– Что это ты вчера сделала с моей Гаретой? – продолжала леди. Тут я заметила и саму повариху, шагавшую в нашу сторону и победно скалившуюся. – Решила показать свой характер? Показать, кто в доме хозяйка? Не успела я вернуться, а тут такое! Гарета прибежала ко мне вся в слезах, с обожжённой рукой. Говорит, ты на неё набросилась, как бешеная собака. Мало того что воруешь еду с хозяйского стола, так ещё и на прислугу кидаешься!

Она сделала шаг ко мне, и я невольно вжалась в пол. От неё пахло какими-то дорогими духами. Этой даме с её грязной душой такие тонкие ароматы вовсе не подходили.

– И как ты посмела надеть выходное платье? Этот наряд для приличных людей, а не для оборванки, валяющейся в грязи! – в голос говорившей просочился яд.

Мадам Лафорт открыла безобразно широкий рот и пророкотала:

– Проучить её как следует, миледи? Чтобы знала своё место.

Дарена на мгновение задумалась.

– Позже, Жюли, успеется. Ну, что же ты молчишь, Айрис? Язык проглотила? Или только с кухарками смелая? Расскажи мне, как ты посмела поднять руку на мою служанку и украсть мою еду?

Я, наконец, смогла сесть. А после и встать.

Подняв голову, посмотрела прямо в холодные глаза мачехи. Боль отошла на второй план, уступив место ледяной ярости. Той самой ярости, что когда-то помогала мне решать самые сложные задачи и ставить на место зарвавшихся подрядчиков.

– Во-первых, – мой голос прозвучал хрипло, но на удивление твёрдо, – я не крала. Я взяла то, что моё по праву рождения. Этот дом принадлежит моему отцу, а значит, и мне. Во-вторых, ваша Гарета первая на меня напала. Я лишь защищалась.

На лице леди Дарены отразилось искреннее изумление, быстро сменившееся гневом. Она явно не ожидала такого ответа. Она ожидала слёз, мольбы о прощении, но никак не прямого вызова.

– Да как ты смеешь?! – прошипела она, её щёки покрылись красными пятнами. – Ты, бесприданница, живущая здесь из моей милости!

– Вашей милости? – я оскалилась. – Ваша милость – это помои, которыми вы меня кормите, и эта конура, в которой вы меня поселили? Нет, благодарю. Оставьте такую милость для себя.

Это было слишком. Лицо Дарены исказилось от ярости и… ненависти.

– Жюли! – взвизгнула она. – В конюшню её! И выпороть так, чтобы неделю сидеть не смогла! Пусть эта дрянь узнает, что такое моя милость!

– Только коснись меня, – не знаю, откуда у меня взялись силы, я перевела взгляд на Лафорт, и мой голос зазвенел сталью: – Я немедленно отправлюсь в город, наведаюсь к герцогу и пожалуюсь на ваше самоуправство. Я потомственная аристократка! Я леди Айрис Эшворт! А ты, Лафорт, просто служанка. Будет интересно посмотреть, как герцогские солдаты закуют тебя в кандалы и бросят в темницу!

– Что-о?! – ахнула Дарена, а Жюли растерянно замерла, хлопая короткими редкими ресницами.

– То-о, – передразнила я, не сдержавшись. – Отныне вы все мне не указ. И пока жив мой отец, держитесь от меня подальше. Свидетелей, – я кивнула на Энни, двух пожилых слуг и какого-то бородатого мужика, которого видела впервые; они так же, как Гарета, замерли в отдалении, – хватает. И не дай Всевышний, со мной что-то случится, они донесут, кто именно виновен! – повысила голос я, чтобы услышали все.

Обе нахалки резко обернулись.

Экономка, до этого казавшаяся несокрушимой, вдруг сгорбилась. Её и без того низкий лоб, опустился ещё ниже, а в маленьких глазках мелькнул страх. Она сделала шаг назад, инстинктивно прячась за спину хозяйки. Видно, несмотря на жуткую внешность, всё понять ума ей хватило.

Дарена тоже оглянулась, и замерла изваянием, увидев столпившийся народ. Затем медленно выдохнула, и на её лице появилась приветливая улыбка, обращённая бородачу.

– Кхм-кхм, – подал голос незнакомец. – Утро доброе, миледи. Прошу прощения за беспокойство, я к вам от мистера Дэвлина.

– Доброе, – благосклонно кивнула она ему, мигом преобразившись в радушную хозяйку, – Гарета, проводи…

– Мистер Томас Рурк, – прогудел тот в ответ.

– Мистера Рурка в малую зелёную залу, угости чаем. Прошу, подождите меня там. Тут у меня с дочерью небольшой спор, уж больно она от рук отбилась, воспитываю. Как решу вопрос с Айрис, так сразу спущусь к вам, – хлопнула длинными ресницами мачеха.

– Да, конечно, – кивнул бородач, бросил ещё один оценивающий взгляд на меня, но явно и не подумал вмешаться в семейные дрязги, и последовал за кухаркой.

Дарена же, дождавшись, когда их шаги стихнут, снова обернулась ко мне. Смотрела, не мигая, как змея на добычу. Если бы из её рта показался раздвоенный язык, я бы не удивилась.

Воздух в коридоре натянулся до предела. Я видела, как пожилая служанка, стоявшая рядом с Энни, нервно сглотнула, а старик-слуга опустил глаза в пол.

Мачеха несколько секунд пожирала меня взглядом, в котором ярость боролась с растерянностью. Мой блеф – а это был чистой воды блеф, я понятия не имела, есть ли тут герцог и как к нему попасть, – на удивление сработал! Она привыкла к безропотной Айрис, но столкнулась с кем-то совсем другим. И это одновременно её разозлило и напугало.

– Ты… ты пожалеешь об этом, – наконец выдавила она.

Я же старалась не показать дикого ликования, разлившегося внутри.

– Отныне тебе нет хода на кухню, – продолжала шипеть темноволосая красавица. – Кормить тебя никто не будет. Захочешь поесть, сама о себе позаботишься! Готовь на костре на заднем дворе! И утварь не тронь, кипяти воду… да хоть в ладонях, мне то безразлично!

После бросила остолбеневшим слугам:

– С сегодняшнего дня Айрис отказано в еде. И вы, мерзавцы, не смейте таскать ей продукты, тут я буду в праве запороть вас до полусмерти, и никто мне слова против не скажет! – договорила и, развернувшись так резко, что полы её бархатного платья взметнулись, зашагала прочь, шурша юбками. Лафорт, кинув на меня последний, полный злобы взгляд, поспешила за ней.

Я сползла по стене на пол, ноги едва держали. В голове царил полнейший сумбур. Адреналин, бурливший в крови, начал отступать, и на его место волной накатила боль. Противно заломило в затылке, я с трудом пропихивала воздух в грудную клетку, настолько сильно ныли ушибленные рёбра. Но сквозь боль пробивалось пьянящее чувство победы. Первой, но такой важной победы.

– Миледи… – тихий шёпот Энни вывел меня из оцепенения.

Она подбежала ко мне, её лицо выражало смесь ужаса и восхищения. Пожилые слуги тоже подошли ближе, с опаской оглядываясь на опустевший коридор.

– Вы… вы в порядке? – спросила девушка, помогая мне подняться.

– Теперь да, – твёрдо ответила я, опираясь на её хрупкое плечо. – Энни, слушай, а этот Рурк, он может мне помочь?

– Что вы, госпожа! – покачала головой помощница. – Он простолюдин, и если влезет в разборки между аристократами, не оберётся проблем. Таковы правила.

– Чушь какая-то, – пробормотала я.

Энни помогла мне доковылять до моей каморки, бережно усадила на край скрипучей лавки. Пожилая пара слуг вошла следом, молча и почтительно остановившись у порога.

– Я сейчас сбегаю к колодцу, принесу вам воды, – засуетилась Энни, поправляя сбившийся набок соломенный тюфяк, служивший мне матрацем. – Вам нужно умыться и отдохнуть.

– Энни, постой, – остановила я её, схватив за руку. – Будь осторожна. Ты слышала, что сказала моя мачеха. Если тебя поймают…

– Не беспокойтесь, – она ободряюще улыбнулась, но в её глазах всё равно плескался страх. – У меня есть своя кружка. Никто ничего не докажет. Я мигом.

Она выскользнула за дверь, оставив меня наедине со стариками. Я перевела на них взгляд. Они смотрели на меня со смесью сочувствия и чего-то ещё, чего я не могла разобрать. Любопытства? Уважения?

– Простите, – мой голос всё ещё звучал хрипло, – я не помню ваших имён. После того, что случилось в городе, я потеряла память.

Старушка сделала шаг вперёд, её морщинистое лицо было добрым и усталым.

– Энни нам уж всё поведала, хозяйка. Не тревожьтесь попусту, память вернётся. Меня Полли звать, а это благоверный мой, Джон.

Мужчина коротко кивнул. Он был жилистым, с обветренным лицом и руками, привыкшими к тяжёлой работе.

– Я тут за садом приглядываю, да за конюшней, коли придётся, – глухо отозвался он.

– А я на огороде помогаю да в доме прибираюсь, где велят, – добавила Полли. – Мы уж, почитай, всю жизнь тут. Отданы роду Эшвортов за долги. Вольную нынешний хозяин нам дал три года назад, вот токмо идти нам некуда, да и возраст не тот. Так и доживаем свой век на этой земле – вздохнула она, и в этом вздохе слышалась горечь целой жизни, прожитой в служении другим.

– Спасибо вам, Полли и Джон, а теперь ступайте, а то разозлим леди Дарену ещё сильнее.

– Не выкайте нам, госпожа, – вдруг улыбнулась старушка, – такое не принято, вас не поймут и осудят.

Я нахмурилась, но кивнула. Со своим уставом, как говорится, в чужой монастырь не ходят. Тут царят непонятные мне законы. Неужели в этом сумасшедшем мире есть узаконенное рабство? Ужас какой! В общем, мне сильно не хватает знаний о новой реальности. Энни, скорее всего, о многом сможет рассказать, надо тщательно её "допросить".

Старики ушли, оставив меня одну, а я задумалась о том, как теперь жить.

Но не всё так плохо, как могло бы показаться. Это ведь моя земля, не так ли? По крайней мере, пока обратных заявлений не было. А значит, я могу спокойно охотиться в соседнем лесу, ловить рыбу, и есть овощи, растущие на огороде. Я не пропаду и не дам себя в обиду.

И надо бы навестить больного лорда. Откуда это желание взялось, не знаю, но противиться и не подумала.

Глава 5. Документы и огурцы

Звенящая тишина убогой каморки давила. Я сидела на краю лавки, глядя в пустоту и пытаясь унять дрожь в руках. Победа над Дареной была сладкой, но недолгой, и теперь на смену эйфории приходило холодное, трезвое осознание реальности.

Мой мозг, привыкший решать сложные задачи, уже начал анализировать ситуацию. Проблема номер один: еда. Раз рядом огород, то это уже не такая уж и проблема, не так ли? Но её решение требует времени и сил, которых у меня пока не так много. Проблема номер два, не менее важная: утварь. Дарена не зря съязвила про «кипяти воду в ладонях». Без котелка, ножа и хотя бы одной тарелки мои походы за пропитанием теряли всякий смысл.

Значит, нужно найти посуду. И не на кухне, куда мне теперь путь заказан. Тогда где? Логика подсказывала, что в таком огромном, полузаброшенном доме наверняка должны быть старые, забытые вещи. Особняк ветшал, обитаемая его часть, судя по всему, сократилась до минимума. А что в остальных комнатах? В том крыле, где я сейчас находилась? Ещё оставался чердак, его тоже стоит посетить.

Эта мысль показалась спасительной. Кроме посуды, я вполне могла найти и комнату получше этой собачьей конуры. Переселиться, вот что тоже необходимо сделать как можно быстрее.

И, наконец, проблема номер три, она же самая сложная – нужны союзники, наделённые властью. Значит, мне предстоит отправиться в город на их поиски. Но даже если я их отыщу, то что предложить взамен?

Я медленно поднялась, опираясь о стену. Рёбра всё ещё ныли, но уже не так остро. Решимость придавала сил. Я вышла в коридор. Утреннее солнце едва пробивалось сквозь пыльные стёкла, рисуя на полу бледные, вытянутые прямоугольники света. Воздух был спёртый, пахло плесенью, гниющим деревом и запустением.

Подошла к соседней двери. Она была сделана из тёмного, растрескавшегося дуба, с тяжёлой кованой ручкой. Потянула. Заперто. Следующая – тот же результат. И ещё одна. Из десяти дверей в этом коридоре восемь были заперты на ключ. Кто их запер? Дарена? Или они закрыты уже много лет?

А вот две оставшиеся поддались. За первой ждало удручающее зрелище. Здесь, видимо, когда-то случился пожар: одна из стен покрыта копотью, а остатки мебели превратились в обугленные остовы. Окно выбито и грубо заколочено досками, сквозь щели тянуло сквозняком.