После предложил остаться на пир в мою честь, но я отказался, сославшись на царский приказ. Воевода покивал с грустным лицом и мы, распрощавшись, отправились в путь.

Проезжая мимо Владимира, меня посетила одна интересная мысль, и захватив своих доверенных и еще с десяток человек, я отправился в город, дабы ее осуществить.

Глава 3

Мысль же была простая, обо мне почти никто не знает среди простых людей, да и не простых тоже. Не пошла еще молва о князе Старицком, и это надо изменить. Да и еще сделать так, чтобы молва была добрая. Значит, следовало провести рекламную акцию, так сказать, хотя бы небольшую. Мой путь лежит на рубежи, где день и ночь бои не прекращаются, и надо дать людям то, что им надо. Нужны же им в большей степени броня да луки стрелами. Вот я и решил их прикупить, а после раздать. Ратным людям небольшое подспорье, а там, глядишь, и молва пойдет добрая.

Возле города Владимир, как и везде, расположились слободки, за которыми виднелся земляной вал, на котором стояли деревянные стены. Дальше наш путь вел в так называемый новый город, через знаменитые золотые ворота. Возле торга, оставив двоих присматривать за конями, я направился в оружейные ряды, где тут же начал скупать броню. Вот только чертовы торгаши, заметив мои покупки, тут же начали поднимать ценник, и я завязал с этим делом. Переплачивать и набивать мошну уродов всяких у меня желания не было. Приобрел сорок тегиляев и столько же бумажных шапок, пятнадцать кольчуг и двадцать железных шлемов, да еще с десяток луков с четырьмя сотнями стрел.

Надо было уже возвращаться к своим, что встали лагерем за городом, вот только один из торговцев проговорился о монастыре Пресвятой Богородицы, в которой нашел покой Александр Невский, и что многие ратные люди, идущие на рубежи, заезжают туда, дабы поклониться святым мощам.

Не мог я пройти мимо, ведь и фильмы, и мультики смотрел про этого человека, так мало того, он еще и являлся предком моим.

Найти провожатого не составило труда, и он привел нас к воротам монастыря, где, узнав, кто я такой, тут же провели к мощам Александра Невского, где я несколько часов провел наедине с собственными мыслями и молитвами.

Пришлось также вклад в монастырь положить, благо серебра хватало, и я подарил пятьдесят рублей.

Возле монастыря нас уж встречала целая процессия из лучших людей города во главе с воеводой и князем в одном лице, Иваном Дмитриевичем Болховским.

«Ну, Игумен, ну, трепло. А я ему еще денег дал», – промелькнула у меня мысль, а губы расплылись в улыбке.

Иван Дмитриевич был стар, явно старше моего деда Прохора, весь седой как лунь и уже по старчески худой. Вот только осанку держал, да и голос был глубоким, а коли глянет недобро, так сразу проникаешься.

Нас тут же пригласили в кремль да обещали пир устроить. Но несколько дней здесь терять у меня не было желания, и я попытался отговориться, вот только от Ивана Дмитриевича просто так не отбрехаться, он сам кого угодно заговорит, и понял я это, когда меня уже вели в кремль на обедню…

«Нет, все-таки сука игумен! Может, плюнуть ему в кубок во время обеда?» И я покосился на него.

Во время обедни меня расспрашивали о московских делах, легко и намеками, но я был поражен тем, насколько Иван Дмитриевич умело вел беседу, да и он к тому же Рюриковичем оказался, правда, в двадцать втором колене, так что и родичем моим, можно сказать, был, хоть и дальним.

После обедни меня чуть в баньку не затащили, вот только тут я уже уперся рогом, ссылаясь на царский приказ, дескать, время поджимает, а сюда заехал только мощам Александра Невского поклониться, и это подействовало, но меня провожали до самого лагеря, а потом смотрели, как я покидаю земли Владимира. Чуть ли не платочком махали. Также Иван Дмитриевич приглашал в гости, и я отделался туманными и пространными обещаниями.

Дорога была знакома, шла на Тулу, а после на Ливны и в Белгород.

На одной из ночевок я пригласил к себе Василия и Микиту, что сторонились меня всю дорогу.

– Присаживайтесь, – указал я им на приготовленные места возле костра.

– Благодарствуем, княже, – тут же оба отвесили поклон и лишь после уселись.

Я с интересом посматривал на них, но они молчали, и, наконец, я заговорил:

– Не знаю, чего вы уж надумали. Может, и на деда моего обиделись, но то зря. – И я махнул рукой. Теперь я князь и царев родич, но к вам по-прежнему с теплотой отношусь. Ведь вы были друзьями моего почившего отца. Бились вместе с ним против ворогов и, уверен, выручали друг друга не раз. Это вы мне помогали советом добрым, и делом. Это вы сопровождали меня в Нижний Новгород, и вместе с вами мы бились против татей. Это вы пришли мне на помощь, когда явился сынок Игошки шкуру с меня спускать, и многое другое. Вы для меня дорогие люди! – закончил я.

Василий и Микита переглянулись.

– Хах, как сычи сидят, – усмехнулся Прокоп.

– Благодарим на добром слове, – первым заговорил Микита.

– Вот только было это и прошло, нынче ты князь Андрей Володимирович, да не простой. Вдруг обидели мы тебя чем.

– Не обидели, лишь добро я от вас помню и вам готов добром отплатить. И про место за моим столом были не просто слова. Я по царскому слову полк в Старице собираю и предлагаю пойти вам туда. Десятниками сделаю! – сделал я предложение.

– Так, это… – протянул Василий.

– Думать надо. Это ж землю оставлять, к какой привык, соседей, да и полк. Семью, опять же, перевозить. Да и остальное, – с сомнением протянул Микита.

– Соглашайтесь, дурни, – тут же влез Прокоп.

– А ты, Проня, помолчи, не с тобой князь говорит, – огрызнулся Василий.

– Ну почему же, он прав. Да и не Проня нынче, а послужилец князя. А там и десятником в полку станет, не меньше, а то и выше, – обернулся я и подмигнул Прокопу.

– А ведь и в правду, – ухмыльнулся Микита.

– Звиняй меня, Прокоп, – тут же повинился Василий. – Уж больно непривычно и чудно. – И он повертел рукой в воздухе.

– Я не в обиде, – с достоинством ответил Прокоп.

– Ну, отъедем мы к тебе в город, да вычеркнут нас из Гороховца. Сколько землицы дашь и какой? Да сколько людишек? – перешел к условиям Микита, как более опытный.

– Ну-у, – протянул я. – Землицы дам немного, четей двадцать или тридцать, может, чуть больше. Людишек на землю и вовсе нет, – ухмыльнулся.

– Тогда о чем мы говорим-то? Пустое. Зачем нам отьезжать с насиженных мест, коли землицы немного, а людишек вообще не дашь. Мы ж с голоду помрем, – проворчал Василий.

– А ты и не дослушал, – хмыкнул я. – Землица та под огород да мелочь. Хочешь, сам там паши, коли время будет, хочешь, людишек сажай, коли охочие найдутся. Здесь дело в другом.

– И в чем же? – С недоверием спросил Василий.

– Погоди, Василий, чую, Андрей Володимирович что-то интересное выдумал. Сам все понимает, – медленно произнес Микита.

– Не без этого, – кивнул я. – Коли полусотниками станете, та земля вашей вотчиной станет. Немного, но… – прямо посмотрел я в глаза Миките. – Помимо этого, плату высокую положу. Семнадцать рублев простому боярскому сыну, а десятнику девятнадцать рублев в год. Помимо этого, если коня нет и брони, то и ее выдам.

– У-у-у, – тут же задумчиво протянул Василий. – Вся голытьба к тебе сбежится, стоит только прознать.

– Так мест в полку немного, а то уж сильно дорого встанет, – хмыкнул я. – Вот только и это еще не все. У полка будет своя хлебная казна, с двух сел туда хлебушек будет идти. Которую сами и делить будете, – выдал я.

– Чудно, но толково, – кивнул Микита. – Села-то большие?

– Ну уж не малые, – улыбнулся я. – Коли немощным кто станет, постареет али рану получит, то и он будет плату иметь, поменьше, конечно, но все же. Коли погибнет кто, и вдова останется детишками малыми, то и тут не брошу, плата будет положена рублев двенадцать, еще с полковой казны хлеб получать.

– Ой, сладко говоришь, княже, – хмыкнул Василий.

– За то служить будут, – оскалился я.

– Зачем мы тебе? Только озвучь, к тебе народец побежит, все бросив, – прищурился Микита.

– Я вас знаю, вы помогли, когда мне нужно было. Люди вы знающие, в бою не раз были и не подведете. Не знаю, согласитесь али нет, но я всегда буду готов вам помочь, – ответил я.

– Сына моего тоже возьмешь? – с жаром спросил Василий, и я понял, что он согласен.

– Возьму, – кивнул я. – Коли чего не умеет, научим. – И я глянул на Микиту.

– А-а-а… – И он махнул рукой. – Записывай в свой полк. Только десятником.

– Вот и сговорились, – улыбнулся я.

Немного посидев и обсудив, кого можно из гороховичан позвать в полк, мы разошлись.

Погода между тем начал портиться, на небе начали ходить тучи и покапывать дождь, так что дорога раскисла, и путь наш стал еще более труден.

Добравшись до Белгорода, основную часть людей отправили в город, отдохнуть и нас дожидаться. Устроить их должен быть Олег, как местный, а главными следить за порядком остались Василий и Прокоп. Мы же с дедом и с двумя послужильцами направились к деду домой, где дожидался нас дядя Поздей со своей семьей и семья дяди Олега. Дядя Олег, как удостоверится, что все хорошо, тут же к деду рванет.

На отдых решили выделить два дня, все-таки народ измотался.

Встреча вышла радостной, и мне казалось, что дядька Поздей постарел, видать, вымотал себе нервы. Праздничный ужин, новости, а после и банька в награду.

Да и новость о том, что переселяются в Старицу, была положительно принята. Обговорили, что начинают собираться, а после в Белгороде на подворьях нас дожидаются.

Отдохнув, мы вернулись в Белгород, и я сразу направился к воеводе, которым был князь Федор Иванович Волконский. Мужчина в самом рассвете сил, лет сорока, с умным и острым взглядом. Естественно, меня тут же потащили за стол, за который были приглашены и главы полков, что нынче стерегут рубеж, им-то после обеда я и подарил половину того, что закупил во Владимире. Дабы они поделили и раздали нуждающимся, а чтобы себе не прикарманили, о произошедшем тут же Олег растрепал по всему городу. Дескать, князь Старицкий, родич царя и первый боярин ратным людям подарки привез, дабы они еще лучше стерегли рубежи.

Распрощавшись с воеводой, мы отправились в Царев-Борисов, а точнее, просто уже Царев.

– Город сей основан по приказу Годунова, недавно, считай, и десяти лет не прошло. Основали его Богдан Бельский да Семен Альферов. Бельский говорить любил, что, дескать, Борис-царь в Москве, а он царь в Борисове, ну, попал он в опалу за эти словеса, – усмехнулся дед.

Город расположился на берегу реки Оскол, хотя, как по мне, это была, скорее, крепость и до города ей еще далеко. Стены высотой были не меньше восьми метров, вокруг еще вал и ров. На стенах девять башен, три из которых с воротами. Вся крепость деревянная, ни одного каменного строения.

За пределами города расположилась просто огромная пашня, возле которой и стояли укрытые стеной дворы – для обережения работных людей, тут же пояснил мне дед, когда я проявил интерес.

Народу же в самом городе было не меньше, чем в Белгороде, а то и поболее. Одних стрельцов полторы тысячи.

С другой стороны города, за рекой, располагался торг, куда и пригоняли коней на продажу.

– А кто воевода-то в городе? – спросил я у деда Прохора.

– Первым воеводой был князь Хворостин, только помер он в прошлом годе. Вторым – князь Гагарин, вот только, когда весь город поднялся за Дмитрия Иоанновича, князь Гагарин за Бориску кричал. Ему и другим головам бока-то намяли и в холодную посадили, так что, кто нынче воеводствует, я и не знаю. При тебе же все время был Андреюшка, – улыбнулся дед.

– Однако, – только и выдал я.

Ворота, к которым мы подъехали, были закрыты, и со стены нам прокричал один из охранников:

– Вы кто такие?

– Поди, полк новый рубежа сторожить, – тут же раздался голос второго охранника.

– Нет, не с полка мы, – проорал Василий в ответ.