Правда, в Воинском артикуле Петра Великого, в статье 19-й, на которую ссылается приговор, указано: «Есть-ли кто подданный войско вооружит или оружие предприимет против его величества или умышлять будет помянутое величество полонить или убить… тогда имеют тот и все оные, которые в том вспомогали или совет свой подавали, яко оскорбители величества, четвертованы быть». Но в этом же кодексе содержится много такого, о чём за истекшее после Петра столетие и думать забыли – например, смертная казнь через повешение за дуэль.

Из материалов дела не видно, чтобы подследственный предпринимал конкретные шаги к осуществлению умысла. При этом Пестель – единственный среди пяти повешенных – не принимал участия ни в событиях, развернувшихся 14 декабря в Петербурге, ни в мятеже Черниговского полка.

Соратники возмущались: Пестель осуждён не за свои дела, а лишь за намерения и образ мыслей. Судьи видели в нём злодея, достойного казни без всякого снисхождения. Знакомые жалели о погибших его дарованиях.

Кто же он? Коварный заговорщик или одержимый политический прожектёр? Опаснейший государственный преступник или невинная жертва властного произвола?

Возьмём с полки запылённую папку с бумагами. Интересно, что расскажут нам ветхие документы и пожелтевшие листки свидетельских показаний.

Павел Иванович Пестель

Вероисповедание лютеранское.

Родился 24 июня 1793 года в Москве.

Отец – Иван Борисович Пестель, на момент рождения первенца Павла – московский почт-директор; впоследствии председатель почтового департамента, сенатор, сибирский генерал-губернатор, действительный тайный советник; с 1821 года в отставке. Мать – Елизавета Ивановна, урождённая Крок. Братья: Борис, Владимир, Александр; служили исправно по военной и по гражданской части, в преступных деяниях замешаны не были. Сестра София, не замужем.

Получил домашнее образование в Германии, затем окончил Пажеский его императорского величества корпус; в 1812 году, перед началом войны, выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Литовский полк. В Бородинском сражении ранен; в 1813 году произведён в подпоручики, затем в поручики; за участие в походах 1812–1815 годов награждён золотым оружием «За храбрость», орденами Святого Владимира 4-й степени с бантом, Святой Анны 2-й степени и иностранными наградами. С 1813 по 1821 год адъютант генерала от кавалерии Петра Христиановича Витгенштейна. В 1814 году причислен к лейб-гвардии Кавалергардскому полку. В 1817 году произведён в штаб-ротмистры, в 1818-м в ротмистры, в 1819-м в подполковники с переводом из гвардии в армию^[9]. В 1821 году произведён в полковники и назначен командиром Вятского пехотного полка.

Масон высокой степени посвящения.

Женат не был. Детей не имел.

Арестован 13 декабря 1825 года в Тульчине.

Осуждён вне разрядов, казнён через повешение 13 июля 1826 года в Петербурге.

Место захоронения неизвестно.

До недавнего времени мы не располагали достоверными портретами Пестеля: все известные были сделаны с утраченных, как считалось, оригиналов. Но неожиданно один подлинник был обнаружен. На нас смотрит человек, и в самом деле похожий на Наполеона: лоб высок, подбородок округл, глаза бойкие и смотрит с вызовом…

Николай Иванович Греч, литератор и педагог:

«Роста был он невысокого, имел умное, приятное, но сериозное лицо. Особенно отличался он высоким лбом и длинными передними зубами. Умён и зубаст!»

Николай Лорер, декабрист:

«Пестель был небольшого роста, брюнет, с чёрными, беглыми, но приятными глазами. Он и тогда, и теперь, при воспоминании о нём, очень много напоминает мне Наполеона».

Есть у Пестеля литературный тёзка – гоголевский Павел Иванович Чичиков, коллежский советник в отставке (что в гражданской службе соответствовало полковнику). Он тоже смахивал на Наполеона. И тоже имел намерение оседлать птицу-тройку Русь и был сброшен ею в тартатары…

Родоначальник русской ветви Пестелей и прадед декабриста Вольфганг Пестель был выходцем из Саксонии и, по семейному преданию, сыном бургомистра города Шмельна. Окончив Лейпцигский университет, поступил на русскую службу. Указом Петра I он был назначен генерал-почтамт-секретарём, впоследствии дослужился до дворянского чина и должности московского почт-директора (эту должность будут занимать и трое его потомков). Небезынтересно, что женат он был, как сказано в семейной хронике, «на старшей дочери императорского церемониймейстера д'Акоста», то есть известного петровского шута Лакосты. Почт-директорскую должность унаследовал сын Вольфганга Бурхард (по-русски Борис Владимирович), а затем и внук Иван Борисович. Последний взял в жёны девицу Елизавету Крок, саксонского происхождения, и в этом браке родился первенец Павел.

Карьера Ивана Борисовича, невзирая на некоторые интриги завистников, успешно осуществлялась и далее (поговаривали, что не в последнюю очередь благодаря перлюстрации, но таковы уж особенности почтовой службы в императорской России). Перевод в Петербург, сенатские ревизии, управление департаментом… Вершиной стало назначение в 1806 году генерал-губернатором Сибири, эту должность тайный советник Пестель исправлял на протяжении 13 лет.

Служебное положение отца открыло сыну двери престижнейшей из школ Российской империи: в 1810 году он был принят в Пажеский корпус, причём, по сдаче необходимых экзаменов, сразу в последний класс. Из этого привилегированного заведения, из Воронцовского дворца на Садовой, – прямой путь в гвардию, к чинам военной и придворной службы. На выпускных испытаниях камер-паж Павел Пестель заработал 1303 балла из 1360 возможных – больше всех однокашников. Вторым шёл Владимир Адлерберг – 1273 балла.

На этой почве (если верить всезнающему литератору и воспитателю юношества Николаю Гречу) разыгралась драма. Дело в том, что воспитанник, получивший высший балл, выпускался из корпуса с преимуществом в два чина, поручиком гвардии, занявший второе место – подпоручиком; прочие же прапорщиками.

Из «Записок» Николая Греча:

«…Мать Адлерберга (начальница Смольного монастыря) бросилась с просьбою к императрице Марии Феодоровне: „Мой-де сын учился с успехом всему, что преподаётся в корпусе, получил прилежанием и успехами первое место. Приехал Пестель, и моего Владимира ставят на второе…“ С другой стороны, Пестель (Иван Борисович. – А. И.-Г.)… искал помощи у верховного визиря. Аракчеев доложил государю, что Адлерберг награждён уже казённым содержанием и обучением, а Пестель не получил от казны ничего… и потому заслуживает преимущества. Государь отвечал и матушке своей, и другу, что поступит по всей справедливости, и, когда кандидаты в герои явились к нему на смотр, сказал им: „Господа, поздравляю вас всех прапорщиками нового гвардейского Литовского полка“».

По жестокой иронии императора служебное движение Пестеля началось с обманутой надежды. Ирония высших сил будет подсвечивать мрачноватыми тонами весь его дальнейший жизненный путь. «Замечательно, – восклицает Греч, – что один из состязателей теперь генерал-адъютант, граф, андреевский кавалер, министр^[10], а другой повешен как преступник!» Отметим: повешен как раз пришедший к финишу нумером первым.

Едва Павел Пестель окончил курс и получил младший офицерский чин, как грянула «гроза двенадцатого года».

Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шёл мимо нас…

Так Пушкин скажет, обращаясь к товарищам-лицеистам, через 24 года. Пестель как раз годился Пушкину в старшие братья. Литовский полк промаршировал где-то невдалеке от садов Лицея и исчез в военной пыли. И гвардии прапорщик Пестель в его походной колонне.

Он воевал честно, даже геройски. На Бородинском поле Литовский полк был выдвинут на левый фланг, к деревне Семёновской, – стало быть, попал в самое пекло. Убитыми было потеряно до трети состава, столько же ранеными. Командир взвода Пестель был жестоко ранен пулею в ногу с раздроблением кости и повреждением сухожилий; подобран без сознания и какое-то время числился пропавшим без вести. От раны сей страдал впоследствии, порой мучительно. Через полгода после Бородина вернулся в строй – на костылях, подпоручиком и с золотой шпагой «За храбрость». Русская армия уже продвигалась по дорогам Европы.

В сей момент коварная судьба сыграла герою на фанфарах: Пестель был назначен адъютантом к генералу Витгенштейну. Такое назначение сулило много благ. Витгенштейн, одержав минувшим летом первую в этой войне победу над наполеоновскими маршалами, носил лавры спасителя Петербурга, да и человек он был обходительный, добрый; служить при таком – перспективно и не тяжко. Вот она, дорога к успеху, к чинам, новым знакомствам и связям.

…Кто знает, не случись этого назначения, быть может, не болтаться бы Пестелю в петле…

Умный, «сериозный» офицер прослужит при генерале почти девять лет; под витгенштейновым крылом оперится, превратится из птенца-пажа в ястреба-заговорщика. Пока что в Заграничном походе он выполняет особые поручения своего патрона по части разведки и прочей секретно-аналитической деятельности. За это уже через полгода, в августе 1813-го, произведён в поручики. Прошлогодняя осечка при выпуске из корпуса может быть забыта. Заодно и награды (которые вообще любят адъютантов) посыпались на грудь. Два русских ордена, по одному австрийскому, баденскому и прусскому – и всё это за один год.

Корпус Витгенштейна возвратился из похода в конце 1815 года. А уже в следующем году мы могли бы встретить невысокого круглолицего адъютанта с наполеоновским профилем и беспокойным взглядом на сходках Союза спасения и на церемониях столичных масонских лож. В этих последних он не ученик-новичок, а имеет уже высокое звание мастера: говорят, прямо со школьной скамьи привёл его в ложу Соединённых друзей инспектор классов Пажеского корпуса Карл Оде-де-Сион – католический монах-расстрига, полковник русской службы и отъявленный масон.

Привыкший первенствовать, Пестель не мог не сделаться одной из центральных фигур тайных обществ. Считается, что именно он написал статут (устав) Союза спасения. Документ этот не сохранился, но известен того же автора более поздний устав Южного общества, он составлен по масонским образцам. Члены общества разделяются на три категории: высшая – бояре, далее мужи, низшая – братья (в масонских ложах – мастера, подмастерья, ученики). Сокровенные тайны и цели общества положено знать лишь боярам, им же вручается коллективное руководство и право принятия новых членов. Мужи содействуют боярам и постепенно углубляются в сокровенное, братья подчиняются и исполняют приказы. Что касается основных тайн, то на этот счёт был написан второй устав Союза спасения, для посвящённых. Там шла речь о «канцелярии непроницаемой тьмы», о слежке за своими же товарищами и о прочих конспиративных вещах. Впрочем, всё это известно лишь со слов не всегда надёжных свидетелей. Как уже было сказано, статут Союза спасения существовал лишь на бумаге. Сам Союз вскоре распался.

В начале 1817 года Витгенштейн был отправлен командовать корпусом в Курляндию, в Митаву; адъютант (уже штаб-ротмистр) последовал за ним. Через полтора года генерал назначен главнокомандующим 2-й армией, дислоцированной в Подолии и Бессарабии. Гвардии ротмистр Пестель вместе со своим командиром перебрался в подольский городок Тульчин. К концу 1818 года он уже во главе одной из трёх управ Союза благоденствия. Чем именно, кроме возвышенных бесед, занималась Тульчинская управа – не вполне ясно, как, впрочем, туманно всё, касаемое Союза благоденствия.