– Херр Циммерман, это фрау Геллер, простите, что беспокою вас в такое время. Я звоню по поводу вашего вчерашнего обращения. Не могли бы сегодня подойти к руководителю нашего офиса. У него имеется к вам деловое предложение.

Делать мне все равно было нечего, поэтому я охотно откликнулся на приглашение, обговорив, что явлюсь на беседу ровно к одиннадцати часам.

В офисе, в отличие от вчерашнего дня, сегодня было многолюдно.

– Видимо все решили куда-то улететь, – подумал я, пробираясь через небольшую очередь к билетной кассе.

Фрау Геллер встретила меня дежурной улыбкой и провела к двери с надписью, «посторонним вход запрещен».

Но, видимо, я уже был не посторонний, поэтому дверь для меня была открыта. За дверью оказался небольшой коридор с выходящими в него тремя дверями.

На одной из них висела табличка. «Роже Симпсон, исполнительный директор».

– Вам сюда, – сообщила фрау Геллер, распахивая очередную дверь.

Первым делом я обратил внимание на сверкающую лысину, сидевшего за столом мужчины.

Увидев нас, он поднял голову, и его лицо озарила приветливая улыбка.

– Добрый день, херр Циммерман, рад вас видеть в полном здравии. Присаживайтесь, пожалуйста, может, желаете кофе? У нас автомат заправлен лучшим арабским мокко.

– От кофе не откажусь, – согласился я. – Но, хотелось все же услышать ваше предложение, ради которого вы меня пригласили.

– Все элементарно, дорогой херр Циммерман, мы можем восстановить вашу карту лояльности, а вы сняться в небольшом ролике, в котором сообщите, что, несмотря на произошедшее с вами несчастье, никогда не думали отказаться от полетов на самолете авиакомпании Люфганза и в будущем планируете летать только у нас.

Я отпил глоток, кофе принесенного какой-то девицей и с сомнением спросил.

– Херр Симпсон, что-то я вас не понимаю, я же не звезда экрана и не Ротшильд, чтобы сниматься в рекламе?

Собеседник снисходительно улыбнулся.

– Ошибаетесь, херр Циммерман, на ближайшие три-четыре месяца вы все еще звезда. О вашем выходе из комы писали все газеты, и даже имела место передача на телевиденье. Так, что, чем быстрее мы сделаем ролик, тем больше от него будет толку. Увы, все новости довольно быстро испаряются из людской памяти, так, что все нужно делать вовремя.

Я улыбнулся и заметил:

– Вам не кажется, что мы говорим о разных вещах. Восстановление карты лояльности, не отменяет оплату моего участия в рекламной съемке. Вы говорите о минутном ролике, но съемки однозначно займут не минуту. Поэтому, херр Симпсон, давайте поговорим, как деловые люди.

Спустя две недели я сидел в самолете, направляющемся в Санкт-Петербург.

Под ровный гул двигателя я размышлял о прошедших днях.

Тогда мне удалось довольно быстро договориться с Симпсоном. За день «мучений» я получил две тысячи евро и восстановленную карту лояльности. Поэтому мой вояж на Боинге в Россию туда и обратно стоил всего сорок евро. Да вообще вся моя туристическая поездка для меня обошлась по нулям.

Жаль, что не предложили снять еще один рекламный ролик, я бы не отказался. Тем более, что все заморочки с налогами взяла на себя администрация авиакомпании.

Да еще, мне позвонила Лида, случилось это событие через несколько дней после нашего разговора. Первым делом она извинилась за грубые слова. Ну, а затем мы немного поговорили о будущем. Увы, в этом будущем мы друг друга вместе не видели.

Зато вчера, когда я собирал вещи для поездки в Россию, неожиданно снова зазвонил телефон.

Приложив его к уху, услышал молодой мужской голос.

– Херр Алекс Циммерман? – первым делом спросил он.

– Да, это я.

– Очень приятно, вас беспокоит Герхард Блюменталь, я племянник известного вам Якова Блюменталя. Насколько я знаю, вы один из немногих, кто общался с ним незадолго до его смерти. Мой отец очень хотел познакомиться с вами, однако из-за постигшего вас несчастья сделать это ему не удалось. К сожалению, он умер в прошлом году. Но раньше в разговорах он неоднократно вспоминал ваши лекарственные средства и жалел, что ему не удалось купить технологию их производства.

Я сейчас с вами разговариваю, как полномочный представитель компании Новартис и предлагаю вам встретиться и обсудить возможности сотрудничества.

– Однако, прошлое меня настигло и через одиннадцать лет, – думал я, соображая, что ответить новоявленному Блюменталю.

– Хорошо, я согласен встретиться с вами, только я завтра с утра вылетаю в Россию, поэтому наш разговор откладывается на две недели. – ответил я своему собеседнику.

– Надеюсь, херр Циммерман, вы не собираетесь уехать в Россию навсегда? – с беспокойством в голосе спросил собеседник.

– Нет, не волнуйтесь херр Блюменталь, через две недели я вернусь обратно в Дюссельдорф и, буду ждать вашего звонка. Кстати, позвольте поинтересоваться, как вы нашли номер моего телефона.

Последний явно не знал, как ответить на этот вопрос. Но все же выдавил:

– Мне его сообщила служба нашей безопасности.

– Понятно, – подумал я и, попрощавшись, отключил связь.

Питер, несмотря на известную песенку Лидии Клемент, дождиком меня встречать не стал. Наоборот, в Пулково царила приятная осень и наглые, усатые водители такси. Бороды они начнут носить лет через десять, как и стричься наголо.

Нам, немецким туристам, купившим путевки, усатые водители не грозили. Получив свою кладь, мы дружно проследовали за своим гидом к автобусу.

В нем пожилые немки и немцы сразу прильнули к окнам. Я тоже прильнул, хотя знал, что ничего нового для себя не увижу.

В гостинице наша гид, молодая говорливая девица собрала всех в кучку и объявила порядок дальнейших телодвижений. Немцы слушали внимательно, стараясь не пропустить не слова.

Я же включил внимание, когда девушка начала рассказывать, что группа для поездки в Карелию, отправляется завтра на поезде с Ладожского вокзала. И стал прикидывать, как мне действовать, когда мы приедем в Петрозаводск.

Кинув свою сумку на кровать в номере, первым делом отправился к обменному пункту, где разменял энную сумму денег. После чего добрался до станции метро, для путешествия по городу, в котором когда-то, в другой жизни, родилось мое нынешнее Я. А вот мое нынешнее тело, рождено было больше пятидесяти лет назад в городе Петрозаводске, ему я устрою экскурсию только завтра.

Добравшись до центра, с удовольствием потолкался на Невском проспекте. Постоял на памятных местах и затем на гудящих ногах с чувством выполненного долга вернулся в гостиницу.

Посмотрев в методичке, когда и где нас должны кормить, отправился на поиски этого места.

Наверно, я долго искал нужный ресторан, потому, что, когда подошел к его входу, около него уже беспокойно крутилась наша гид.

– Ах! Очень хорошо, что вы пришли, а то я начала беспокоиться! – облегченно воскликнула она.

Мы прошли через распахнутые стеклянные двери, и гид подвела меня к нашим столикам.

Когда уселся за стол, на меня укоризненно глянули члены нашей группы. Они не одобряли таких опозданий. Тем более что среди восьмидесятилетних старичков, я выглядел бесстыже молодым.

Тем временем рядом со мной происходил занимательный разговор.

Официантка высказывала претензии нашему гиду.

– Женька, ты достала по полной программе. Опять будешь водить сюда этих жмотов. От них же ничего кроме анализов не дождешься. Даже колы стакан не закажут сверх того, что положено по путевке. А ведь будут сидеть два часа, компот из стакана высасывать, и чего высиживают непонятно? Даже финики лучше, чем немцы, те хоть водки нажрутся и на цены особо не смотрят. Я тут в новостях видела, немцы на своем октоберфесте пиво литрами пьют, а здесь хоть бы кто-то бутылочку заказал. Врут наверно, они у себя тоже жмотятся? А нам по телику втирают чушь всякую.

С ответом Евгения не замедлила.

– Анька, что ты мне все претензии высказываешь? Я что ли решаю, куда группу туристов водить? Не нравится, обращайся в администрацию, там тебя научать Родину любить.

Если чаевых не хватает, иди тогда в шалман, шаурму разносить, там тебе чаевых быстро надают, вся жопа будет в синяках от щипков.

Я поднял голову и, посмотрев на нашего гида, обратился к ней на немецком языке.

– Евгения, будьте добры, попросите официантку принести мне бутылочку пива.

Обе девицы замолчали и уставились на меня, как будто увидели привидение.

Только наша гид начала понемногу багроветь, наверно, догадалась, что я понял их разговор на повышенных тонах.

Ближе к вечеру двенадцать человек из нашей группы, желающих посмотреть деревянные достопримечательности Карелии, собрались в фойе гостиницы. Вскоре к нам присоединилась другая девушка-гид. Мы вместе с ней доехали на микроавтобусе до Ладожского вокзала и вскоре сели в купейный вагон поезда Санкт-Петербург-Мурманск.

Койки уже были заправлены проводниками, так, что делать ничего не пришлось. Когда собрался в вагон – ресторан, гид, курившая в тамбуре, поинтересовалась, куда это я отправился.

Узнав о цели моего похода, та слегка занервничала и сообщила, что пойдет со мной.

Стоило немалых усилий отговорить девушку от подобного намерения.

Так, что в полупустой ресторан я зашел в полном одиночестве.

Ресторанное меню ничем особо не удивило. Заказав солянку и мясное блюдо, я попросил стакан грейпфрута. За те дни, что провел после выхода из комы, я понял, что из именно этого сока в моих руках получается лучший тонизирующий напиток.

Разговаривал я с официанткой на немецком языке, для примера показывая на тарелки, стоявшие на столах моих соседей. Так, что мы с ней довольно быстро поняли друг друга.

А ведь настырная гид все-таки пришла проверить, появился ли я в вагоне ресторане, или пропал по дороге. А я уже заранее начал злиться, ведь эта девица может завтра поднять всех на ноги, если обнаружит, что я не сел вместе с остальными пассажирами в Комету, идущую на остров Кижи.

Поэтому уже сейчас начал проводить предварительную подготовку, сообщив, что отвратительно себя чувствую. Наверняка, простыл в самолете.

Ночью, когда мы высадились на перрон в Петрозаводске, я иногда покашливал, демонстрируя недомогание.

В общем, моя тактика сработала. Утром, когда гид начала собирать группу, я сообщил своему соседу по номеру, что чувствую себя еще хуже, чем вчера, поэтому в Кижи не поеду.

Сосед, немец восьмидесяти пяти лет, отнесся к моей болезни равнодушно, но пообещал передать мои слова гиду группы.

Наконец, все они уехали на озерный вокзал, а я направился в ресторан, чтобы позавтракать.

А через полчаса уже шел к остановке троллейбуса, собираясь для начала посмотреть, что стало с домом Витьки Гребнева.

Как ни странно, особой радости от встречи с прошлым я не испытывал. Наверно потому, что уже когда-то жил в этом времени и сейчас не видел здесь ничего нового для себя.

Можно сравнить с тем моментом, когда после длительного перерыва приходишь на работу, садишься на свое место, проходит пара часов, и ты уже забыл, что отдыхал полгода, или год, и кажется, что ты все это время был здесь, а твой отдых – просто тебе приснился.

Так и мне сейчас периодически начинало казаться, что я нахожусь еще в первой своей ипостаси, а жизнь в теле Виктора Гребнева, Александра Ефимова и Циммермана была просто миражом.

Выйдя на последней остановке, я пошел по знакомой тропинке в сторону дома. Как ни удивительно, но в этом уголке города ничего не изменилось.

Вскоре я вышел к двухэтажному деревянному дому, в котором Витька Гребнев прожил первые шестнадцать лет жизни.

За прошедшие годы дом ощутимо обветшал, наверно, потому, что за это время его ни разу не красили. Шиферную крышу, похоже, тоже не меняли. Все ясно, жильцы ждут, когда дом попадет под снос и им дадут новые квартиры, а пока можно жить и в гадюшнике. Хотя понятно, что большая часть зарегистрированных жильцов здесь не проживает.

Собравшись с духом, поднялся на второй этаж и надавил кнопку звонка.