Горестный вой упрямо рвался из моего горла. Зачем-то. Я ведь уже не верила, что кто-то услышит, поможет, освободит, объяснит… Во что я вляпалась, согласившись подменить Ирку на банкете в «Питер-Хоффе»? Почему это все меньше казалось дорогостоящей игрой толстосумов?

Хотя бы вот потому, что таких коз – с горящими глазами и кипящей слюной – в природе не существует. Да-да! Я три недели с тоски смотрела «Энимал Плэнет»! И никакими накладными буграми животное так не проапгрейдить.

Человек может сыграть. Может прилепить на клей рога и пару недель не чистить зубы «для аутентичности». Но звери… звери не играют в чужие игры.

– Ты ж пришлая, да? Безрогая, – повздыхал копьеносец, топая рядом. Тон его выдавал сочувствие моему несовершенству. Почти уродству. – Но и так ничего. Купит, купит, не бойся.

– Я не этого боюсь, – прохрипела, с трудом обретая голос в сухом горле.

– Симпатичная. Видел, пока вконец не запачкалась, – покивал он. – Будешь паинькой – медные наденет… А коли выкаблучиваться начнешь – в деревянных первые годы полотерить будешь. Если не сотрешься в первую ночь.

– В деревянных чём? – переспросила, без сил повисая на крюке. Мы с ним уже сроднились.

– Обраслетит он тебя, ежели приобретет, – ухмыльнулся рогатый. – Улыбайся, молчи, хлопай ресничками и готовь ладошки. Ахнет должен понять, что ты стоишь цену, которую заломит Гасан.

– А вообще без браслетов никак? – поморщилась я, припомнив медные обручи на запястьях встречавшей.

Она не выглядела несчастной. Но, в отличие от меня, имела рога. Как я только что поняла, это преимущество, а не недостаток. Надо было пить из той лужи…

Выходит, медь лучше, чем дерево? Есть шанс не стереться в первую ночь…

Стереться? Хмм… От чего?

Так, погодите!

***

Пока клетку тащили «двое из ларца», я затравленно оглядывалась по сторонам. Выискивала двери, в которые можно сбежать, окна, из которых можно выпрыгнуть…

Несмотря на качку, тошноту, голод и прочие рогатые потрясения, моя жизнь меня волновала. Остро. Очень не хотелось быть проданной неведомому маньяку, любящему диковинные развлечения. Но оставаться в пахучей компании браконьеров – еще хуже.

Поэтому мысли в голове скакали бешено. Сменяясь от «хоть бы меня купили» до «хоть бы меня не продали», скатываясь в обреченное «да пусть бы вулкан уже извергся, все равно дышать нечем!».

Просторный дом, в который мы попали со двора, был графично расчерчен коридорами. Высокую крышу подпирали толстые деревянные столбы, под ногами сиял чистотой гладкий природный камень. Комнаты в логове рогатых разграничивались арками и отделялись красными шторами.

На пути нам попадались девушки, все как одна закованные в черные браслетики с красным узором. Фирменные цвета местного рабовладельца. Лица у них были сосредоточенными, движения – суетливыми. Все они, спотыкаясь, неслись по своим делам, каких в просторном доме хватало.

Одна – хмурая девушка с короткими красными волосами и крошечными белыми отростками на макушке – шустро ползла прямо за нами. Намывала камни сразу после того, как по ним грязными сапогами прошлись черноторговцы.

Два умозаключения родились в моей гудящей голове. Во-первых, рабство здесь процветает и не порицается. Во-вторых, рабовладелец любит чистоту.

И как ему, такому брезгливому, планируют впарить грязную-прегрязную Машу-потеряшу? Да на меня даже ездовая коза начихала!

Наконец одна из штор распахнулась, и навстречу нам вышел рослый мужик в черных кожаных брюках. Сердце ухнулось в пропасть: он был на голову выше каждого из торговцев.

С тонкими чертами лица, с темно-красными волосами, разбросанными по плечам… И с бордовыми рогами, длинными и лихо загнутыми назад.

Вязь выцветших коричневых татуировок тянулась от его локтей вверх, опутывая бугристые плечи рисованной кольчугой. Сам мужчина был довольно худым, вытянутым шпалой до потолка (который тут явно рассчитывали под рога).

Впрочем, из клетки, в которой я сгруппировалась, как сардина в консервной банке, вообще все казалось огромным. И хозяйское кресло, и стол с фруктовыми блюдами, и топчан, на который можно уложить бегемота.

– Ну и вонь, – прокомментировал встречавший. – Вы по каким болотам сюда добирались?

– По вашим, Ансай. По дарр Тэевским, – сально ухмыльнулся главарь браконьеров. – Как вчерашний бой? «Азумат» отстоял родовые земли?

– А мог не отстоять? – напрягся Ансай, недовольный допущением. – Синие распоясались… За месяц украдены четыре фурьи и одна обраслеченная. Надо наводить порядок. Давно.

Хоть черноторговцы и фыркали брезгливо, пробираясь с клеткой черными ходами, но в присутствии рослого мужчины попритихли. Словно это и был хозяин дома.

– Ахнет доволен исходом боя? – подал голос охотник с копьем. – Хорошая драка всегда разгоняет кровь. После клановой резни сердце вулкана бьется громче.

– Ахнет был ранен.

– Как возможно? – удивился копьеносец.

– Поехал один возвращать свою собственность, – объяснил новоприбывший мужик. – Ему первому сообщили, что ночью были разграблены загоны и пропала однорогая Ранья.

– Фурья?

– Полотерка в дереве, – Ансай ткнул пальцем в прислужницу, смущенно бренчащую черными браслетиками. Но у этой девушки оба рога были на месте.

Вообще, все здесь были крупнее меня. Выше на пару голов минимум. А если с учетом рожек…

Но вот прислужницы в черных деревянных браслетиках казались вполне компактными. На фоне детин из охотничьего отряда они смотрелись моськами под ногами слонов.

– Из-за полотерки полез один к синим? Засадой попахивает, – поморщился копьеносец. – И дурью в его рогатой башке.

– Тише! – осек Ансай. – Она принадлежала дарр Тэю. Носила его родовое клеймо. Такое господин не прощает. Мы за ним едва поспели…

– Ахнет уже восстановился? – потирая пальцы, поинтересовался Гасан. – Нам бы перетереть… по поводу товара… Устали в пути. Пусть жалует два мешка и утешается, как ему угодно.

– Он нынче в дурном расположении духа, – сухо отозвался краснорогий. – Осмысливает потерю.

– А мы его порадуем… нашей находкой… Приложим диковинку к пострадавшим местам…

Голос зеленорогого звучал так склизко, так заискивающе, что хотелось стукнуть гада по макушке фруктовой тарелкой. Они тут тоже были огромные.

– Прошлые черноторговцы уже порадовали. Мы три дня выковыривали их рога из стен, – покривился Ансай.

– Слышал ту историю. Но у нас все честно, без подлога! – визгливо оскорбился гад с намасленными отростками. – Никаких грязных чар. Диковинка есть диковинка. Сам гляди!

Я пошевелила опутанными руками… Никаких чар, да-да. Только грязь сама по себе.

– Несет от твоей диковинки, как от тухлой каэры, – поморщился красноволосый.

Потом все-таки подошел, наклонился, присел на корточки. Бесстрашно просунул руку между прутьев и резко поднял мой подбородок. От его пальцев пахло дымом, пряностью и металлом. Не так и противно, есть с чем сравнивать.

– Я же говорил, – елейно протянул Гасан, потирая руки. – Ну, как думаешь, Ансай… Уделит потомок Верховного нам ка-а-аплю своего драгоценного внимания?

Глава 4. Голубоглазая диковинка

Ахнет

Всю ночь ему снилась упрямая синяя птица.

Кружила, дразнила, перьями щекотала, а в руки не давалась. Уходила в последний момент, хотя он как только ни исхитрялся! И сверху напрыгивал, и лапы широко расставлял… К рассвету все тело ныло, будто он целую ночь упражнялся на мечах со своими лучшими воинами.

Возмущение Ахнета граничило с яростью. С каких пор лидер клана Азумат, наследник Верховного, не может поймать за хвост птицу Судьбы?

Хара словно издевалась во сне… Сомневалась в нем, как и прочие. Мол, кровь его давно уж вода, и от былого величия в дарр Тэях остались лишь нательные рисунки да непомерная гордыня.

Проснулся Ахнет в поту, с жаждой порубить всех, кто рядом окажется. Но поблизости нашлась лишь Заранта, и пыл его поутих.

Увидев, что хозяин пробудился, «медная» подскочила с умывальным кувшином и принялась обтирать липкое лицо.

– Господин был ранен, – напомнила ему. – Господин дурно спал. Бредил.

Ее ладошки споро смачивали губку и раскатывали прохладу по шее, плечам, животу. Стирая ритуальные узоры, нанесенные красной вулканической пылью в области ран. Лекарь, как видно, расстарался.

– Господин видел хару, – проворчал Ахнет.

Драная вертихвостка!

– Опять сон? – сочувственно пробормотала Заранта. – Да что ж она от вас не отстанет… Зачем же мучает?

Он и сам думал – к чему эти частые, яркие явления призрачной птицы? Неужто он сбился с истинного пути? Или, напротив, нашел верную тропу, да никак не решится по ней идти?

Ахнет уже давно собирается… Но первый шаг, который надобно совершить, отдается болью в зубах.

Нет, пора наводить порядок. Пора быть жестким и требовательным. И взять свое.

– Вчера… наяву видал, – уклончиво признался он своей лучшей служанке. Имея в виду уже не синюю птицу, а иное голубоглазое создание.

Сбежала…

Он же велел быть хорошей девочкой и сидеть рядом!

Или это тоже был сон? Горячечный бред?

Конечно, сон, Ахнет! Наваждение. Голубые глаза приходили к нему и раньше…

Он, верно, еще не очнулся, раз принял мечту за явь. Что могла забыть белокожая девица посреди Красной пустыни, на границе земель дарр Тэя?

– В нынешнюю ночь взошла багровая звезда, – сообщила ему «медная», мелодично звякнув браслетом о кувшин.

– Это славный знак, – медленно покивал он, принимая ледяное питье.

– А древние говорили: дурной, – осторожно вставила Заранта.

Она была умницей и четко знала, когда под горячую руку лезть не стоит. Но иногда все же лезла отважно, чтобы яростный господин сохранил рассудок и не наломал дров.

– А я говорю: славный. Кого ты будешь слушать?

– Вас, господин, – смущенно улыбнулась девчонка и попятилась из покоев, оставив на кресле свежую одежду. На смену той, грязной и изодранной, что валялась в лекарской корзине вперемешку с использованными травами и повязками.

Ее сняли с него вчера…

***

Прошлый день был паршив и кровав.

Вчера поутру прибежала Тира и, перебудив весь дом, заверещала: «Синие! Ранья! Набег!»

Синие… Обычно они тайком охотились в его землях, уводили мелкий рогатый скот или пытались поживиться целебной пылью у подножия пыхтящего Азо. Но в этот раз превзошли себя. Забрались в загон с боевыми фурьями, рассчитывая увести Рохху и других лучших представительниц породы.

Однако хара повернулась к дикарям задними перьями…

Его старший хорей, Ансай, любивший вечерний вид на вулкан, лично увел племенных кобылиц на ночной выпас. Он часто прогуливался в часы, когда тьма прибивает к земле красную пыль, и воздух необычно чист и будто бы свеж…

Об этой смешной слабости Ансая знали прислужницы. Пока он шатался с племенными кобылками по окрестностям, Ранья и Тира чистили пустые загоны – без риска попасть к темпераментным фурьям на рога. Хотя, скорее, больше болтали, зная, что хозяин крепко спит, а его помощник не скоро вернется с прогулки.

В этот момент и явились синие. Тира отделалась царапинами… Ранью забрали вместо Роххи. Рог за рог.

Ради украденного скота Ахнет не стал бы подрываться с постели с красным заревом, но девчонка… Он точно знал, где ее теперь искать.

«Синие», дикари-кочевники клана Эрсо, обосновались с той стороны Красной пустыни. На самой границе исконной земли дарр Тэев. Объезжая территорию, Ахнет всякий раз плевался и скрипел зубами, издали глядя на голубые шляпки походных шатров. Дело пахло клановой заварушкой, но мелкие набеги – несерьезный повод для кровопролития.

А вот воровство личной собственности лидера Азумата… Отмеченной клеймом рода, выкупленной за треть мешка на торгах…