* * *

Четырехэтажное здание главка на Садово-Спасской повидало на своем веку и Империю, и Союз, и Федерацию. Знал бы архитектор, проектировавший здесь казармы и конюшни для кавалерийского полка, во что превратится его детище через два столетия, может быть, что-то и придумал бы с пользой для хитроумных потомков, но что он мог знать о будущем? Он строил для своих современников, которые только-только отошли от упразднения монархии во Франции и славили Бога за то, что русский человек куда мудрее глупых французишек и не допустит хаоса в привычном ему мире. Но и за толстые стены спасибо ему. Летом прохладно, зимой тепло. Люди, проходя по улице и не слишком всматриваясь в вывески, и подумать не могли, что в этом ничем не примечательном здании расположен мозговой центр, отвечающий за всю борьбу с организованной преступностью в России.

Милицейской формой, мигалками и сиренами сотрудники главка не злоупотребляли, полагая, что тишина и неприметность больше подходят для их работы, чем всякая демонстрация принадлежности к МВД. Только решетки на окнах первого этажа и черные «Волги», выстроившиеся в ряд, все же выдавали присутствие здесь какой-то структуры, с которой лучше не связываться.

Начальник главка и одновременно первый заместитель министра внутренних дел генерал-полковник милиции Георгиев редко появлялся на Садово-Спасской. То ли не любил это место, то ли большой кабинет в министерстве был удобнее для работы, но чаще раза в месяц в главк не заезжал. Дело, правда, от этого никак не страдало. Все, кому это было надо по службе, ездили к нему на Житную, и там, на Житной, принимались самые важные решения. Но свет в приемной его кабинета на третьем этаже главка никогда не гас. Штатных помощников на Садово-Спасской у генерала не было, потому день за днем, через каждые двадцать четыре часа, заступал на дежурство ответственный офицер, сутки напролет принимавший телефонные звонки и перенаправлявший поступаемую информацию по адресатам.

Начальники отделов эту повинность не исполняли, потому что, по мнению начальника главка, должны были приходить на службу отдохнувшими и готовыми выполнить любую поставленную задачу. Генерал решил, что хватит с него и старших оперов, а когда и в них сказывался дефицит, то довольствовался уровнем простого опера. Хоть и должность у того невелика, зато дураков среди них не было. Люди все были как один толковые.

За все время работы в Москве быть дежурным по главку Андрею приходилось редко, пару раз в году, и каждый раз он попадал на Георгиева. Вот и сегодня, в день воскресный, а за двумя дверьми и трехметровым коридором расположился первый заместитель министра внутренних дел, начальник Главного управления по борьбе с организованной преступностью. Пока полностью должность произнесешь, язык в трех местах поломаешь. Без посетителей промятые диваны в приемной смотрелись инвалидами. Факсы, телефоны и закрытая связь признаков жизни не подавали.

Тихо и немноголюдно было и в самом главке. Офицеры дежурных смен, зная, что рядом «Сам», от греха подальше попрятались по кабинетам. Даже в туалет лишний раз старались не выходить. Хоть и уважали Георгиева за человечность и простоту в общении, как-никак тот начал свой боевой путь с «земли», а не с теплых кабинетов, но, как говорится, береженого Бог бережет. Вот и берегли сами себя, как могли. Хотя вроде и придираться-то не к чему, впору только похвалить, но помнили еще со школы:

Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь.

Большаков откровенно дремал. Нехватка солнца или тишина в главке, хронический недосып или усталость… черт его знает, что сильнее действовало на него, но глаза закрывались сами по себе. Даже какие-то сны умудрялись проскочить в его подсознание, но он не боялся быть застигнутым врасплох. Ему хватило бы и доли секунды, чтобы привести себя в порядок. Но он знал, что, если он потребуется генералу, тот позвонит, если кому-то потребуется сам генерал, то тоже позвонят. Так и произошло через пару минут. Громкий звонок из министерства мгновенно вернул его в рабочее состояние.

– Дежурный по главку капитан милиции Большаков слушает!

– Помощник министра генерал Макаров. Где начальник главка?

– На месте!

– А что-то министр выходит на него и не может соединиться!

– Не могу знать!

– Позвоните ему!

– Сейчас!

Андрей нажал кнопку на пульте. Раздался долгий гудок, но ответа не последовало. Томительное ожидание лучше было прервать самому, чем ждать, когда переспросит, недовольно и требовательно, помощник министра.

– Товарищ генерал, он не отвечает.

– А он точно там? Ты не проспал?

– Как проспал? Такого не может быть. Он на месте. У себя в кабинете. А потом, мы не спим, мы работаем. Я никуда не отлучаюсь.

– Ну, зайди к нему. Его министр срочно ищет. Надо!

– Извините, товарищ генерал, я не имею права заходить без вызова к первому заместителю министра внутренних дел! Давайте я периодически буду нажимать его кнопку… Когда он ответит, я зайду, доложу!

– Ты что? Капитан! Я тебе приказ министра передаю!

– Есть! Я приказ министра выполню!

Ну, спасибо, дорогая Фортуна! Не зря сегодня ночью сны плохие снились и покойники дорогу перегородили, подумалось Андрею. Ему, этому чертову генералу, штабной крысе, легко говорить: «Зайди». А что делать, если никто и ни при каких обстоятельствах без предварительного звонка и личного разрешения в кабинет начальника главка не заходил?! Никогда! Зараза! Так можно не только капитанских погон лишиться, но и места работы! «Я приказ министра выполню!» Конечно, он выполнит! Потому что куда он, обреченный на заклание, на хрен, денется?!

Андрей перекрестился, вышел из-за стола, сделал несколько шагов и постучал в дверь кабинета. Сделал он это чисто для проформы, потому что хорошо понимал, что абсолютная звукоизоляция кабинета начальника главка гарантирована двумя дубовыми дверьми и трехметровым коридором между ними. Дальше медлить было нельзя. Дверь, коридор, дверь и строевым шагом вперед по кабинету.

– Товарищ первый заместитель министра внутренних дел! Разрешите войти! – проорал и замер по стойке «смирно».

Начальник главка стоял в это время спиной к Большакову, лицом к открытому бару. Он медленно повернулся к Андрею. В одной его руке была хрустальная рюмка с коньяком, в другой – кусочек лимона. Глядя вошедшему прямо в глаза, он опрокинул в себя рюмку, неторопливо закусил лимончиком. И лишь после минутной паузы заговорил ровным, уставшим голосом:

– Твою ж мать! Ну чего тебе? Ты что, не понимаешь, что процесс нарушать нельзя? Я же человек в возрасте…

Вот будешь таким, как я, ты поймешь… Погода меняется… Надо, чтобы сосуды расширились, а ты так влетаешь. Ну чего там? Ты думаешь, я тебя не вижу? Вижу, что ты кнопку нажимаешь! Ну что ты за беспредельщик?

– Извините, товарищ первый заместитель министра. Я по приказу министра. Он на вас сам выходил, и его помощник.

– Ну, знаю, видел. С министром я сам разберусь, иди.

– Извините, товарищ первый заместитель министра, а что доложить помощнику министра?

– Да иди ты на. Кругом марш отсюда, чтоб я тебя не видел. Нигде и никогда! Вон отсюда!

– Есть!

* * *

А начиналось все красиво. Как в кино. Раз! И он оказался в нужное время в нужном месте, и выигрышный лотерейный билетик, подгоняемый ветром удачи, опустился в его руки. В такие чудеса Большаков не поверил бы, но это случилось двумя годами ранее с ним самим, когда в областное УБОП из Москвы, прямиком из Генеральной прокуратуры, пришло отдельное поручение. Задачка ставилась непростая. Провести комплекс мероприятий и разыскать преступника по фамилии Багров, на шее которого висело с десяток тяжких и особо тяжких преступлений. Несколько лет он находился в розыске, но у Москвы вдруг появились основания думать, что после долгих забегов по стране тот околачивается именно в их областном центре. Но, разыскав, задерживать не требовалось, надлежало лишь установить наблюдение.

Хозяин – барин. Выполнять задание назначили Андрея, в ту пору заместителя начальника отдела по борьбе с коррупцией и собственной безопасности. Он даже не ожидал, что розыски пройдут как по маслу и уже через неделю он собственными глазами, издалека правда, сможет лицезреть разыскиваемую личность. После того как о результатах было доложено в Москву, к ним на задержание уголовника незамедлительно приехали двое. Прихрамывающий на одну ногу толстый следователь Генеральной прокуратуры и жилистый старший опер по особо важным делам из главка. Тощий и толстый, по всем признакам два старых приятеля, выслушали доклад Большакова о проделанной работе и спросили, когда и какими силами тот думает брать бандита.

– Немедленно. Он там сейчас бухает с каким-то бомжом. Вторую бутылку допивают. Возьму сам. Да и вы ведь со мной.

Ответ понравился и взбодрил москвичей. По всему было видно, что им не хотелось торчать в его городе дольше того, что требует командировка. Гости разделились. Следователь остался ждать в УБОПе – его доконал артроз; старший опер из главка отправился с Андреем на задержание.

Через пару часов они уже стояли с пистолетами в руках у входной двери частного дома, и команды раздавал не старший опер, по званию полковник, а Большаков, простой капитан милиции.

– Рассказываю по порядку. Я первый, вы сразу за мной. Больше крика. Если не станут сопротивляться, положим мордой в пол, вы обыскиваете одного, я – другого. Если что, не церемонимся, стреляем на поражение. Товарищ полковник, есть возражения?

– Поражение… возражение… – полковник явно был в хорошем настроении, – прямо стихи какие-то. Не смотри на меня так, капитан, согласен я. Командуй, ты хозяин.

– Тогда вперед.

Андрей отмычкой открыл замок входной двери, и они беззвучно зашли в старый деревянный дом. Было темно и зловонно. За углом коридора они увидели приоткрытую дверь в комнату, из нутра которой вырывался наружу шум футбольного матча. Подойдя еще ближе, в щелку они увидели, что за столом, плотно заставленном тарелками, сидят две уже хорошо отяжелевшие от водки фигуры в майках. Багров и его приятель смотрели в телевизор, на экране которого бегали крошечные черно-белые футболисты.

– Пидарасы, – мрачно сказал Багров.

– Точно. Твари, – бодренько согласился человечек крошечного роста.

– Сборная играет, – прошептал опер на ухо Большакову и захихикал, как ребенок.

Андрей не поддержал веселого настроя, а внимательно вгляделся в фигуру Багрова. Невысокий и плечистый. Не молодой, но крепкий. Пьяный и злой. С ним придется повозиться. Его приятеля он в расчет не принимал. Того можно было свалить мухобойкой.

– Всем лежать! Уголовный розыск!

Только через пару минут, когда на грязном полу притона мордами вниз уже лежали двое закованных в наручники, полковник пришел в себя и, отдышавшись, спросил Андрея.

– А почему уголовный розыск? Ты же УБОП.

– Да это как-то привычнее для этой публики.

– Вот, капитан, в этом и есть проблема наших подразделений. А мы должны сделать так, чтобы вся эта публика слова УБОП и всего, что в нем заключено, боялась больше, чем слов «уголовный розыск».

Большакову некогда было думать о большом и великом, поэтому он и не стал подхватывать и развивать эту тему болтовни, а сразу вернул полковника на грешную землю.

– Ну что, повезли их? Встаем!

Лежащие закопошились, стали приподниматься на ноги, и тут голос подал Багров. Он явно был растерян и вел себя так, словно не понимал, где находится и что ему теперь делать.

– Начальник, разреши по малой нужде в сортир заглянуть. Не доеду я. Мочевой пузырь лопнет.

Почувствовал ли что Андрей или жалобный тон тертого жизнью бандита показался ему слишком неестественным, но голосом, не подразумевающим никакого возражения, ответил:

– Невелика беда.

Полковник оказался гуманистом. Забыв, кто в доме хозяин, он достал ключ от наручников Багрова и расстегнул их:

– Да ладно, чего уж, пусть напоследок сходит по нужде.