского – его отец был таким же. Вечно где-то пропадал, забывал про дни рождения, соревнования по плаванию. Иногда приходил только помыться и переодеться – и тут же снова срывался по звонку.

– Я тебе говорил убрать от меня Эшфорда? – продолжал Док, перепрыгивая с одной темы на другую. – Он пугает меня похлеще моих «клиентов».

– Эшфорд? – нахмурился Патрик, словно забыл фамилию своего младшего следователя.

– Да. Больной сукин сын.

– Я с ним поговорю, – поспешил вставить слово Патрик Прайс, занёс руку, чтобы похлопать Дока по плечу, но передумал и начал было: – Я пойду…

Но не закончил. Поняв, что никому нет никакого дела, куда направляется главный следователь, он лениво засунул руки в карманы свободных хлопковых брюк, ухмыльнулся уголком капризных губ и вышел в коридор.

– Мисс Дойл? – наклонился он к всё ещё сидящей Кристине у входа на этаж, вопросительно округлив янтарного цвета глаза.

– Да, – она вздрогнула, чуть сгорбилась, пальцы ног сжались, как и кулаки. Но, увидев перед собой довольно симпатичного, если не сказать красивого, молодого человека, больше похожего на голливудского актёра, чем на полицейского, коих она всегда представляла неряхами и жирдяями, улыбнулась.

– Детектив Прайс. Мне сказали, это вы нашли… жертву?

– Д-да. – Кристина набрала в грудь воздуха, помотала головой, словно собака, только что выбравшаяся из озера, провела ладонью по волосам. – Не хотите выпить кофе? Жутко болит голова.

Патрик многозначительно улыбнулся, кивнул, прислонился плечом к стене, наблюдая за тем, как из бедной овечки эта девушка превращается в ту, кем была всегда: матерую хищницу.

– Буду премного благодарен, – ответил он. – Я буду… там. В кабинете. Или здесь. В общем, вы меня найдете.

– Пять минут, – улыбнулась Кристина, уже успевшая обуть туфли и расправить помятую юбку ненавистного платья. – С сахаром. Верно?

– Угадали, – улыбнулся голливудской улыбкой детектив Прайс и легко коснулся её плеча кончиками пальцев.

– Прайс, снимаем! – донеслось из кабинета напротив.

Кристина Дойл вздрогнула. Джон Картер вытянул шею, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Патрик смерил их взглядом, развернулся и поспешил на крик.

Маска практически срослась с лицом из-за запекшейся крови. Потребовалось несколько минут и ловкие руки Дока, чтобы все наконец увидели, что скрывается под ухмыляющейся мордой кабана.

Лицо убитого было обезображено до неузнаваемости. Точнее, лица вовсе не было – убийца снял кожу и засунул её жертве в рот.

Позади раздался тихий хлопок и всплеск. Обернувшись, Патрик Прайс увидел стоящую в дверях Кристину Дойл. Что-то странное было в выражении её лица: страх, удивление и… ликование?

Глава 2

– Мартинес, отмотай назад.

Патрик Прайс отпил горький кофе и скорчился от боли в животе.

– Куда?

– На десять.

По огромному монитору, расположенному в конференц-комнате на том же этаже, где в соседней комнате полиция заканчивала осматривать место преступления, замелькали быстрые кадры. Темная лестница, то пустая, то заполненная гогочущими людьми.

– Нам бы такие корпоративы, – ухмыльнулся сержант Мартинес.

– Обойдешься, – хмыкнул детектив Прайс. – Может, пожрем?

– Только одиннадцать.

– Я не завтракал. Ну-ка, останови. Смотри. Это опять курьер?

– Да, их куча. Туда-сюда бегают. Бабла потрачено – немерено.

– Хорош считать чужие бабки. Своих нет?

– Неа. А че вам дался этот курьер?

– Если предположить, что это сделал человек с улицы…

– Какого черта? – чуть не поперхнулся остывшим кофе Мартинес. – Его порезал явно кто-то из своих.

– Думаешь? Похоже на ритуальное убийство. Док говорит, он был еще жив, когда с него срезали лицо…

Мартинес поднес пальцы к щеке, ощупал, словно проверяя, насколько хорошо держится его кожа.

– Больной ублюдок… – пробормотал он.

– Вопрос в другом: почему жертва не сопротивлялась?

– А?

Патрик с сожалением посмотрел на остатки кофе в стакане, на дверь, за которой угадывались звуки копошащихся на месте убийства полицейских. Завтра к утру будет готов отчёт, и тогда можно будет делать первые предположения. Но уже сейчас становилось понятно: всем им влетит – и от общественности, и от капитана.

Вспомнив, как обычно мертвенно-бледное лицо их босса становится пунцовым, стоит только хотя бы на пару дней затянуть с расследованием, детектив Прайс вздохнул, зарылся пальцами в успевшие высохнуть волосы, откинулся на спинку кресла, с наслаждением почувствовав, как идеально оно поддерживает поясницу, и уставился в потолок.

– Если это сделал кто-то из своих, мы его найдём. Камеры засняли всех, кто поднимался и спускался. На лифте и по лестнице, – проговорил он в пустоту.

– Надо всех опросить…

– Там почти тысяча человек. Капитан меня на тряпки порвёт, если я завтра не выдам более или менее подходящую версию.

– Ну… тогда любовница, – поскреб засохшую каплю кофе на боку бумажного стакана Мартинес.

– Любовница?

– Почему?

– Тогда жена?

Патрик перевёл удивлённый взгляд на подчинённого и рассмеялся.

– Мы не в угадайку играем, Мартинес. У… мистера… как его?

– Хартман.

– Точно. Мистер Хартман. Мистер Эрик Хартман. Бизнесмен, меценат, примерный семьянин… Его рожа мелькает на телевидении чаще, чем мэра.

– У мэра не рожа, а лицо, – справедливо заметил Мартинес и украдкой бросил взгляд на красный огонёк видеокамеры, установленной прямо в коридоре напротив двери в конференц-комнату.

– Да хоть светлый лик, – хрюкнул Патрик и начал отмерять комнату шагами, то и дело переводя взгляд на монитор. Там на быстрой перемотке суетились сотни совершенно незнакомых людей, которых он обязан понять лучше, чем свою новую подружку, за каких-то пару дней. – Корпоратив. Сотни человек… Убийца не дурак. Чтобы отработать каждого, потребуется не один месяц. За этот месяц воспоминания сотрутся, мало кто вспомнит, где кто был… и с кем…

– Да они там выжрали ящиков сто алкоголя, босс. Удивлюсь, если найдём хоть одного надёжного свидетеля даже сегодня.

– Ты прав… Ты прав… Перемотай ещё раз. Ты считал курьеров?

– Считал?

– Считай. И сопоставим с телефонными звонками и заказами.

– Босс, я не…

– А я пока спущусь вниз. Где, ты говоришь, они устраивали общий сбор?

– На шестом.

– Значит, на шестой. Ты понял? Мне нужны курьеры. Кто во сколько пришёл, кто во сколько ушёл.

Лифт спускался невыносимо медленно. От нечего делать Патрик уставился на своё отражение в зеркальной стене: замялся воротник рубашки с одной стороны. Он смахнул невидимую пылинку с лацкана хлопкового, успевшего превратиться в помятую тряпочку, пиджака, пригладил волосы и подумал, что пора бы постричься на лето чуть короче, чем обычно.

Двери лифта разъехались в стороны. Через стеклянные перегородки небольшого холла открылось огромное пространство: ряды стульев, обращённых к импровизированной сцене с экраном проектора. По стенам висели фотографии, запечатлевшие моменты из жизни компании: корпоративы, открытие нового здания – того самого, где произошло убийство, участие в городских мероприятиях, совместные спортивные игры. Сотни улыбающихся лиц. Глядя на это, можно было только позавидовать сплочённости коллектива из почти тысячи человек.

– Обманчивое впечатление, – раздался голос со спины. Патрик удивлённо обернулся. Он просил никого сюда не пускать.

– Кристина. Мы познакомились…

– Да, конечно. Это вы нашли… тело.

Он разглядывал её, пытаясь найти ту напуганную девушку, что сидела босая на стуле с идеально ровной спиной, шевеля пальцами ног. Но не мог. Перед ним стояла уверенная в себе молодая женщина – высокомерная или просто играющая роль «сильной и независимой», вынужденная выживать в компании мужчин. Насколько Патрик понял, она была одной из двух женщин в совете директоров. Остальные члены совета – мужчины.

– Я так и не принесла вам кофе, – улыбнулась Кристина.

И только сейчас Патрик заметил два бумажных стакана в её руках.

– Спасибо. Как вы меня нашли…

– Детектив Мартинес сказал, что вы спустились сюда.

Патрик ничего не ответил, отпил остывший кофе и попытался спрятать разочарование за благодарной улыбкой.

– Вы уже знаете… кто это сделал?

– Ещё нет, – он помолчал, с равнодушным и слегка отстранённым видом разглядывая холл, где они остались стоять вдвоём. – А вы?

Кристина Дойл вздрогнула, часто моргнула, но тут же взяла себя в руки.

– Вы хотите знать, у кого был мотив?

– Ну, насколько я вижу, ваш… шеф… был чуть ли не примером идеального… мужчины?

Ляпнул наугад, но, очевидно, попал. Даже сквозь слой тонального крема проступил румянец. Либо что-то у них было. Либо она об этом думала.

– Идеальным его уж точно не назовёшь, детектив Прайс, – тряхнула головой Кристина. – Он был редкой свиньёй…

Она осеклась, спрятала дрожащие губы за стаканом с кофе.