– Вчера, – Серафима плюхнулась на стул в кухне, хлебнула горячего чая, закашлялась. – Вчера я приехала домой, но не успела войти, как позвонила Леля, позвала в гости. Я… я села в машину и поехала. Мы немного выпили мартини, попробовали новый пирог, ну и… я же не могла сесть за руль, а пешком идти не хотелось, далековато и поздно, вот я и заночевала у Лели.

– А меня на пирог позвать не догадались? – Обиженно поинтересовалась Грайлих.

– Леля собиралась тебе позвонить, но мы подумали, что ты устала, Леля сказала, что принесет пирог к обеду… в общем…

– В общем мне уже второй день намекают на преклонный возраст.

– Таисильсанна!

– Серафима Ананьевна, вы потом будете извиняться. Продолжайте,– вмешался Стрельников. Он оживился и стал похож на охотничьего пса: нос по ветру, глаза горят.

– Утром я приехала домой, а дверь открыта, коты мои на улице. Дома… все перевернуто верх дном! Просто ужас! Вообще все! Как Мамай прошел!

– А гостиница?

– Сейчас постояльцев нет, гостиницу не тронули, копались в моей части дома.

Стрельников почувствовал себя ужасно неловко, хотя такой вид преступлений никак не относился к его ведомству. Напросился, называется!

– Вы… с вами все в порядке? Может, съездим к врачу?

– Меня ограбили, а не убили. Мне не нужен врач. Мне нужно, чтобы полиция наша воров!

Таисия, передумав обижаться, сжала руку подруги.

– Вы не представляете, какой беспорядок они устроили. Все ящики, все шкафы, все вывалили на пол. Там словно ураган прошёл. А вы… Что вы сидите? Идите и арестуйте его!

– Кого его? – Удивился Стрельников.

– Того толстого мужика из антикварного магазина в Серафимовске.

Таисия ахнула. – Ты думаешь, это он?

– Я почти уверена. Ужасный тип! Ты же видела, как ему нужен был Степан!

– Степан? Кто такой Степан?

– Он был очень расстроен,– не ответив, продолжала Серафима. – Не знаю, зачем ему это чудище, да еще за сто тысяч, но я не сомневаюсь, что это он. Он точно поехал за нами и видел, что я отправилась к Леле.

– Вы можете объяснить, кто такой Степан и причем тут сто тысяч? И что за…мужик?

– Нужно позвонить в антикварный магазин, узнать кто этот человек, его там наверняка знают. И вы сразу поймаете вора.

– Я позвоню в полицию, это их сфера, но сначала вы все мне объясните, потому что я ничего не понимаю! И составьте список, что было украдено.

– В том-то и дело, понимаете? Ничего. Именно поэтому я уверена, что это толстяк. Ничего не пропало. Перерыли весь дом и ничего не взяли, потому Степан все это время находился здесь в шкафу!

– Вы заперли кого-то в шкафу? Таисильсанна!

– Я все сейчас объясню. – Грайлих встала и поманила за собой следователя. Пора было знакомить следователя со Степаном.

Глава 4.

– Его зовут Михаил Прохоров. – Стрельников позвонил, когда дамы заканчивали наводить подарок в доме Серафимы.

– Кого?

–Вашего подозреваемого. Я, конечно, не должен иметь к этому делу никакого отношения, но…

– Но вам скучно и вы решили взять на себя работу полиции.

– Именно так, – рассмеялся следователь. – Причем полиции этот гражданин давно известен.

– Вор? – Возопила Серафима, слушая разговор по громкой связи.

– В советское время таких называли спекулянтами. Он покупает и продает всё подряд, не слишком разбираясь, откуда что берётся и куда девается. Полиции ни разу не удалось привлечь его за мошенничество, хотя заявления поступали. Так что, если Прохоров действительно взломал ваш замок и проник в дом, полиция будет очень рада.

– Что меня ограбили,– буркнула Серафима.

– Что ему наконец-то есть, что предъявить.

– Так поехали! Чего мы ждем? Давайте поставим спекулянта на место!

* * *

– Я же вам уже дважды говорил, – побагровел толстяк, нервно поглядывая на женщин. – Я был дома. Смотрел телевизор. Играл военный оркестр, а я очень люблю такую музыку.

– Вот под марш и будете маршировать в тюрьму, – сказала Серафима, которую Таисия второй день не узнавала. Откуда такая мстительность и кровожадность у интеллигентной и мягкой женщины? А подруга не унималась: – Надевайте на него наручники!

Стрельников сделал страшные глаза: – Позвольте мне закончить беседу?

– Я уже пожалел, что разрешил вам войти.– Еще сильнее побагровел толстяк.– У вас нет ордера или что там требуется, чтобы вламываться в квартиры добропорядочных граждан. А этим женщинам вообще нечего здесь делать!

– Я пришел побеседовать с вами, чтобы избежать ордера и неприятной ситуации.

– А мне не нравится, как эта женщина на меня смотрит! Она уже вынесла мне приговор. Она… ненормальная.

Серафима вспыхнула, но Грайлих схватила ее за руку и женщина обиженно отвернулась и уставилась в окно.

– Полагаю, вы знаете о предмете, купленном вчера этой гражданкой в антикварном магазине на улице Белинского? Насколько мне известно, вы выразили большой интерес к его приобретению.

Прохоров пожал плечами. – Я сделал этой женщине очень хорошее предложение. Честно говоря, нереально хорошее предложение за то, что по сути является дешёвой безделушкой. По какой-то причине мой покупатель и… эта женщина, похоже, считали безделушку гораздо более ценной, чем она стоила. Но я не спрашиваю «почему» и «зачем», я просто заключаю сделки. Остальное меня не касается.

– У вас был покупатель? Ему нужен был Сте… кот? – Оживилась Грайлих.

Стрельников снова сделал страшные глаза, а Прохоров кивнул:

– Именно так. Меня попросили приехать в магазин и купить этого кота. Любой ценой. Между прочим я потерял хороший процент от сделки.

– Назовите имя вашего покупателя.

– Я бы назвал, да не знаю. Анонимный покупатель. У меня таких много.

– Еще бы, – буркнула Серафима.

– Как вы договорились? Вы должны были куда-то доставить этого… кота?

– Он позвонил по телефону. Мужчина. Сказал, что я должен купить кота и ждать дальнейших инструкций. Сразу после вашего ухода он снова позвонил, узнать, как всё прошло, и, должен вам сказать, он был не слишком рад, когда я ему рассказал. Из-за вас я потерял не только деньги, но и возможного постоянного клиента.

– Вы можете что-то рассказать об этом человеке? Голос, какие-то детали выговора…

– Ничего особенного. Обычный мужской голос, не высокий, не низкий.

– Что ж, возможно, вы еще понадобитесь, но на сегодня все.

– Что за ажиотаж вокруг кота? – Поинтересовался Прохоров. – Что в нем такого?

Следователь пожал плечами, распрощался и почти силой выволок из квартиры Серафиму. Грайлих мышкой юркнула следом.

– И это всё? – Серафима высвободила, наконец, руку из железной хватки следователя. – Вы не собираетесь его арестовывать? Обыскивать его дом?

– Уважаемая Серафима Ананьевна. Это был первый и последний раз, когда я согласился взять вас с собой. Во-первых, Серафимовск не моя юрисдикция, во-вторых, это даже не моя сфера расследования, дела о проникновении в чужое жилище не подведомственны следственному комитету. А в-третьих нам нечего предъявить Прохорову. У вас ничего не украдено, чужих отпечатков пальцев в вашем доме не нашли, какой может быть обыск?

– А у меня тот же вопрос, что и у спекулянта. – Сказала Таисия в машине. – Что такого в этом коте?

– Что-то стоящее. Но я не специалист по антиквариату.

– Я специалист. – Серафима перестала кипеть, как вода в чайнике. – Ничего в нем нет. Кустарная, некачественная поделка.

– В вашем доме, Серафима Ананьевна, собрано много интересных старинных вещей, которые легко можно продать. Но взломщика они не интересовали. И если ему нужен был кот, как вы уверяете, значит в нем что-то есть. Или взлом не связан с покупкой статуэтки. Хотя сам факт предложения ста тысяч за вашего… как вы его назвали, Степана? – Говорит в пользу этой версии.

– Но как они узнали, где живет Серафима?

– Возможно, Прохоров врет и он сразу поехал за вами, проводил, так сказать, до дома. Но я с трудом представляю его в роли взломщика.

–В антикварном магазине есть мой адрес. Нужно узнать, кто им интересовался.

– Все может быть еще проще. Прохоров записал ваш номер, а человеку, легко отдающему сто тысяч за кота, не сложно узнать, кому принадлежит машина.

– Думаю, завтра нам нужно сходить в антикварный магазин в Болтужеве. Там ответят на вопрос о ценности Степана. Возможно, мы чего-то не понимаем и перед нами работа гениального мастера. Эдакий примитивизм, который снова в цене. Если Степан и правда шедевр гончарного искусства, антиквар нам об этом скажет. Но, Александр Михайлович, вы же можете пробить номер, с которого звонили Прохорову?

– На каком основании, дорогие мои? Я служитель закона, если вы не забыли.

Глава 5.

Ночью снова пошел снег. Принято говорить, что в марте зима с весной борются, но не меньшая борьба идет в ноябре, только в этом месяце грани между сезонами не так заметны.

Зима уже делает первый шаг, посыпает землю первым снегом, словно торт сахарной пудрой, но осень тут же вручает ветру метлу из опавших листьев и он сметает всю посыпку. А осень посильнее запахивается в пурпурный халат и идет, шаркая оранжевыми тапочками, будить солнышко, чтобы одним глазком, на минуточку глянуло на землю. Этого достаточно, чтобы растопить первую порошу.

Но зима не дремлет, она собирается с силами, чтобы бросить из-за тучи новую пригоршню снега, потом еще одну, чтобы все поняли – зима пришла.

Странные они, эти люди… отказались от красоты, забыли о детстве… Так зачем тратить силы и рисовать волшебные узоры на пластиковых окнах! А раз так, то и морозы не нужны, и ледяные горки. Расстраивается зима, хмурится, тут осень и выглядывает снова, и растапливает снег, и любуется голыми деревьями…

Сегодня был тот день, когда правит миром зима. Снег превратил воздух в густой молочный туман, словно городок укутали в старинное выцветшее кружево. В столовой Серафимы пахло травяным чаем и свежеиспеченным пирогом, разве может быть что-то лучше такого аромата в снежный день!

Леля завернула свое творение в бумагу, а сверху в пуховый платок. Новый вариант пирога был искренним извинением перед Таисией, оставшейся без предыдущей версии.

От печки с чугунной дверцей шло тепло, согревшее пол лучше любых новомодных труб. Деревянные столы и скамьи, вышитые скатерти, старинные безделушки… Та сама лубочность, которой боялась Грайлих, была здесь к месту, создавала атмосферу купеческого дома, идеально совпадала с духом города. Ох, как хорош Болтужев! И улиц-то в центре не больше пяти, но каждая по-своему хороша. Здесь – белокаменные купеческие палаты, там- монастырь, а поодаль- другой, а там – один с другим соревнуясь вырастают резные дома в стиле русского деревянного модерна. Глаз не отвести. Любой город хорош летом и зимой, когда все цвет и когда все покрыто снегом. Летний Болтужев очарователен, яблоневый и вишневый цвет весны сменяется медовым ароматом высокой травки, растущей по берегам быстрой речки, над крышами летят колокольные звоны, под раскидистой ивой рыбины плещутся. Люди говорят, это русалки, но какие русалки в наше время! Все герои деревенских мифов давно попрятались от шума и суеты. Впрочем, если где-то им и появляться изредка, то именно здесь, в Болтужеве, среди густых лесов. Кинешь взгляд с Лысой горы – бескрайние чащи, н много километров ни одного городка, ни одной деревни. Глянешь с Пужаловой – золото и серебро куполов, колоколенки торчат над крышами, петухи поют, а уж цикады стрекочут в августе так, что собеседника не слышишь.

Лубочность, спору нет, но какая-то не пошлая, а душевная. Может, все дело в том, что мы не можем специально повторить то, что для этого городка естественно?

Осталось перетерпеть серый ноябрь, дождать зимы… Грайлих уже дни считала до праздников, скорее, скорее бы снег, елки, огни. Ох, как же уютно будет в Болтужеве! И разве не всегда так в жизни- серость сменяется красотой, и чем унылее серость, тем ярче красота? Нужно лишь чуть-чуть подождать.