– Восьмидесятисемимиллиметровую динамореактивную пушку двойного действия. Тоже моё изобретение, которое я уже опробовал на катере. Отдача у неё отсутствует, хотя есть кое-какие нюансы в стрельбе и обслуживании, но это ерунда. Я сумел раздобыть неисправную полевую пушку, переделал казённую часть под патронное заряжание, и готово. Сотню патронов и пару сотен мин сумели доставить из Артура на «Севастополе». Вот теперь пригодятся и здесь. Кроме того, на юте установим сорокасемимиллиметровую револьверную пушку Гочкиса с электромотором, электроприводом системы наведения, дистанционным управлением и перископным прицелом. Звучит громоздко и необычно, на деле же ничего особенно сложного, если знать, с какой стороны браться за дело и иметь в наличии квалифицированные кадры. С чем у Суворова проблем нет. Если не на этом предприятии, так на другом. У него даже часовая мастерская имеется. Поистине удивительный человек, – не сумел я сдержать своего восхищения.

– Я слышал о нём. Купец и беспринципный делец.

– Не спешите с выводами, Пётр Ильич. Хотя бы до тех пор, пока не сможете составить о человеке собственное представление. У всякой медали есть и оборотная сторона. Михаил Иванович поистине заслуживает почёта и уважения, ибо его вклад в развитие Владивостока переоценить сложно. Все мало-мальски значимые здания в городе построены им, и простоят они не один век, а обошлись заказчикам и казне в честную цену. Он за свои средства построил дома для рабочих, работный дом, ночлежку для бездомных. Участвовал в постройке памятника Невельскому, краеведческого музея, церкви… да много чего ещё. И прежде, чем клеймить такого человека, вам следовало бы задуматься над тем, что лично вы сумели сделать на благо отечества и народа, – глядя прямо в глаза молодому человеку, твёрдо произнёс я.

– Кхм. Возможно, вы и правы. Не следует, не разобравшись, навешивать на человека ярлыки, – смутился мичман.

– Оставим это. Итак, вернёмся к нашей красавице. Из вооружения на мостике остаётся пулемёт Горского на вертлюге и самодвижущиеся мины. От поворотных рамных аппаратов Джевецкого я решил отказаться в пользу четырёх решётчатых его же конструкции в носовой части.

– Но рамные позволяют увеличить манёвренность при стрельбе, – возразил Налимов.

– Зато точность при этом никакая. Уж поверьте мне, Пётр Ильич. Наводить аппараты, установленные вдоль корпуса, сложнее, зато точность гораздо выше. А в условиях, когда запас мин невелик, это важно. К тому же решётчатые аппараты гораздо легче поворотных. Сэкономленный вес уйдёт на запасные торпеды, которые мы закрепим в нишах, где они и располагались, но теперь уж просто закреплённые в транспортировочном положении и укрытые коробами. Таким образом мы увеличим площадь палубы и боекомплект мин с четырёх до восьми без повышения массы корабля. Это дорогого стоит. Ну и как вишенка на торте – система навигации. На борту будет установлен гирокомпас.

– Что будет установлено? – не понял мичман.

– Вам как штурману не стоит объяснять, что такое девиация. Так вот, гирокомпас это окончательное и бесповоротное противоядие от этой хвори. Их уже производят в часовой мастерской Суворова. Правда, адмиралтейство пока не очень верит в него и затребовало один экземпляр для всесторонних испытаний. Но для наших нужд прибор уже изготовлен.

– Вы так уверенно об этом говорите… – недоверчиво и в то же время с надеждой произнёс Налимов.

– Потому что это моё изобретение, и я совершенно точно знаю, что гирокомпас работает. Поговорите не с теми, кто брызжет ядом зависти при упоминании моего имени, а с теми, кто готов говорить обо мне объективно. Таких значительно меньше, однако вы узнаете, что все мои задумки не просто работают, а являются в высшей степени эффективными.

– Настолько, что командующий выделил казённые средства на воплощение ваших задумок?

– Его превосходительство мне лишь разрешил модернизацию «Ската» в день нашей с вами дуэли.

– Но как же… – Он указал на корабль, облепленный лесами.

– Всё необходимое для модернизации было заказано мною купцу Суворову ещё два месяца назад. Что-то изготовили на месте, что-то как, например, двигатели закуплены им в Америке и доставлены во Владивосток контрабандой. Ну и мой автомобиль, конечно же.

– Хотите сказать…

– Мне разрешили внести некоторые усовершенствования, но сугубо за мой счёт. И все мои деньги как с игры, так и лицензионные выплаты без остатка уходят на это. В Артуре я точно так же тратился на изготовление вооружения и боеприпасов. На секундочку, в эту войну мною уже вложено более полумиллиона рублей. И практически все деньги пришли ко мне с игры, Пётр Ильич. И нет. Я не шулер. Просто обладаю великолепной памятью и запоминаю карты по рубашкам.

Опасался ли я признаваться ему в этом? Уже нет. Теперь он не сдаст. По всему видно, что молодой офицер буквально в восхищении от наблюдаемой им картины и предстоящих перспектив. А потому, зная, куда именно пойдут выигранные бесчестным путём деньги, он готов это принять. Ну или закрыть на это глаза. Меня устроит любой из вариантов.

– Но это всё одно не достойно честного человека. Вам бы в таком случае следовало отказаться от игры, – как-то уж совсем неуверенно продолжал он гнуть своё.

– Будь у меня время и возможность, я добывал бы средства иным путём. Но ни того, ни другого в настоящий момент у меня нет.

– Допустим. Но отчего бы не организовать общество вспомоществования флоту.

– Для начала, Пётр Ильич, я никто и звать меня никак, чтобы организовывать подобные фонды. Но допустим, купцу Суворову удалось бы запустить этот механизм. Ему при всех его заслугах возглавить такое общество не дадут, а других придётся убеждать в необходимости именно таких модернизаций, а никаких иных. Уж больно всё выглядит сомнительно. Катер «Варяг-02» я модернизировал на свои средства, и за мой же счёт ему провели несколько капитальных ремонтов. Но при всех достижениях радует хотя бы то, что меня не отдали под суд за порчу казённого имущества. К слову, со «Скатом» та же самая история. Что покойный адмирал Молас, что ныне здравствующий Скрыдлов знающие крючкотворы и оставили себе лазейки, составляя документы на разрешение проведения работ. Так что случись кому-то инициировать следствие, я окажусь под судом. Вот так-то, Пётр Ильич. В принципе, на этом всё. Теперь вам решать, хотите ли вы служить на таком красавце, каким станет «Скат». Или предпочтёте и дальше считать меня бесчестным человеком, лизоблюдом, пронырой и карточным шулером.

– Я подумаю, – задумчиво кивнув, произнёс мичман.

– Подумайте, Пётр Ильич. Только недолго. Потому что в мои планы не входит торчать во Владивостоке, а потому нужно учиться и осваиваться с лодкой уже сейчас. К слову, вся команда трудится на «Скате» по восемь часов в сутки. А потом ещё по четыре и теорию изучает. Времени у нас нет. А дел выше крыши. Так-то.

Глава 4
С почином

– Цель право пятьдесят. Дистанция двенадцать кабельтовых. Быстро удаляется, – сообщил я команде увиденное в панораме.

Наверху глухо ухнули четыре взрыва шестидюймовых фугасов. Я видел в перископ, как взметнулся один из водяных столбов. Сложил рукояти перископа и приказал:

– Убрать перископ. Глубина пятнадцать сажен, курс семьдесят пять градусов.

Нам навредить эти снаряды не могли. Если только случится задержка у взрывателя, снаряд вплотную приблизится к лодке и рванёт на расстоянии меньше метра от корпуса или при непосредственном соприкосновении. Весьма маловероятно. Тем более при отсутствии ныряющих снарядов. И всё же вполне возможно, а я не собираюсь отмахиваться от случайностей, так что убираем демаскирующий перископ, ныряем и отваливаем в сторону.

– Ушёл, – обведя взглядом присутствующих в центральном посту, сообщил я. После чего включил внутреннее переговорное устройство и сообщил всем отсекам: – Отбой боевой тревоги. Команде заниматься по распорядку.

Наверху всё ещё ухали разрывы, но мало того, что они не могли нас достать, так ещё и рвались серьёзно так в стороне. М-да. А как всё казалось просто и незамысловато. Подкрался к противнику, пустил торпеду, а вражеское судно пузыри. Вот только реальность оказалась далека от столь благостной картины. И не только в плане атаки из-под воды.

Инженер Толкунов управился со своими обязательствами в срок, и двадцать девятого декабря «Скат» отошёл от причальной стенки. Дабы разобраться со льдами, адмирал Скрыдлов прислал целый броненосец. Не «Севастополю» с его броневым поясом опасаться ледового покрытия Амурского залива. Это ведь не Охотское море и не Татарский пролив. Тут панцирь пожиже будет. Опять же, команде броненосца не помешает прогуляться, а то сколько уж времени у стенки стоят. Эдак и мхом покроются.

Когда вышли на траверз острова Русский, к нам присоединился крейсер «Рюрик». Этот тоже давненько у набережной трётся. Остальные корабли, включая и четыре миноносца, несмотря на зимнее море, прогулялись к Корейскому проливу, совершив налёт на Пусан. Потопили три судна, из которых два оказались военными транспортами. Правда, вроде бы уже успевшие разгрузиться.

Перехватили британский пароход с контрабандой. На секундочку, будучи под завязку забит порохом и взрывчаткой, он направлялся в Комацу, где располагались военные заводы. Этот приз топить не стали, а утащили с собой во Владивосток. Мелинит, конечно, зловредная штука, но при должном с ним обращении ничего страшного не случится. Те же японцы это отлично демонстрировали. Во всяком случае, до той поры, пока не расслабились от безнаказанности.

Словом, вернулись крейсера из того похода, вновь будучи овеянными славой неуловимых невидимок. И сейчас полным ходом идут приготовления к очередному походу. Признаться, я опасался, что и нас решат привлечь. Но, к счастью, Скрыдлову куда больше пришлось по душе моё предложение, а потому этот вопрос даже не поднимался.

Вывел нас Эссен из ледового плена на чистую воду, где мы и провели пробное плавание, несколько раз погрузившись и всплыв. Вообще-то, это следовало бы делать на мелководье и под присмотром спасательной команды. Но кто же будет ожидать весны и освобождения залива от ледового панциря. Уж не я, это точно.

Артуру мне не помочь, но навредить снабжению японских войск вполне по силам. Если не потопить несколько транспортов, то уж навести шороху и заставить самураев опять собирать конвои. Впрочем, главное даже не это, а наработка соответствующего опыта к прибытию второй эскадры. Очень надеюсь, что мне удастся учудить что-нибудь эдакое. В крайнем случае попробовать сорвать высадку японских войск на Сахалин. Одному мне такое, конечно же, не провернуть, но если подтянуть весь отряд подводных лодок, то очень даже возможно.

За неделю мы сделали ещё три учебных выхода. Провели артиллерийские стрельбы, результатами которых я был полностью удовлетворён. Увы, но с минами пришлось ограничиться пробными пусками, в ходе которых удалось лишь пристреляться. Из-за ледовой обстановки провести полноценные учебные стрельбы не представлялось возможным. Самодвижущиеся мины слишком дороги, чтобы командование могло себе позволить их безвозвратную потерю.

Лодка показала себя наилучшим образом. Ни единой поломки. Вообще всё прошло без сучка и задоринки. Где-то даже страшно от такой гладкости, потому как за белой полосой всегда идёт чёрная. Тьфу, тьфу, тьфу. Хочется верить в лучшее.

Наконец пять дней назад мы выступили в поход. Авантюра чистой воды. Распоряжение я получил лично от Скрыдлова в устной форме. Вернее, выпросил его. По флоту прошёл приказ, согласно которому «Скат» заступал на боевое дежурство по охране подступов к Амурскому заливу. Страхуется дядька. Так-то вроде всё звучит логично, секретность, все дела. Но уж мне-то на руки можно было выдать бумажку за своей подписью. Ан нет. Ничего. Всё на словах. Впрочем, без разницы. Потому что риск полагаю вполне оправданным.

Изначально я планировал просто выйти на двухнедельное боевое дежурство. Пройти до Корейского пролива, а то и миновать его, оказавшись в зоне активного судоходства, и потопить пару-тройку транспортов, нарабатывая боевой опыт. Но пятого января мне в руки попалась газета с очередной статьёй о защитниках Порт-Артура.

Я не знаю, насколько брехливы российские репортёры, но не могли же они врать настолько. Бог бы с их утверждениями о том, что оборона проходит по Волчьим горам. Это в январе-то пятого года. Три ха-ха! Так ведь и в последнем номере опять упоминается генерал Кондратенко, по приказу генерал-адъютанта Стесселя организовавшего очередной лихой контрудар, опрокинувший порядки штурмующих. Как результат, генерал Ноги был вынужден ослабить напор на других участках, чтобы остановить продвижение русских в тыл его частям.