К счастью, спорт обходится без войн и революций, и если ты хочешь стать героем, то должен совершить спортивный подвиг. Какие чувства при этом испытывает человек? Наверное, я покажусь нескромным, но проведу параллель с собой, чтобы вам было понятнее. Теперь, через годы, глядя на ситуацию со стороны, мне проще найти нужные слова.

Когда добиваешься цели, когда, наконец, выигрываешь заветный трофей, чувствуешь огромную пустоту внутри. Ты стал чемпионом мира, ты сходишь с ума от радости, наслаждаешься восторгом фанатов, которые заряжают тебя своим счастьем. Ты понимаешь, что сделал нечто потрясающее и это объединило всех людей вокруг, даже тех, кто не следит за футболом пристально. Я имею в виду итальянцев, которые часто и охотно разбиваются на группы по политическим взглядам, месту рождения или футбольным пристрастиям.

Но вскоре невольно начинаешь думать: «И что же дальше? Это все?»

Со временем я понял, что важна не сама победа, а путь, который к ней ведет: именно он дает тебе эмоции. Вы наверняка думаете: «Джиджи, что ты такое говоришь? Ведь девиз твоей команды – “Только победа имеет значение”, разве нет?» Но именно потому, что я играл в «Ювентусе», где особенно тяжело воспринимаются поражения, я научился ценить путь к успеху. Ты не знаешь, что ждет тебя на этом пути, и тем он прекрасен. Путь – это все. Именно тогда ты сводишь счеты с болью. Об этой стороне вратарского дела обычно не говорят. Немного мазохизма. Боль нужна, она помогает не думать о том, что было до и будет после. Говорят, научившись терпеть, человек закаляется. Не знаю, но после сейва, когда понимаешь: ты сделал это, несмотря на боль, – чувствуешь себя успешным и важным.

Когда я падаю в первый раз, земля покрыта снегом. Я еще не стал вратарем.

Мои родители работают учителями в Пизе и на зиму оставляют меня у тети с дядей и бабушки Лины в городке Пертегаде, местечке Латизана, во Фриули. Тяжело так долго жить вдали от отца с матерью. Помню наше прощание в Удине: меня передали с рук на руки, как пленника. Вот я выхожу из машины родителей и сажусь в машину к дяде. Вместо слов, которые надо бы сказать, расставаясь с сыном на всю зиму, мама с папой бросают короткое «пока», словно вернутся через пару дней, а не через несколько месяцев.

Первое время я очень тосковал.

И все же привычка жить вдали от семьи помогла мне в будущем. Для многих ребят в юности именно расставание с родителями было самым тяжелым. В спортивных интернатах и на сборах молодые таланты нередко сдувались, не готовые так долго обходиться без мамы с папой. Мне пришлось научиться этому в четыре года. В конце концов я привык.

В Пертегаде я провожу чудесные насыщенные месяцы и, возвращаясь в Каррару, говорю на странном языке, щедро разбавляя итальянский уже знакомыми мне словечками из тосканского и фриульского диалектов и выдумывая новые.

Мне четыре года, и я вижу снег первый раз в жизни. Помню, как удивился тогда, глядя на холодные белые конфетти, как радостно выбежал на улицу – ого, что-то новенькое! – и упал на пушистое белое одеяло. Я не знал, что тут же промокну. Это был мой первый настоящий вратарский прыжок. Когда прыгаешь за мячом, тоже не думаешь о том, что можешь упасть в грязь или получить травму.

Но мне всего четыре, и раздосадованная бабушка в конце концов запирает меня в доме, где есть печка, и не выпускает на улицу, потому что стоит мне выйти, как через полчаса я уже весь мокрый. Она переодевает меня шесть или семь раз, но я все равно прыгаю в снег и промокаю. Наконец терпение бабушки лопается – все, нагулялись, сухой одежды больше нет!

Эти воспоминания помогут мне 14 лет спустя, когда сборные Италии и России будут играть стыковой матч в Москве. Та игра получилась тяжелой, но нам удалось увезти ничью и пройти квалификацию на чемпионат мира 1998 года во Франции. Снежная погода – ад для вратарей и в то же время отличный вызов, потому что становится невозможно предугадать траекторию мяча. Нельзя давать ему коснуться газона, ведь любой отскок непредсказуем. Когда на 32-й минуте Чезаре Мальдини из-за травмы Пальюки бросил меня в бой, я вдруг подумал, что у меня есть полезное качество, которое может пригодиться в игре. Я научился нырять в снег в четыре года – и никто из игроков на поле этого не знает.

В Пертегаде четырехлетний ребенок мог гулять по деревне один – сейчас это трудно представить. Там все друг друга знают. Я просыпаюсь и сразу иду в продуктовый магазин тети и дяди. Я не местный, родом из Каррары, и для всех покупателей что-то вроде маскота. До сих пор помню вкус бутербродов с мортаделлой, которые в магазине для меня готовила тетя. Кручусь у кассы, и вдруг выясняется, что я могу неплохо считать, хотя еще не хожу в начальную школу. Поэтому считаю сдачу. Приз за усердие и сообразительность – футбольные наклейки. Первый альбом мне покупает тетя в газетном киоске перед церковью. Это сказка. До сих пор помню две первые наклейки – Николини и Анзивино из «Асколи». В черно-белой форме.

Вскоре я начинаю смотреть футбол и болеть решаю за «Ювентус» Трапаттони (во мне проснулся кампанилизм^[2]): на позиции вратаря играет Дино Дзофф, фриулец, как половина моей семьи. Конечно, боготворю и Паоло Росси, лучшего бомбардира чемпионата мира в Испании, который итальянцы выиграли год назад. Футбольные герои моего детства останутся со мной на всю жизнь. Даже сейчас, когда я сам выиграл чемпионат мира и лично со всеми знаком, не могу сравнить себя с ними – я всегда словно тифози, восхищающийся своими кумирами.

В восемь мое воображение покоряет Джанлука Виалли. Помню, как он в 1986-м появился в сборной – коротко стриженный, без черных кудрей. Ему тогда было чуть за 20, совсем мальчишка, а нам он казался умудренным опытом ветераном. Виалли ушел слишком рано, и судьба распорядилась так, что теперь я сижу за столом, за которым когда-то сидел он, – и тоже возглавляю делегацию сборной Италии. Перед человеком, занимающим этот пост, стоит задача сплотить команду. Он должен поддерживать в игроках уверенность в своих силах, разрешать конфликты, защищать от негатива извне. Когда я сижу за этим столом, где царит безупречный порядок, то по-прежнему ощущаю присутствие Виалли. Приступив к исполнению обязанностей в национальной сборной, я побывал на благотворительном вечере, организованном его старыми друзьями. Невероятно трогательно видеть, как тебя могут любить, когда закончилась не только твоя карьера, но и сама жизнь, если ты был не просто футболистом, а великим человеком.

Виалли совершил настоящий подвиг с «Сампдорией», выиграв скудетто и едва не дотянувшись до Кубка европейских чемпионов, его команда стала примером для других. Но главное, Виалли был чутким, бескорыстным человеком, щедрым и очень образованным, – а это в футбольной среде большая редкость. Вряд ли кто-то со мной не согласится. Говорите, что хотите, но я уверен: Италия выиграла чемпионат Европы 2021 года во многом благодаря его харизме.

Если я остаюсь дома, а не иду в магазин тети, не гуляю с другой теткой или не играю с двоюродными братьями, то разглядываю футбольные бутсы кузена. Огромные, черные, с блестящими железными шипами. С благоговением держу их в руках и даже надеваю. В то время одно прикосновение к таким святыням вызывало у меня слезы счастья.

Именно в Пертегаде я привыкаю к настоящему мячу – кожаному, из черно-белых шестиугольников (эти цвета буквально преследуют меня всю жизнь). Бегаю на площадку, где мы играем в футбол, в сотне метров от дома, и пропадаю там целыми днями. Мяч твердый, как камень. В соседнем доме женщина, развешивая белье, все время поет «Mama» Беньямино Джильи. Под звуки этой песни я ношусь по полю с тяжелым мячом, который подпрыгивает на мягкой траве, и мечтаю стать футболистом, когда вырасту.

Но приходит пора идти в школу. В продолжение истории об успешном футболисте само собой напрашивается описание того, как молодой талант страдал за книгами и отыгрывался за все учебные неудачи на поле. Однако мне нравилось ходить в школу, и, по-моему, в начальной и средней я учился неплохо. В одном из первых табелей успеваемости учительница написала комментарий, поразивший моих родителей, которые прекрасно видели, что я все время торчу на улице и почти не сижу за учебниками: «За эти шесть месяцев Джанлуиджи Буффон добился хороших результатов в итальянском языке и математике, а также в личностном плане проявил себя как лидер, показав, что может вести за собой других». Я все еще храню этот листок – воспоминание об одной из самых больших радостей в моей жизни. Но не из-за похвалы учительницы. А от реакции родителей. Они были очень довольны и даже немного удивлены такой характеристикой. В семье, где у мальчика есть две старшие сестры, никому и в голову не придет назвать его лидером.

С математикой и итальянским у меня и правда все было хорошо. Да, в школе меня уважали – я никогда не чувствовал никакого буллинга, возможно из-за того, что был физически сильным. Но родители всех моих одноклассников, надо отдать им должное, учили своих детей уважению к другим. На такие вещи часто не обращают внимания, а они очень важны для формирования личности. Мне повезло вырасти среди людей, которые ценили уважение друг к другу.

Моих лучших друзей звали Марко и Клаудио, они жили по соседству; когда не нужно было делать уроки или идти на тренировку, мы всегда играли вместе. Общаемся с ребятами до сих пор. Нас прозвали «речными мальчишками», потому что обычно мы гуляли возле речки Каррионе, впадающей в Лигурийское море. Улочка, метров 300 длиной, шла по берегу прямо к пляжу. За играми время летело незаметно, каждый день немного приближал лето. Мы постоянно болтали о футболе, почти все болели за «Ювентус». Потом Берлускони создал звездный «Милан» с ван Бастеном и Гуллитом. Эта команда приводила нас в восторг, как и «Интер» Бреме и Маттеуса. Я обожал Трапаттони и не мог не восхищаться «нерадзурри», ставящими рекорд за рекордом. Но незадолго до этого, в сезоне 1986/1987, произошло одно удивительное событие.

«Пескара», которая должна была играть в Серии С, попала в Серию В. Мне, восьмилетнему, очень нравилась их эмблема. Знаете, так бывает, когда начинаешь собирать наклейки. Приглянулись цвета команды или дизайн эмблемы – и вот без каких-то особых причин ты уже симпатизируешь клубу. Эмблема «Пескары» – голубой дельфин на золотом фоне, а я, как вы понимаете, неравнодушен к синему цвету. Так что болеть за «Пескару» начал, считай, случайно. Когда по воскресеньям в передаче «90-я минута» объявляли результаты матчей, с нетерпением ждал новостей о Серии В и узнавал, что «Пескара» в очередной раз выиграла. Команда, которой руководил Галеоне – умнейший тренер и прекрасный тактик, – ухитрилась победить в Серии В и попасть в Серию А с составом для игры в третьей лиге.

В том году отец, любивший рассказывать мне мифы Древней Греции, добавил к ним историю «Пескары» Галеоне. Никогда не забуду наш разговор.

– Джиджи, знаешь, что президент «Пескары» пообещал центральному нападающему, если тот станет лучшим бомбардиром?

Я ловил каждое слово, ожидая услышать о каком-нибудь бесценном сокровище.

– Что он сам помоет его машину.

Наверное, машина просто фантастическая, думал я, а уж как он ее помоет! Центрального нападающего той «Пескары» звали Стефано Ребонато, и он был главным из героев, о которых я вспоминал перед сном. Герой, награда которому – мытье машины.

Мне повезло, что отец любит футбол и видит его романтическую сторону. Я хотел посмотреть на «Пескару» вживую, и он исполнил мою мечту. Как президент, обещающий помыть машину нападающему. Совсем, казалось бы, незначительные вещи, но они имели огромное значение в простой жизни, которой мы жили.