– Неужто нового воеводу из Москвы прислали? – спросил первый из сторожей.

– А со старым чего? – не удержался я от вопроса.

– Да ничего, в темнице сидит, – со смешком ответил мне второй охранник. – Так кто вы? А ну отвечать, а то не откроем.

– Перед тобой князь Андрей Володимирович Старицкий, первый боярин да близкий родич царя нашего, Дмитрия Иоанновича, а ну отворяй ворота, – проорал Елисей во всю глотку.

Я же пребывал в шоке, и у меня подергивался глаз, воевода до сих пор в темнице, уже пару месяцев, как Дмитрий Иоаннович на престо сел, и о том явно весть сюда дошла.

Тем временем ворота открыли, и мы проехали в город.

– Веди к темнице, к воеводе! – распорядился я.

– Фролка, ты воротах главный, я с князем, – тут же прореагировал один из охранников, наверняка являющийся десятником, и повел нас в крепость, что находилась на возвышении и тоже была окружена частоколом.

Я же оглядывал город и заметил, что подворья стояли рядом и были окружены высоким тыном. Если городские стены возьмут, можно будет и на подворьях дать бой.

Тем временем мы пересекли не такой уж большой город и подъехали к воротам в местный кремль, которые были распахнуты, но и на них дежурил десяток.

– Евстигней, ты же на воротах должен быть, и это кто такие? – выступил вперед стрелец, за спиной которого встали десяток стрельцов, держащих бердыши.

– Князь это Старицкий с людьми своими. Говорит, родич царя и первый боярин, – тут же ответил наш провожатый.

– Да ну? Прям-таки родич царев и первый боярин, – с сомнением протянул стрелец, а после перевел взгляд на нас.

Пару секунд длилась тишина, и стрелец наконец заговорил:

– Княже, не прими за обиду, но, может, у тебя и грамота найдется?

– Ты чего удумал? У князя грамоту требовать? Ты кто такой? – тут же начал заводиться дед. Восприняв вопрос как оскорбление.

– Дык, служба, – тут же нашелся стрелец. – А о родичах царевых я токмо о Нагих и слышал.

– Найдется, – громко сказал я, обрубив дальнейший скандал и, пошарив в седельной сумке, вытащил оттуда цареву грамоту и передал ее Василию, который, подъехав к стрельцу, развернул ее и громко прочитал на всю округу, а после показал печати.

– И вправду, – пораженно прошептал стрелец. – Неужто вас сам царь Дмитрий Иоаннович сюда прислал?

– По царскому приказу я здесь, остальное не твоего ума дела. К темнице давай веди, в которой воеводу держите! – со сталью в голосе произнес я. Поиграли в демократию и хватит.

Неподалеку от нас собралась изрядная толпа, которая все прекрасно слышала.

Весь десяток в полном составе во главе с десятником тут же направились к приземистому бревенчатому зданию, наполовину вкопанному в землю.

– Отворяй давай да выводи воеводу и остальных, – распорядился я тоном, не терпящим возражений.

– Ага, сейчас, – тут же закивал десятник и мигом рванул к двери, снял с нее задвижку и нырнул внутрь.

Спустя десяток секунд он появился оттуда, неся на плече мужчину лет сорока, худющего и заросшего.

Мужчина идти сам не мог и едва передвигал ноги.

Спрыгнув с Черныша, я подошел по ближе.

Мужик прикрыл глаза от солнца и щурился, одет он был в когда-то богатый кафтан. Который сейчас был грязный и порванный, да и следы крови на нем виднелись.

– Его не кормили, что ли? – в шоке спросил я.

– Кормили, – донеслось от одного из стрельцов.

– Да, чтобы тебя жинка так кормила, – рыкнул я.

– Пить, – еда слышно донеслось от воеводы.

Сорвав с пояса баклажку, я выбил пробку и, подойдя, поднес ее ко рту воеводы, который тут же начал жадно пить.

– Чего тут? – раздался чей-то крик и новый следом: – Кто выпустил? Кто позволил?

Глава 4

Повернув голову, я увидел мужчину в красном кафтане, с черной бородой и цветастым поясом.

– Я выпустил, и я позволил, – тут же ответил я.

– А ты еще кто такой? С чего распоряжаешься? – прищурился мужик.

– Князь то Старицкий. Царев родич. Первый боярин. Грамоту о том зачитывали, – тут же зашептали ему со всех сторон, и мужик враз изменился. Вся наглость махом прошла, лицом взбледнул, да еще и пятнами пошел весь.

– А ты чьих будешь? – рыкнул я.

– Я это… Выборный, Стешка. Вот ждем, пока царь Дмитрий Иоаннович воеводу нового пришлет.

Скосив взгляд на воеводу Гагарина, я заметил, что он немного начал приходить в себя, и в его глазах уже читалось осмысленность.

– Борис Годунов помер, сын его Федор и жена Мария яд испили да грех самоубийства совершили. Ныне же на престоле московском царь Дмитрий Иоаннович, помазанный и венчаный, – проговорил я, смотря в глаза воеводе, и, расстегнув ворот тегиляя, снял с себя крест, взяв его в руку. Протянул его воеводе громко и веско произнес:

– Целуй крест царю Дмитрию Иоанновичу и клянись в верности!

– Клянусь, – едва слышно с хрипом прошептал князь Гагарин и облобызал крест.

– Я князь, Старицкий Андрей Володимирович, и первый боярин принимаю твою клятву от имени царя нашего Дмитрия Иоанновича, – громко и торжественно произнес я.

– А с остальными чего делать-то? – спросил десятник стрельцов.

– С какими остальными? – Все взгляды сразу сосредоточились.

– Э-э, голова наш стрелецкий, два сотника, да еще два полковых головы. Они ж все за Бориску кричали, – тут же пояснил заробевший десятник.

И я непечатно ругнулся.

– Вы чего, совсем белены объелись? – оглядел я всех. – Сюда давайте, – рыкнул я.

– За Бориску они стояли, – угрюмо ответил Стешка.

– Это вас только и спасает, – недобро посмотрел я на него.

Стрельцы же метнулись в темницу и вытащили еще пятерых людей, ничуть не краше князя Гагарина, которого сейчас поддерживали Елисей и Василий.

Узников тут же напоили, я вновь повторил слова о Годуновых и тут же привел их к присяге, никто не стал отказываться.

– Топите баньку, их помыть надо в теплой воде. Парить только не вздумайте. Да чистую одежку им сыщите. В воеводской избе стол накройте. Для воеводы и остальных взвар сделайте на курице, гусе али ином птичьем мясе, – отдал я распоряжение. – Стешка, головой отвечаешь!

Тут же все засуетились, а бывших узников, подхватив под руки, поволокли к бане.

– Ну и дела, – донеслось от Прокопа.

– Согласен, – кивнул я. – Неужто они грамоту даже царю не написали, да еще голодом морили, – покачал я головой.

– Да тут все понятно, – усмехнулся дед, и я вопросительно глянул на него.

– Грамоту, может, и отправили, конечно, но пока разберутся, а то и вовсе может и потерялась она. А этих боязно выпускать, могут и не простить. Вот и не выпускали, а коли помрут, то и… – И дед махнул рукой.

«Ну так-то да. По местным меркам вполне логично. Коли помрут они в темнице, так сами ж помрут, никто не виноват», – мелькнула у меня мысль.

Наша же толпа так и стояла в крепости.

– Дедуль, – обратился я к старику. – Людей бы определить на ночлег.

– Стешку выловим, вот и пущай крутиться, – усмехнулся дед.

– Можно, – согласился я, спихнуть эту заботу на него.

Выловив одного из стрельцов, я приказал помочь обустроить коней и накормить людей и спросил, где находится воеводская изба, а после с доверенными людьми направился туда. Елисея же оставил за главного, дабы приглядывать.

Спустя час появился Стешка с еще одним выборным, которого звали Митроха, они-то и привели пленников, уже чистых и в свежей одеже.

Стешку и Митроху я тут же отправил людей моих расселять.

– Благодарю, княже. Век не забуду и в должниках ходить буду, – выдохнул князь Гагарин, когда уселся на лавку, там и остальные пленники поблагодарили.

Тем временем начали заставлять столы разной снедью, кашей и мясом, рыбой и пирогами, и бульон поставили, о котором я говорил.

– Если добрый совет хотите, то сегодня вон мясной отвар пейте и немного мясца, да хлеб макайте. Но только немного, ближе к вечерне еще мясного отвара. Ибо сколько времени вы нормально не ели, я не знаю. А коли животы набьете, маяться с ними будете, а потом и помереть можете.

– Благодарю, – протянул князь с сомнением, но все же последовал моему совету, а там и остальные пленники, глядя на него.

Я же начал более подробно рассказывать о произошедших событиях, ну, тех, о которых знал. Да о себе рассказал, кто я такой. Ведь многие из княжеских семей знали, кто такие Старицкие, ибо еще недавно гремело их имя. Но род считался мертвым.

Меня же слушали, не перебивая и мотая на ус.

– Вы же на этих зла не держите, – закончил я.

– Благодарим, князь, что вызволили, – кивнул князь Гагарин, его голос немного окреп к этому времени. – А зла я не держу, по-всякому бывает.

«Не держит, ага! Так и поверил, не сейчас, но скоро начнет руки выкручивать», – пронеслась у меня мысль.

– Надо бы грамотку составить о произошедшем, – высказал я другую мысль. – И том, что вы крест целовали Дмитрию Иоанновичу, а я в ней в свою печать поставлю.

– Сделаем то завтра, – кивнул князь Гагарин.

– Андрей Володимирович, а почто сюда прибыли-то? – поинтересовался бывший пленный, стрелецкий голова, которого звали Анисим.

– Коней и кобылиц купить, по приказу царя в вотчине конные дворы буду ставить и разводить, – ответил я.

– Так это, лучше в начале лета покупать, там и выбора больше, – почесав щеку, ответил Анисим.

– Дело для меня новое, вот сейчас и начну, а до лета же еще дожить надо, – хмыкнул я.

– Ты один здесь? Без семьи? – поинтересовался я у князя Гагарина.

– В вотчине они, чего их сюда тянуть. Здесь по-всякому может быть, – грустно улыбнулся князь.

– Ну да, мы заметили, – хохотнул Василий.

Еще немного поговорив, я покинул воеводскую избу. В которой остановиться на ночлег предложил мне князь.

На улице меня тут же выловили Стешка и Митроха, доложившись, что людей разместили и накормили.

– Так, княже, сейчас стало быть, ты в городе голова? – поинтересовался Стешка.

– Воевода князь Гагарин в городе главный, его никто не снимал. А я так, проездом да ненадолго, исполню царскую волю и обратно.

– Как скажешь, княже. – Стешка переглянулся с Мтрохой.

– Ты меня на торг веди, где конями торгуют, – оглядел я его.

– Сейчас, княже, коней оседлаем, – закивал Анисим и побежал в сторону конюшен.

Через полчаса мы пересекали Оскол, ведь торг находился на другой стороне реки.

Прям настоящий торг, с загонами для животных. Запах, который шел от торга, заставлял морщиться, ибо было не продохнуть. Торговали здесь не только конями, но и баранами, шерстью, кониной и многим другим.

Везде были установлены юрты и палатки, почти все были с оружием. В некоторых загонах я увидел в том числе верблюдов.

К нам никто не лез и не приставал с товаром, лишь провожали взглядами, когда я шел и осматривался.

В этот день я ничего не покупал, лишь приценивался.

За не шибко хорошего коня просили четыре рубля, а за такого же мерина уже четыре с полтиной. За среднего коня хотели уже пять рублей, а за хорошего восемь. За коней под стать моему Чернышу просили уже двенадцать рублей, но и было их немного. В общем, цены разнились, еще и возраст коня, и объезженный ли он, играло свою роль. Кобылиц и вовсе было немного. Да и просили за них по семь рублев, но и тут надо было выбирать. А главное, придётся чуть ли не самолично осматривать каждую особь, чтобы не подсунули больного или старого.

На следующий день князь Гагарин выглядел куда живее и даже ходил самостоятельно, хоть и не шибко быстро, да и остальные оклемались.

Подарки я отдал Воеводе, пусть сам распределяет среди людей от моего имени, заодно укрепляя свой пошатнувшийся авторитет. Также мы составили грамоту царю Дмитрию Иоанновичу о произошедшем в городе, где указали, что я самолично принял у них присягу от имени царя и поставил свою печать.