– Нам пришлось раздеть женщину, – смущенно призналась супруга. – Она отказалась надевать мои вещи.

– Я закрыл в капсуле местную, никуда не убежит, пока мы не позволим. Еду и воду я ей оставил, – обыденным тоном признался змей. – Пусть это и покажется жестким, но идея с одеждой из другого мира не очень хороша. Люди сразу заметят подмену. Теперь надо выбрать оружие – и вперед.

Он ухватил нас с Лялей и одним движением перенес в огромный военный склад. Сотни метров стеллажей в одну сторону, и таких рядов было очень много.

– Это склад администрации Транзабара. Оружие, изъятое за время его существования, – пояснил змей. – У меня сюда свободный вход. Выбирайте себе под руку и чтобы можно было спрятать под одеждой.

Я не слишком разбирался в оружии, поэтому выбрал себе пистолет, похожий на земной аналог, с полной обоймой патронов. Ляля взяла оружие, похожее на мое. Все-таки у разумных кошек подвижность пальцев была не такой, как у нас, потомков обезьян, что наложило отпечаток на внешний вид оружия. У пистолета имелась какая-то несуразная рукоятка и курок, который ходил «от себя». Антош взял себе стреляющую палку, совсем не похожую на оружие. Чтобы переносить ее на себе, требовался ошейник, к которому она крепилась.

– Если что, скажешь, что это на мне рабский ошейник, а палка – это антенна для активации электрического удара, – попросил змей.

Я спрятал свой пистолет под штанину, закрепив его при помощи скотча, обернутого вокруг носка. Ляля просто убрала оружие под одежду. Наша боевая команда была готова к новым приключениям.

На этот раз змей высадил нас прямо в городе, позади ряда хижин, шатров и палаток. Ветер громко трепал свободные края тканей ненадежных на вид сооружений. Из-за домов доносилось многоголосье толпы, топот и рев животных. Мне стало тревожно. Все-таки я впервые находился среди народа, который был сведущ в иномирстве больше меня.

– Ляля, вливайся в толпу и делай вид, что заинтересована в разложенном товаре, а мы будем следовать за тобой. Будь осторожнее, когда увидишь людей в черных тюрбанах, это представители местного правопорядка. Они сканируют толпу, выискивая преступников.

– Каким образом? – поинтересовался я.

– Думаю, они как-то видят их состояние. Возбужденных вылавливают, а что дальше делают с ними, я не знаю. Поэтому, друзья мои, сохраняйте спокойствие. Я буду гасить ваши ауры, но слишком на это не надейтесь, вдруг они как раз и заметят мои махинации, – посоветовал Антош.

– Кто будет выбрасывать нас в другой мир? – решил уточнить я.

Между мной и змеем всегда существовала договоренность об очередности внезапной экстрадиции в случае опасности.

– Давай сделаем так: я поддерживаю наши ауры и ищу Дарика, а ты выбираешь безопасный мир, – предложил змей.

– Договорились. – Я сразу же создал мысленную матрицу места и даже почувствовал ее прикосновение, чтобы не тратить драгоценные секунды, вспоминая детали.

– Ну, пошли, – выдохнул змей.

Ляля поправила на себе капюшон, максимально натянув на лицо, и направилась к проходу между домами. Мы влились в пеструю толпу местных, одетых так же, как и моя жена, и рабов всевозможных видов. На их фоне мы со змеем смотрелись вполне обыкновенно. Что меня напрягло больше всего в этой толпе – это животные. Некоторые из них были в два раза больше верблюдов и могли запросто наступить и не заметить. Особенно на Антоша. Животные перевозили людей и товар, навьюченный на могучие бока.

Первое время я безостановочно вертел головой и отбегал в сторону, чтобы не быть раздавленным, пока нечаянно не сбил с ног одного из бродяг. Надо сказать, что в их городе это слово к ним совсем не клеилось. Тут они вели себя словно самые благородные люди в мире. Ходили, задрав носы кверху, глядя на всех, кто ниже их по статусу, презрительным взглядом. Я решил, что это представители оседлой касты, постоянно живущие в городе. Какие-нибудь барыги, контролирующие скупку и продажу ценностей, привезенных настоящими бродягами.

Получилось неловко. Я кинулся помогать подняться сбитому человеку, но он отмахнулся от моей протянутой руки, как от палки, измазанной дерьмом. Хорошо, что Ляля не растерялась и помогла ему встать. Ее руку он не отверг. Поднялся на ноги и принялся орать на меня.

– Куда смотришь, животное! Сдам тебя сейчас на переработку, бесполезная ты тварь. Откуда только набрали таких слепых рабов! – разорялся он.

– Простите его, он молодой раб, еще ничего не понимает. Испугался, растерялся в толпе, – заступилась за меня Ляля. – Я его накажу. Исполосую ему спину плеткой и мягкое место… тоже.

– Одних извинений будет недостаточно! – заявил пострадавший, отряхивая пыльную одежду. – Уж лучше решить такой инцидент через суд.

– Прошу вас, не надо доводить дело до суда. Мы все осознали. – Ляля стянула с запястья браслет и протянула мужчине. – Вот, возьмите в качестве жеста нашего полного раскаяния.

Пострадавший с готовностью взял украшение и прочитал выгравированные на нем надписи. Его лицо начало менять выражение с самодовольства на испуг прямо на глазах.

– Простите меня, я не могу принять его. Я же не знал, кто вы. Простите еще раз. – Он пару раз поклонился Ляле в пояс и быстро растворился в толпе.

– Кого ты выкрал? – осведомился я у змея.

– Не знаю. Не силен в здешней иерархии. У них большой дом в центре города. Зажиточная дама. Я был там, когда почувствовал присутствие нашего сына.

Антош часто называл Дарика «наш сын», считая себя третьим периодическим родителем. Нам с Лялей казалось, что так он пытается сохранить у себя ощущение, что мы до сих пор одна команда. Мы не противились этому, наоборот, нам самим хотелось, чтобы Антош никуда не делся. Ему, человеку, созданному для административной работы, нужно было чувствовать причастность к кому-нибудь, кого можно считать очень близкими друзьями, почти родственниками.

– Веди нас, госпожа, – обратился я к Ляле.

– Куда? Я потеряла ориентир, пока общалась с этим типом. – Она завертела головой.

– Видите, на перекрестках вывески с одной стороны красные, с другой желтые. Если идти навстречу желтым, то будешь двигаться в центр, если красным – то на окраину, – пояснил змей. – Если идти между ними, то будешь ходить кругами. Город построен по круговой планировке. Начал строиться от центра и постепенно прирастает окраинами по одной и той же схеме.

– Нам туда? – на всякий случай спросила Ляля, показывая на желтый указатель.

– Верно, туда. Только больше не спрашивай меня на виду у всех. Это непохоже на общение господина с рабом. Будь пожестче, – посоветовал змей моей супруге.

– Ладно, – пообещала Ляля и повела нас через толпу людей.

Я боялся, что змея затопчут, но большинство людей и животных, увидев его, робко сторонились. Я решил, что у бродяг остался генетический страх перед змеями. Я уже привык к внешности друга, но кому-то она могла показаться пугающей.

– Я бы отсек ему башку и во дворе подвесил, ястребов пугать, – услышал я фразу вдогонку нам. – Ползучий гад.

Антош виду не подал, что услышал возглас. Даже в обычной жизни он никогда не отвечал тем, кто его оскорблял, считая, что публичное проявление глупости унижает человека сильнее. А у меня вспотели ладони от желания пустить оружие в дело. Не любил я общества, в которых существовало такое явное разделение разумных существ на рабов и господ.

Я заметил, что, чем ближе к центру, тем свободнее становились улицы. Торговые ряды редели, покупателей и праздношатающихся возле лотков убавилось. Зато прибавилось тех самых «черношапочников», присматривающих за порядком. Пока мы их совсем не интересовали. Блюстители закона сидели в тени за столиками, нередко в плетеных креслах, пили желтый напиток, похожий на мочу, и лениво следили за народом. Если бы не Антош, мы совсем не выделялись бы на общем фоне.

Мне встретилось много людей нашего приматного вида. Мы иногда посматривали друг на друга с любопытством, но почти все хозяева покрикивали на них за это. Как и всех владельцев рабов, их пугала возможность объединения унижаемых. Понимали, что, случись искра восстания, их ждала бы непременная и заслуженная смерть.

– Ляля, отойди в сторону, – чревовещательным способом попросил Антош.

На дороге появилась шикарная карета с кучей охраны верхом на животных, отдаленно похожих на верблюдов. Народ, даже благородные, разбегались в стороны, жались к рядам торговцев, лишь бы не попасть под кортеж, в котором явно везли важную шишку. Я затесался между двух столиков с фруктами и уставился на проезжающую карету. Золоченые узоры ярко блестели на солнце. Кучер, погоняющий скакунов, был одет в накидку, подвязанную алыми лентами, развеваемыми ветром. Красиво, учитывая место, где это все происходило, но неуместно.

В задней части кареты имелось окно, прикрытое полупрозрачной шторой. Мне стало интересно узнать, что за персона владеет такой неслыханной роскошью, поэтому я внимательно смотрел в него. Вдруг штора отодвинулась, и на меня уставились два глаза, горящие, как зеленый лед. Меня пробрало холодом от дурных предчувствий. Карета остановилась и сдала назад. Поравнялась с нами.

Охрана тут же выстроилась у дверцы, открыла ее и помогла выйти из кареты прелестной даме. Я так мог сказать о ней, учитывая мои широкие взгляды на женщин другого вида. Она была элегантна, хорошо одета, держалась, как и положено держаться женщине высокого ранга. Сошла на землю, не теряя осанки, и направилась в нашу сторону. Ляля испуганно посмотрела на меня. Я смог только успокаивающе подмигнуть ей в ответ и на всякий случай настроился драпать в запасной мир.

Аристократка подошла к Ляле, но продолжала смотреть прямо на меня.

– Это твой раб? – спросила она.

– Да, госпожа, – нашлась моя супруга, потупив взгляд.

– Я его покупаю, – сообщила богатая мадам. – Назови цену.

– Он вам вряд ли понравится. Этот раб совершенно не умеет работать, – попыталась отговорить ее Ляля.

– Он мне пригодится не для работы. Назови цену, или я заплачу, сколько посчитаю нужным, – настойчиво произнесла богачка.

Я увидел, как змей начал подавать мне знаки, кивая головой и моргая. Я понял его жесты как желание продать меня этой рабовладелице. Надо было только дать знак Ляле. Хорошо, что она догадалась исподтишка посмотреть на меня. Я еле заметно кивнул ей, чтобы она поняла, что надо пойти на сделку.

– Я готова отдать вам его по той цене, которую вы дадите, – выкрутилась Ляля, не зная тарифов на рабов и вообще не имея никакого понятия о денежных единицах бродяг.

– Отлично. Принесите деньги, шестьдесят само! – крикнула охране аристократка. – Не скопец? – спросила она у Ляли.

Вопрос ошарашил мою супругу. Ее глаза сделались больше раза в два.

– Что молчишь? Смутилась? Не для себя беру! – засмеялась рабовладелица. – У меня ферма, размножаю их там: кого для работы, кого в театр, кого на корм. Этот на вид свеженький, поработает производителем, пока не помрет от нагрузки. – Ей принесли деньги в виде матовых серебристых монет. – Держи.

Ляля протянула руку в перчатке. Аристократка посмотрела на нее как на умалишенную.

– Кошель давай, дура. Еще раз увижу, что к госпоже закрытой рукой тянешься, – отрублю по локоть.

– Простите. – Ляля взяла деньги и раболепно поклонилась.

Поклон выглядел так натурально, словно она училась этому. Меня грубо ухватили за шею и поволокли к карете. Я обернулся. Змей все так же успокаивающе моргал мне. Хотелось верить, что это не нервный тик. В карету меня не посадили. Приковали позади нее цепью, и я побежал следом, глотая пыль и истекая по́том. Уж не знаю, какой план имелся у змея, но начало его мне не особо понравилось.