– Для того, чтобы его изготовить, на стеклянную пластину помещают некоторое количество особой прозрачной субстанции, и накрывают второй пластиной. – преподаватель провёл пальцем по прозрачной поверхности. – Слизень при этом расплющивается в тонкий слой, и именно он воспринимает сигналы, полученные от оператора по ТриЭс-связи, и преобразовывает в изображения. Как видите – ничего сложного, всё дело именно в свойствах упомянутой субстанции. Мы, люди, начали использовать подобные устройства не так давно, всего около двадцати лет; до этого они были исключительной прерогативой инри. Это давало их расе серьёзные преимущества как на поле боя, так и в проведении масштабных стратегических операций. Связь играет на войне решающую роль, и то, что мы смогли хотя бы немного приблизиться к нашим врагам, не может не радовать – хотя до паритета в этой области ещё очень и очень далеко.

Студенты столпились перед столом, на котором стоял большой, фута три в диаметре, прозрачный кругляш, обрамлённый чёрной рамкой. На нём, в толще мутноватого стекла, дрожало изображение двуногой машины с массивным, похожим на стальную бочку, корпусом. Полдюжины других шагающих агрегатов украшали большие листы, развешанные на стене – перед тем, как приступить к очередному этапу занятий, студенты потратили четверть часа на их изучение.

– А теперь посмотрите сюда. – преподаватель показал на столик, где на серебряном подносе бугрилась полупрозрачная зеленоватая масса, напоминающая фруктовое желе. – Это и есть «слизень», субстанция, позволяющая устанавливать мысленную связь между человеком и подобными устройствами. Для этого слизень следует поместить на лоб. Кто-нибудь желает?..

Студенты замялись, кое-кто прятал глаза и делал попытки спрятаться за спины товарищей. Багровые отметины на лбу были своего рода отличительными метками связистов, а о самих «слизнях» ходили самые разные слухи. В том числе и зловещие, будто они необратимо меняют сознание тех, кто ими пользуется.

– Позвольте мне. – Виллим шагнул вперёд, подняв руку. – Я уже имел дело со «слизнями», и знаю…

Он уселся на кресло перед столом с кругляшом, взял с подноса «слизень» и наложил себе на лоб. Преподаватель зацепил двумя пальцами краешек нашлёпки и потянул, растягивая в тонкую полупрозрачную нить. Кончик её он прилепил прямо к кругляшу – нить словно расплылась, врастая в стекло, и Сёмке показалось, что зелёная масса слегка засветилась изнутри.

– Теперь сосредоточьтесь и постарайтесь вызвать основные параметры этой машины. – преподаватель показал на кругляш. – Глаза советую закрыть, как только вы сосредоточитесь, изображение возникнет у вас перед внутренним взором.

Виллим послушно зажмурился. Сёмка затаил дыхание – лоб приятеля прорезали глубокие морщины, на коже над бровями выступили капли пота, изображение на стекле дрогнуло, на миг расплылось. А когда чёткость вернулась к прежней, вдоль края кругляша побежали буквы и цифры. По аудитории пронёсся вздох – в надписях легко угадывались тактико-технические штурмового шагохода типа «Гауптман».

– Как видите, ничего страшного. – преподаватель ободряюще улыбнулся и отсоединил «нить» от кругляша. Изображение сразу потускнело, надписи исчезли. Виллим открыл глаза – вид у него был растерянный. Он отлепил «слизень» со лба и встал с кресла. Сёмка заметил, что руки у него дрожат.

– Как видите, ничего страшного. – повторил преподаватель. – Ну, кто следующий? Сегодня вы все должны попрактиковаться в работе со «слизнем», так что не стоит тянуть время, молодые люди, вызывайтесь…

****

– Ничего, понимаешь, совсем ничего! – Сёмка едва не плакал. – Ни покалываний, ни образов в голове, ни даже мельтешения перед глазами! Кукиш с маслом, как вчера!

Последнего выражения Виллим не понял. Зато он видел отчаяние приятеля – тот чуть ли не бежал по коридору, и юноша с трудом за ним поспевал. Попадавшиеся навстречу студенты провожали их недоумёнными взглядами.

Причина для отчаяния имелась – Сёмка, единственный из всей группы, не сумел добиться хотя бы крошечного отклика от «слизня» и, в свою очередь, никак не отреагировал на контакт с ним. Преподаватель недоумённо нахмурился, отлепил нашлёпку со лба неудачника и предложил попробовать ещё раз на следующем занятии – а пока не слишком напрягаться, больше времени проводить на свежем воздухе и поменьше думать об этой маленькой неприятности. Способности к ТриЭс вообще зависят от здоровья организма, как и от душевного состояния, сообщил он, возможно, вы, юноша, еще не приспособились к новой обстановке?

Сёмку при этих словах перекосило, и как он смолчал, не выдав какой-нибудь сугубо русский словесный оборот – оставалось только гадать…

– Может, написать этому твоему Фламбергу? – предложил Виллим. – Раз он дал рекомендацию – значит, был уверен в твоих способностях, так, может, подскажет что-нибудь?

Сёмка пожал плечами.

– Написать-то можно конечно, только… Будь он тут, рядом – тогда ещё ничего, а так… Ясно ведь, что он посоветует: мол, это всё от усталости, пройдёт, и нужно только успокоиться и немного подождать…

Виллим не нашёлся с ответом. В самом деле, сейчас лучше всего выкинуть всё из головы и заняться чем-нибудь ещё. Только вот как убедить в этом Сёмку? Давать-то советы легко, а вот попробуй, последуй им, когда сам окажешься в подобной ситуации…

Они вышли на двор. Виллим посмотрел на башенные часы – до ужина ещё три часа, заданий на завтра нет, и почему бы не последовать совету преподавателя?

– Может сходим в город? – предложил он. – Собирались ведь с утра, сумки купим, ещё кое-что…

– Можно, только у меня денег с собой нет. – Сёмка охлопал себя по карманам под мантией. – Надо вернуться в спальню, взять…

– Незачем. – Виллим продемонстрировал извлечённый из бокового кармашка комок смятых купюр. – Вот, тут на нас обоих хватит, а когда вернёмся – отдашь. Так что, двинулись?

****

Сумку приобрели быстро – большую, плоскую, на широком удобном ремне через плечо. Виллим попросил вторую точно такую же, но её не нашлось. Пришлось пока ограничиться одной, договорившись о повторном визите назавтра, когда доставят нужный товар. «Пока будем складывать учебники в одну, а носить по очереди. – предложил Сёмка. – Вон сколько места, всё влезет!..»

Магазинчик, где они сделали покупку, находился поблизости от ворот Латинского Квартала. Времени до колокола на ужин было ещё много, и приятели решили пройтись, поглазеть на витрины. Их здесь было достаточно – окрестные торговцы, разбежавшиеся, было, после Нашествия, постепенно возвращались, не желая терять выгодных клиентов. Действительно, Сёмка и Виллим то и дело видели ребят и девушек в студенческих мантиях, входящих или выходящих из дверей разнообразных заведений. Попадались среди них и преподаватели, видимо, из числа тех, что проживали на территории университетского городка.

Прогулка не затянулась. Буквально за углом им встретилась витрина, заставленная двустволками, роскошно отделанными штуцерами и огромными – для охоты на крупного зверя, уверенно определил Виллим – револьверами. Более компактные модели были выставлены внутри, и приятели провели не меньше получаса, рассматривая разные образцы, от двуствольных карманных пистолетиков, которые для заряжания нужно было переломить пополам на манер охотничьих ружей, до кургузых револьверов, некоторые из которых были вовсе лишены ствола – их роль выполняли удлинённые каморы барабана, вмещающие от четырёх до шести патронов. В плане калибров так же царило разнообразие – от совсем мелких, не больше четверти дюйма, но солидных образцов, в ствол которых легко можно было засунуть мизинец. Один из револьверов, очень длинный, с деревянным цевьём, заряжался даже картонными охотничьими патронами двадцатого калибра – как объяснил продавец, охотно покупали охотники на мелкую водоплавающую дичь, в изобилии водившуюся в приморских низинах.

Уйти из подобного магазина без покупок было решительно невозможно, и Виллим выложил остатки наличности за короткоствольный револьвер калибром в пять линий. Барабан вмещал пять тупоносых патронов в коротких медных гильзах, и они приобрели две коробки по тридцать штук в каждой. Покупки засунули в сумку и, покинув магазин (заходите ещё, господа студенты, скоро ждём новые поступления, будет много интересных новинок!) направились назад, в сторону Латинского Квартала. И не успели сделать и сотни шагов, как Сёмка присвистнул и остановился, схватив спутника за рукав.

– Гляди, кто тут! – палец его указывал в витрину дамского магазина, заставленную манекенами в кружевных платьях. Виллим пригляделся и понял, что привлекло внимание приятеля. За высокими зеркальными стёклами, в глубине заведения стояла Инге – и не просто стояла, а рассматривала стеклянную витрину, на стеклянных полочках которой были выставлены образцы дамского белья, кружевного, из прозрачного, невесомого шёлка.

Девушка тем временем подозвала продавщицу и указала ей на понравившуюся вещь. Та угодливо закивала и принялась заворачивать покупку в тонкую коричневатую бумагу. Виллим недоумённо нахмурился. От отцовских адъютантов он знал, что мужчины часто дарят своим пассиям такие игривые аксессуары – но чтобы девушка, студентка сама делала столь нескромные покупки? Похоже, он чего-то не понимает в этой жизни…

Сёмка подобными сомнениями не мучился.

– Любопытно, для кого это она старается?

– Нам-то какое дело? – буркнул Виллим. Он никак не мог избавиться от чувства, что сделал нечто постыдное, подглядывал за чем-то интимным, не предназначенным для чужих глаз. Спутник иронически хмыкнул.

– А такое, что не терялся бы ты! Помнишь, как она на тебя смотрела? Может, умом она и не блещет, но фигурка просто шикарная. И настроена, похоже, серьёзно – штучки-то недешёвые, такие на каждый день не приобретают…

И увлёк спутника прочь от витрины – Инге расплачивалась за покупку, и вот-вот должна была выйти из магазинчика. Они поторопились завернуть за угол; Виллим, не удержавшись, оглянулся, воровато, словно скрывающийся с места преступления жулик, и к ужасу своему встретился взглядами с девушкой, в этот самый момент показавшейся в дверях.

На ужин он не пошёл, отговорился отсутствием аппетита – а на самом деле просто отчаянно трусил встретиться с Инге в трапезной. И ещё долго после колокола ко сну ворочался в постели, вспоминая, как

лукаво подмигнула ему обо всём, конечно, догадавшаяся студентка…

VII

Бег Виллима по коридору напоминал то ли метания таракана по раскалённой сковородке, то ли скачки горного козла по скальным утёсам – оскальзываясь на каменных плитах пола, цепляя плечом углы на поворотах, с грохотом взлетая по ступеням широченной мраморной лестницы, соединяющей все пять этажей здания Дормитория. Только в отличие от бессловесных тварей, маршрут молодого человека жёстко ограничивали стены, из тисков которых и захочешь, а никуда не денешься – разве что назад, но это нет, это ни за что, ни за какие коврижки, как выражается друг Сёмка. Эх, пошёл бы вместе с ним – сейчас бы гуляли по городу, наслаждались бы кофе с пряностями, которое так замечательно варят в крошечных заведениям вблизи Латинского Квартала…

Увы, судьба решила иначе. Или же – не судьба, а его собственная дурость? Теперь уж поздно гадать, пора платить по счетам.

Бег продолжается – сердце бешено колотится в груди, гулко отдаваясь в барабанных перепонках, ушах, кулаки сжаты до побеления костяшек, ногти впиваются в ладони, зубы скрипят так, что эмаль крошится, на глазах закипают злые слёзы. Встречные, студенты, служители, даже завернувший в Дормиторий по каким-то своим надобностям профессор, испуганно шарахаются, жмутся к стенам, провожают его недоумёнными взглядами. Кто-то крикнул вслед, но с тем же успехом можно попытаться привлечь внимание сорвавшегося с горы камнепада – Виллим ни на миг не притормозил, да и не слышал он ничего.