– Здравствуйте, господа, что здесь происходит? – недовольно воскликнул мужчина, скрестив руки на груди.

– Добрый вечер! Мне нужно к Радовой Ольге Дмитриевне, – объявил я, стиснув челюсти и мельком отметив, что она так и не сменила фамилию после развода.

– Это не проходной двор, уважаемые, – отрезал он, окинув нас напряженным взглядм – Где бахилы, где халаты? Кто из вас родственник?

– Родственников здесь нет, – отчеканил я, шагнув вперед, мой голос приобрел стальной оттенок. – Я – ее представитель.

– Вы – муж?

– Мы разведены. Мне требуется полная информация о состоянии женщины. Выделите нам время.

Врач прошелся по мне оценивающим взглядом, затем махнул рукой, приглашая отойти в сторону.

– Что ж выдохните, пациентка жива, что в данном случае светлая новость. Но если хотите помочь ей жить дальше, слушайте внимательно.

Его речь была четкой, лишенной сантиментов – лишь сухие факты, как диагноз, вынесенный безапелляционно.

– Она приняла опасную комбинацию: парацетамол в дозе, которая плавит печень, и антидепрессанты, бьющие по сердцу. Мы промыли желудок, ввели антидоты, но последствия все же разрушительные… ее почки отказали почти на семьдесят процентов.

Он раскрыл потертую папку и извлек лист с анализами, чтобы продемонстрировать мне.

– Креатинин зашкаливает. Мочеобразование практически прекратилось. Пока поддерживаем пациентку на диализе, но, вы должны понимать, что это лишь временная подпорка, не более.

Хмуро изучая взглядом показатели на бумаге, я ощутил, как напряжение сжимает виски.

– Что все это значит?

– Если хотите спасти женщину, начинайте искать донора уже сейчас, – прямо ответил врач, не смягчая удар.

Тихо выдохнув, я едва сдержал гримасу от резкой боли, пронзившей голову.

– Хорошо. Мне нужен подробный план действий. Если дело в финансах, это не проблема!

Мужчина скривил губы и качнул головой.

– Хорошо, когда финансы – не проблема, но все не так просто! Вы должны быть в курсе, что у вашей бывшей жены вторая группа с отрицательным резусом. Если у вас не имеется в запасе подходящий родственник, согласный на пересадку, подойдет только донор с такой же кровью, а таких людей в стране меньше десяти процентов! В очереди на трупную почку она будет не меньше года… если доживет.

Дав себе время переварить новую информацию, я вновь собрался.

– Ясно. Что-то еще?

– Рома! – внезапно раздался женский голос, отозвавшийся эхом по коридору.

Обернувшись, я с трудом узнал Софью – младшую сестру Ольги, облаченную в больничный халат и маску, которую она тут же сорвала с лица. Ее светлые волосы, обычно аккуратно уложенные, растрепались, а серо-голубые глаза блестели от слез. Она бросилась ко мне, ее стройная фигура дрожала, и я едва успел подхватить девушку, когда она обмякла в моих руках, рыдая от бессилия.

– Как это могло случиться?.. – всхлипнула Софья, с трудом выталкивая слова. – Как?! Она же такая сильная… Она бы никогда не решилась сотворить с собой подобное!

– Все будет хорошо, успокойся!

Я встряхнул ее, чтобы встретиться взглядом. Софья и Ольга были почти близнецами: обе блондинки с изящными чертами, высокого роста, только с разницей в семь лет. Лицо девушки было залито слезами и выражало растерянность и ужас.

– Мы все решим. Обещаю, – добавил я, чувствуя, как жалящая волна, пропитанная ядом вины, пронзила грудь.

Софья не знала всей правды. Она была осведомлена о нашей встрече с Ольгой накануне, но не могла представить, чем та обернулась. Ее подозрения зародились, когда сестра перестала отвечать на звонки сразу после, однако решающим толчком стал звонок Адриана.

Он сообщил мне, что мать отправила ему странное сообщение, словно на прощание. Это встревожило сына и мне ничего не оставалось, как связаться с Софьей, чтобы она проверила непредсказуемую сестру. Возможно, только это дало ей шанс выжить.

– Спасибо, что приехал! – горячо поблагодарила Софья дрожащими губами, а в моей груди прошла жалящая волна.

– Если вы собрались навестить пациентку, делайте это сейчас! – вмешался врач, прерывая момент. – Потом я не позволю нарушать ее покой.

С этими словами он удалился в отделение, оставив нас в неуютных стенах коридора. Софья вцепилась в мои плечи и с надеждой спросила:

– Ты зайдешь к ней?..

– Да.

– О, она будет рада… Только, прошу, не дави! Оле еще не сказали… не сказали, Боже, – она снова заплакала, пряча лицо за волосами. – Это станет для нее ударом!

– Ей повезло, что она выжила, – отсек я, стараясь звучать уверенно. – Пока человек дышит, есть шанс что-то исправить. Не падай духом.

Софья шмыгнула носом и кивнула, вытирая слезы рукавом.

– Я сдала анализы! – добавила она обнадеживающе. – Врач сказал, моя почка может подойти…

Кивнув, я мрачно отметил:

– Это весомая жертва, которая достойна восхищения.

– Да что ты… Разве ты поступил бы иначе на моем месте?

Я промолчал. У меня не было братьев или сестер, чтобы судить наверняка, да и ситуация сложилась крайне спорной. Ведь Ольга не болела, а сама стала своим палачом.

– Адриан звонил? – напряженно уточнил я.

– Да… Я ничего ему не сказала! – заверила Софья.

– Хорошо. Пока ему не стоит знать. Федор! – позвал я водителя, стоявшего в стороне. – Позаботься о девушке.

Он тут же приблизился и мягко поддержал Софью за плечи, уводя ее по коридору. Я проводил их тяжелым взглядом, затем обернулся к дверям реанимации. По рукам прошла дрожь, а в голове зазвучал зловещий звон, будто колокол осуждения и эхо последних слов, которые Ольга услышала от меня, не заставили ждать.

«…неугомонная дрянь. Ты не перестаешь меня разочаровывать. Будто война, несешь одни беды и заражаешь всех вокруг ядом, как гребаной радиацией! Ломаешь судьбы и думаешь, что после этого дерьма сможешь счастливо жить со мной?! Уничтожь эту мысль. Пока мне не пришлось сделать то, о чем я пожалею, осознай, Оля, – для меня ты – ничто! Похороненная и забытая часть жизни. Женщина, к которой я никогда не буду испытывать ничего, кроме ненависти! Женщина, которая никогда не будет носить моих детей! Таким, как ты, в принципе, нельзя размножаться. И я, надеюсь, Бог позаботится об этом…»

Я направился к дверям реанимации, сжав кулаки так, что суставы хрустнули. Раскаяние стремительно отступало под натиском неуправляемой ярости – той самой, которую я испытал, когда узнал, что бывшая жена наглоталась таблеток. Сначала она пыталась убить меня, а теперь решила зайти с другой стороны?! Наложив при этом груз вины на мои плечи!

Казалось, этот ад не закончится никогда.

Я не переставал поражаться, до какой бездны способна опуститься эта женщина, чтобы добиться своего. Чтобы оставаться частью моей жизни, невзирая на любые последствия.

Переступив порог реанимационной палаты, уже облаченный в стерильный халат и бахилы, я ощутил внезапный озноб, словно переступил границу мрачного, чужого мира. Никогда не выносил больницы… безжизненный запах, приглушенный гул аппаратов, голые стены.

В палате царила крайне напряженная обстановка: датчики издавали монотонное пиканье, старое оборудование гудело, а воздух был пропитан смесью антисептика и тлена. На первой койке лежал пожилой мужчина, его возраст угадывался лишь по изборожденным морщинами рукам, все остальное скрывалось под бинтами и кислородной маской, приглушавшей его дыхание. Вторая койка была пуста, а на третьей, у закрытого клеенкой окна, находилась Ольга.

Я подошел бесшумно, остановился у подножия кровати и задержал взгляд на женском лице. Бледное, как снег, волосы спутались в неопрятные пряди, голова повернута в сторону, глаза закрыты. К ее худым рукам тянулись катетеры, на груди крепился датчик, отслеживающий размеренные толчки сердца. Поджав губы, я продолжал впиваться в бывшую жену взглядом, пропуская в сознании жестокую, ледяную мысль. Чтобы остановить хаос, который она творила, мне либо придется контролировать ее всю гребаную жизнь, либо… убить.

Рука Ольги дрогнула. Она распахнула веки, словно вырвавшись из кошмарного сна, и тяжелый вдох разорвал тишину. Пересохшие губы задрожали, а взгляд, полный растерянности, заметался по палате. Увидев меня, она застыла, зрачки расширились от удивления.

– Ты… правда здесь… – прохрипела с трудом. Голос был очень слабым, словно тень.

– Да, – подтвердил я, встретившись с ее глазами, покрасневшими и затуманенными, в которых тут же заблестели слезы.

Ольга содрогнулась от рыданий, ее хрупкие плечи затряслись под тонким одеялом.

– Мне так стыдно… – выдохнула она, отводя взгляд. – Очень стыдно, Рома…

– Успокойся. Все позади.

Бывшая жена слабо покачала головой, по впалым щекам скатились слезы.

– Все плохо, я знаю… Медсестра проболталась, что я почти инвалид. Даже если выйду из этой больницы, меня отправят в психушку…

– Не думай об этом сейчас, – отсек я твердым тоном.

– Ты же не позволишь им? – вдруг выдала она, с тревогой посмотрев на меня.

Я нахмурился. Захотелось сорваться с места и ударить кулаком о стену прямо возле её головы! Хорошенько встряхнуть Ольгу и выкрикнуть: «На что, черт возьми, ты рассчитывала? И как смеешь еще ставить условия?»

– Специалистам виднее, что для тебя лучше. Придется им довериться.

– Рома, прошу!.. – перебила она в панике. – Думаешь, мне мало наказания?

– Ты пыталась покончить с собой, – отчеканил я, стараясь не повышать тона.

– Да, я совершила ошибку! Но… я ведь была в отчаянии!..

– Что будет, когда ты в следующий раз дойдёшь до отчаяния?! – рявкнул я, не сдержавшись.

Ольга застыла в ступоре с раскрытым ртом.

– Ты ведь не успокоишься, – хладнокровно констатировал я. – Не уймешься, пока не всадишь мне пулю в лоб! Либо я буду с тобой, либо в могиле. Либо в тюрьме…

– Рома!..

Она приподнялась на локтях, дрожащие руки едва держали. Смотрела на меня с шоком, будто мои слова перевернули ее мир.

– Что т-ты говоришь… Все не так! Я даже не думала …

– Зачем ты это сделала?! – грозно потребовал я низким, искаженным от гнева голосом. – Насколько нужно обезумить, чтобы пойти на подобную манипуляцию?! Ты едва выжила, Оля. А теперь твои органы отказывают.

Бывшая жена бессильно опустилась на подушку и закрыла глаза. По ее лицу прошла тень боли – только теперь я заметил, что датчик пульса зашкаливает, выдавая резкие скачки. Возьми себя в руки Радов! Ты действительно решил ее убить?!

– Я позову врача, – объявил я, отступая и поворачиваясь к выходу.

– Нет!..

Надрывный голос Ольги заставил остановиться.

– Нет, прошу, выслушай…

Я шагнул к койке, ощущая себя обязанным услышать то,что она хочет сказать, хотя и не ожидал ничего, что могло бы удивить. Оля сделала тяжелый глубокий вдох, еще один, и сигналы на мониторе начали утихать.

– Рома, это не из-за тебя, – вытолкнула, будто каждое слово давалось ей с трудом. – Я ни на что не рассчитывала. Клянусь… Просто все так сложилось.

Ее глаза устремились в потолок, словно она вернулась к тому моменту, когда решилась на опасный шаг.

– Ты был прав. Бог наказал меня, – произнесла она, едва шевеля губами.

– О чем ты?

– Все нужно было делать вовремя… А теперь я… я не могу иметь детей, – прошептала бывшая жена через ком в горле. – И я узнала об этом практически перед тем, как пришла к тебе. Я не смогу родить ребёнка… даже если очень сильно захочу.

Продавливая ее взглядом в упор, я свел брови, ощущая, как тяжелеет в груди бой сердца.

– Еще недавно ты убеждала меня, что у тебя есть все шансы, – напомнил я суровым тоном. – С чего вдруг такие новости?

Она поперхнулась всхлипом через горькую улыбку, по вискам скатились капли слез.