Митя нахмурился, но кивнул, как человек, которому представили алиби, но он все равно проверит.

– Ладно. Потом посмотрим, – пробормотал он.

А я выдохнула.

Хорошо, что подарки действительно есть. И мешок тоже.

Плохо только то, что я до этого понятия не имела, где он…

Пока Лев добывал злополучный мешок, дети дружно перевели взгляд на меня. Пристально. Как две системы видеонаблюдения.

Я попыталась махнуть ручкой.

– З-здравствуйте, – выдавила я. – Я… э… немного волнуюсь.

– Настоящая, – удовлетворенно заявила Соня. – Снегурочка всегда волнуется. Это потому что дети непредсказуемые.

Митя шагнул ближе, прищурился и потрогал край моей шубки.

– Похоже на нормальную, – заключил он. – Но это не точно.

Лев вернулся через минуту, уже с огромным красным мешком на плече – тот выглядел так внушительно, что Соня завизжала, а Митя моментально переключился в режим немого анализа.

Дверь за их спинами распахнулась шире.

– Дети, вы что там застряли? – раздался женский голос. – Ой! – И тут же: – Ох ты ж боже мой! Пришли!

На пороге появилась женщина лет тридцати с небольшим – живая, как праздничная ярмарка. Волосы собраны в небрежный пучок, свитер с огромным оленем, который почему-то подмигивал. Это явно была Татьяна.

Она всплеснула руками, глядя на нас.

– Дед Мороз! Снегурочка! – произнесла она с таким восторгом, что даже я чуть не поверила в свою аутентичность. – Проходите скорей, а то простудитесь!

И, понизив голос, уже почти шепотом добавила, глядя прямо на Льва:

– Лева, шапку поправь. И не смотри так, ты детей напугаешь.

Если бы Соня не стояла в полуметре от нас, я бы рухнула лицом в сугроб. Лев кашлянул так, будто он был Дедом Морозом по-настоящему, и сделал вид, что не слышал.

– Проходим, проходим! – Татьяна уже отступала внутрь, подталкивая детей. – Дети вас так ждали! Соня, веди Деда Мороза в комнату! Митя, только бороду не трогай сразу, договорились?

– Ну лааадно, – протянул Митя таким тоном, будто его попросили не нажимать большую красную кнопку.

Мы шагнули в прихожую.

В нос сразу ударило запахом мандаринов, корицы и выпечки. В гостиной мерцала елка – не идеальная из журнала, а живая, с кривоватыми ветками, игрушками всех эпох и бумажными снежинками. На стене висела растянутая надпись «С НОВЫМ ГОДОМ», где буква «Д» слегка отвалилась и держалась на честном слове.

– Де-еедушка Мороз, – торжественно начала Соня, вытягиваясь перед Львом в струнку. – Я готова!

Она явно репетировала этот момент. Лев кивнул, подхватывая роль с той же серьезностью, с какой обычно принимает отчеты.

– Ну что же… – прорычал он, опираясь на воображаемый посох. – Кто у нас тут самая смелая и послушная девочка?

– Я! – Соня подпрыгнула. – И Митя! Иногда.

– Не подтверждаю, – тут же заявил он.

Я едва удержала улыбку.

– Тогда слушаем Сонин стишок, – объявил Лев. – Снегурочка, поможешь?

Я внутренне завизжала. Снаружи пришлось просто выйти чуть вперед и, не запутавшись в юбке, встать сбоку, изображая вдохновляющую поддержку.

Соня вздохнула, расправила плечи и выдала скороговорку про зиму, елку, снежинки, Деда Мороза и то, как она весь год была умницей. Дважды. Во второй раз быстрее. В третьей попытке неожиданно добавила:

– …и больше не буду пинать Митю!

– Обсудим, – философски протянул он.

– Молодец, – сказал Лев и, к моему удивлению, легко похлопал ее по плечу, а потом достал из мешка небольшой пакет с бантом. – Держи.

Соня завизжала, как сирена радостной тревоги.

Потом была очередь Мити. Он долго мялся, смотрел на нас, потом на елку, потом на потолок.

– Я не помню, – наконец честно признался он.

– Все в порядке, – вмешалась я, неожиданно даже для себя. – Дед Мороз любит честных. Правда, дедушка?

Я посмотрела на Льва. Он, кажется, тоже слегка удивился моей инициативе, но кивнул.

– Честность – важное качество, – произнес он своим официальным голосом, от которого у подчиненных обычно перекрывает кислород. – Особенно для Мити.

– Для меня? – изумился мальчик.

– Для тебя, – твердо сказал Лев и достал из мешка машинку. – Ты помогал маме?

– Не всегда, – честно ответил Митя.

– А папе? – включилась я.

– Папе помогал, – кивнул он.

– Тогда заслужил, – подвела я итог, пока Лев не успел включить строгого начальника.

Митя взял подарок так, будто не верил в свою удачу.

– Спасибо, – пробурчал он и добавил, уже отходя: – Борода все равно подозрительная.

Где-то на краю видимости появился мужчина в уютном свитере и очках – явно Андрей. Он наблюдал за происходящим, слегка улыбаясь. В нем было что-то успокаивающее, как в чашке чая после плохого дня.

– Хорошая у тебя команда, Лева, – тихо заметил он, когда мы со Львом на секунду оказались рядом, пока дети уносили добычу под елку. – Снегурочка – огонь.

Я чуть не подавилась воздухом. Лев кашлянул.

– Случайный подрядчик, – отрубил он. – Разовый проект.

Андрей прищурился и взглянул не на него, а на меня.

– Это мы еще посмотрим, – философски заметил он и ушел на кухню, откуда уже тянуло чем-то вкусным.

Программа продолжалась. Мы со Львом водили хоровод вокруг елки. Соня пару раз наступила мне на подол. Я пару раз чуть не наступила Льву на сапог. Митя попытался заглянуть под бороду Деда Мороза, но был вовремя перехвачен Татьяной:

– Так, разведчик, не вмешиваемся в магию!

Она подмигнула мне, как будто мы с ней были в одной спецоперации.

– Снегурочка, вы умница, – шепнула она, когда дети на минуту отвлеклись. – Ой, простите… Держитесь. Еще чуть-чуть, и вас ждут мандарины и спасительное оливье.

– Звучит как достойная цель, – прошептала я в ответ.

Лев тем временем серьезно объяснял детям, почему подарки нужно открывать по очереди, а не всем сразу. Они слушали его с таким вниманием, какого я не видела в офисе ни разу.

Вот тебе и монолитный начальник, – подумала я. С детьми ему проще, чем со взрослыми.

Когда последний подарок нашел маленького владельца, Соня обняла плюшевого единорога, а Митя изучал машинку на предмет секретных функций, Татьяна хлопнула в ладоши:

– Так! Спасибо Деду Морозу, спасибо Снегурочке! Дети, говорим: «Спасибо!»

– Спаси-ибооо! – хором завизжали Соня и Митя и вцепились сначала во Льва, потом в меня.

Меня чуть не утащили в мягкий плен.

– А теперь, – продолжила Татьяна, – Дед Мороз и Снегурочка идут к нам за стол. Им нужно отдохнуть и подкрепиться!

– Точно, – серьезно заявил Митя. – Снегурочке надо чай. У нее глаза устали.

Я хмыкнула. Очень наблюдательные, да.

Мы со Львом переглянулись. В его взгляде мелькнул вопрос «живы?». Я мысленно кивнула: еще да.

Татьяна ловко сдернула с нас некоторые элементы костюмов: с меня шапку, с него шубу и бороду. Дети в этот момент таскали подарки по комнате и не видели разоблачения. Нас усадили за стол, уставленный салатами, закусками и тем самым оливье, ради которого, возможно, стоило стать Снегурочкой.

– Ну что, – сказала Татьяна, разливая сок детям и вино взрослым, – теперь можно и нормально познакомиться.

Я нервно поправила волосы, которые после шапки жили собственной жизнью.

– Это Алена, – сообщил Лев, облокотившись о спинку стула. – Мой сотрудник.

– Очень приятно! – Татьяна буквально навалилась на меня вниманием. – Мы тут уже столько про вас знаем… то есть, слышали, – поправилась она, заметив, как Лев слегка дернул уголком рта. – Лева, ты мало рассказываешь о работе.

Он вообще мало рассказывает о чем-либо, – мысленно уточнила я.

– И как вы с ним? – спросила Татьяна во всеуслышание. – Живой человек еще?

– Татьяна, – предупредил Лев.

– Вполне живой, – ответила я, прежде чем успела себя остановить. – Иногда даже смеется.

Андрей ухмыльнулся в тарелку.

– Это прогресс, – заметил он.

Мы подняли бокалы – кто с вином, кто с соком. Дети чокнулись мандаринами.

Разговоры потекли – про погоду, пробки, цены на елки. Я сидела за новогодним столом с начальником, его сестрой, ее мужем и детьми, в чужом доме, в нелепом наряде, и думала, что ни один сценарист не создал бы мне такого праздника.

И все было даже… уютно. Страшно признавать, но да.

Я поймала себя на том, что смотрю на Льва. Не как на человека, лишившего меня премии, а как на мужчину, который только что полчаса терпеливо выслушивал детские стихи и ни разу не закатил глаза. Даже не вздохнул. Один раз улыбнулся краем губ, но я заметила.

В этот момент Татьяна наклонилась чуть ближе, облокотившись о стол.

– Можно один вопрос? – спросила она так невинно, что я сразу насторожилась.

– Нет, – сказал Лев.

– Да, – одновременно произнесла я.

Потому что рефлекс – соглашаться, когда людей просят.

Татьяна довольно прищурилась.

– Это давно? – спросила она. – Между вами.

Я поперхнулась оливье. Андрей спокойно подвинул мне салфетку. Соня замерла с вилкой, Митя перестал жевать и уставился на нас, как на финал детективного шоу.

– Сегодня, – сказал Лев.

Просто. Спокойно. Будто сообщал дату встречи с подрядчиками.

– В смысле… – прохрипела я. – Сегодня?!

Он повернул голову и посмотрел на меня так, будто это очевидно.

– Мы же договорились, – напомнил он. – Впервые увиделись.

Татьяна просияла.

– Ах вот оно как, – протянула она с таким восторгом, будто ей выдали подарок, о котором она мечтала полгода. – Значит, это только начало.

– Чего? – с ужасом спросила я.

– Пойдемте, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – Будем знакомиться ближе.

И ее улыбка обещала, что настоящие испытания только начались.

Глава 5

– Пойдемте, будем знакомиться ближе, – заявила Татьяна таким тоном, будто мы со Львом уже подписали заявление в ЗАГС и просто забыли.

Она мягко, но настойчиво подцепила меня под локоть и потащила прочь от стола. Лев чуть повернул голову, словно собирался что-то сказать, но передумал. Андрей только отпил чай и проводил нас взглядом: спокойным, наблюдательным, как будто смотрел сериал вживую.

Татьяна увела меня на кухню.

Она оказалась теплой, уютной и странно… настоящей. Магниты на холодильнике, детские рисунки, список покупок, криво написано: «хлеб, молоко, сыр, мандарины, Льву салат без майонеза». Я уставилась на эту строку и почему-то почувствовала себя человеком, который заглянул в чужую приватную область – не в холодильник, а в чью-то жизнь.

– Садитесь, Алена, – Татьяна ловко подставила мне стул. – Чай? Кофе? Что вам можно после такого вечера?

– Лучше сразу наркоз, – вырвалось у меня. – Ой… то есть чай. Чай прекрасно.

Она расхохоталась.

– Нравится она мне, – сказала Татьяна в пространство. – Живая. Это уже победа.

Я села, сжимая кружку двумя руками, как спасательный круг.

Татьяна прислонилась к рабочей поверхности, скрестила руки и уставилась на меня с такой нежной пытливостью, что захотелось выдать ей пароль от всех своих соцсетей и сразу сбежать.

– Ну, давайте по-честному, – начала она. – Вы с Левой… как давно?

– Мы… – я чуть не поперхнулась. – Никак.

– Никак? – Татьяна приподняла бровь. – Это у всех вначале так называется, не волнуйтесь.

– Нет, в смысле… – я заерзала. – Я работаю у него. В отделе. Бухучет, отчеты, документы… Все очень… без поцелуев.

– Пф-ф, поцелуи – это уже вторая стадия, – отмахнулась она. – Меня интересует, когда вы начали ему нравиться.

Я застыла.

– Мне кажется, вы переоцениваете… количество человечности в вашем брате, – осторожно заметила я. – Он максимум разрешает мне не умереть на рабочем месте. В остальном очень регламентированные отношения.

– А вы ему нравитесь, – уверенно заявила Татьяна, будто у нее был диплом по внутреннему миру Льва Зорина.