– Или же пастыри сказали, что уничтожили его, а на деле сберегли.

Грок недоверчиво хмыкнул.

– И на что пастырям кинжал, выкованный, чтобы калечить их же и пытать?

– Вот сам у них и спроси, – был ответ. – Ведь это дело рук пастырей Сумрачного леса.

С этими словами химера извлекла из ножен короткий кинжал. Он был кроваво-красным, точно его вынули не из ножен, а из глубокой кровоточащей раны. Рукоять из хальканита переливалась всеми оттенками синего. Прикосновение к ней было губительным для людей.

Дорг Лютый нарочно сделал ее из этого хрупкого, но смертельно опасного кристалла и придал ему прочность с помощью чар – напоминание о том, что он больше не человек. Лицо пастыря дрогнуло: без сомнения, перед ним был Крох Доррах.

– Тебе нужен я, – севшим голосом проговорил он. – Отпусти девочку, она еще совсем ребенок.

Химера нетерпеливо вздохнула.

– Мы, кажется, давеча прояснили: дети, не дети – какая разница? – Ее алые губы изогнулись в безумной усмешке. – Детей пытать даже приятней, они всегда так громко кричат, а убивать и того слаще, – с этими словами Мерек развернулась и направилась к Коре.

Глаза пастыря вспыхнули жемчужным светом, с земли взметнулась пыль, задрожали холодные камни. Химера вскинула когтистый палец.

– Вздумаешь творить волшебство, жалкий ублюдок, я убью ее тотчас!

– Попытайся, – прошипел тот. – Ты знаешь, нас почти невозможно убить. И твой яд для нас не опасен. Но даже являй он угрозу, лучше смерть, чем предательство.

Химера сверкнула глазами.

– Хватит придуриваться. Ты ведь знаешь, дело не в яде. – Она снова воздела кинжал. – Он создан не только чтобы обжигать. Если пастыря проткнуть этим кинжалом, он умрет. Не обратится в растение, что хранило его с рождения, а исчезнет совсем, как если бы его пожрало поветрие. – Она впилась глазами в лицо побледневшей девочки. – И смерть не станет для вас другой жизнью. Она станет тьмой, забвением. Скажите, вы готовы исчезнуть? Ибо это то, что вас вскорости ждет.

Дольше Грок не раздумывал. Его грубоватые ладони объял мерцающий свет. Крупные валуны сорвались с вершины горы и понеслись по отвесному склону прямо на химеру. Пастырь обернулся к Коре.

– Беги! – выдохнул он.

Та немедля сорвалась с места, но далеко уйти не успела. Навстречу ей из леса выступили две крылатые гаргульи. Перед ними шел хромой волк-оборотень с вороном на плече.

– Далеко собралась? – мерзко ухмыльнулся он.

Кора не растерялась, вскинула ладони. Слепящий свет ударил оборотню в лицо. Тот взвыл от боли.

– Мои глаза!

Девочка рванула в сторону, но из леса выступила еще одна гаргулья. Кора оказалась окружена. Оборотень, оправившись от боли, ухватил ее за рубаху, притянул к себе и сдавил горло когтистой лапой.

– Ненавижу ваше пастырское волшебство, – брызжа слюной, прошипел он. – Слишком больно жжется. Если б мог, свернул бы тебе шею тотчас!

Грок оглянулся на внучку и утробно взвыл. Кинжал полоснул его по ногам. Пастырь рухнул на колени, штаны его стремительно пропитывались кровью. Раны оказались глубокими и жгли так, точно ноги опустили в кипящий котел. Химера обошла его со спины и приставила кинжал к горлу.

– Камни против меня? – Она язвительно усмехнулась. – Я родилась в горах. Знаешь, какова излюбленная детская забава у химер? Уворачиваться от камней при камнепадах. Родители мне, известно, воспрещали. Но кто их когда-нибудь слушал? – Она пнула носком сапога его раненую ногу, и пастырь глухо застонал.

– Что, больно? – продолжала глумиться химера. – Прежде я знала о свойствах этого кинжала лишь понаслышке. Всегда хотелось увидеть его в деле.

Волк-оборотень приблизился, грубо толкая перед собой упиравшуюся Кору. Взгляд Грока сочился безысходностью и болью.

– Ну что? – хмыкнула Мерек. – Готов рассказать мне все о красных камнях?

* * *

Лерой шел к скалам узкой лесной тропой. Пастырь Найши воспретил ему выходить за защитный волшебный круг, который он возвел вокруг поселения мятежников. Но мальчику до смерти надоело сидеть там, словно в темнице.

Внезапно до его слуха донесся пронзительный крик. Лерой вмиг подобрался и потянул носом. Уж чему-чему, а быть настороже жизнь его научила. Будь он в зверином обличье, черная шерсть его точно встала бы дыбом.

Учуяв разом несколько запахов – пастырей, волка-оборотня и существ, которых он не смог распознать, – Лерой двинулся вперед.

Вскоре до его слуха донесся громкий голос, а потом сдавленный вопль. Лерой невольно выпустил когти. Едва дыша, он неслышно подобрался к самой кромке леса. Когда хотел, он умел ходить незаметно.

По дороге Лерой гадал, что увидит за деревьями, но такого представить никак не мог: сперва он приметил гаргулий, которые были точь-в-точь как на рисунках в его книгах и походили на невероятно больших крылатых жаб.

Рядом с гаргульями стоял волк-оборотень, подле него двое пастырей гор, девчонка и старик, оба были ранены и напуганы до полусмерти. А возвышалась над всеми ними рогатая незнакомка. Ее Лерой тоже видел в первый раз, но тотчас признал по рассказам пастыря Найши.

То была сама химера Мерек.

Сердце Лероя ухнуло в бездну. Он сейчас глядел на их злейшего врага! Его обуяла ярость: это из-за химеры он был вынужден сидеть за защитным кругом как вор или трус. Из-за нее надвигалась война, о которой пастырь Найши шептал всякий раз, когда думал, что его никто не слышит. Но Лерой-то все слышал. Он вездесущ, любопытен и хитер, как истинный лис-оборотень.

Девочка рванулась что есть мочи в руках волка-оборотня.

– Нет, дед, не говори ей ничего!

– Мне это начинает надоедать, – сквозь зубы прошипела химера и стремительно полоснула ту кинжалом по щеке.

Девочка вскрикнула и задрожала всем телом, явно застигнутая врасплох жуткой болью. Серая кровь потекла из кривого пореза и закапала на рубаху. Пастырь судорожно дернулся, но смертоносное лезвие уже прижималось к его горлу.

– Ты ведь знаешь, отметины от таких порезов останутся у нее на всю жизнь, – выплюнула Мерек. – Расскажешь мне все, что я хочу знать, и шрам будет лишь один. Решишь молчать, и я на ней живого места не оставлю.

– Ты все равно нас убьешь, – выдохнул старик, без страха глядя той в глаза.

– Нет, – коротко ответила химера. – Девочка будет жить, даю тебе слово.

– Думается, твоим словам нельзя верить, – жестко ответил тот.

Мерек ядовито улыбнулась.

– Вот и проверишь.

– Не надо, прошу тебя, деда, – вновь взмолилась девочка.

Нож вспорол штанину на ее бедре, рассек ногу безжалостно и глубоко. Она закричала истошно, захлебываясь слезами.

– Кора! – отчаянно вскричал пастырь.

Лерой невольно дернулся. Его так и подмывало броситься к ним, от ярости предательски дрожали руки, но он понимал, что против химеры и ее сообщников он бессилен.

– Где же порезать ее на этот раз, – невозмутимо изрекла химера. – Может, лучше просто снять с нее кожу? – Она оглянулась на пастыря. – Сделаю себе новый пояс.

Мерек задрала рукав детской рубахи и приставила нож. Глаза Коры преисполнились ужаса, но она не издала ни звука.

– Нет! – воскликнул пастырь, обреченно прикрыв глаза. – Я расскажу тебе все, что пожелаешь. Только не мучай ее.

– Сразу бы так, – довольно осклабилась химера. – Расскажи, где искать красные камни.

Пастырь открыл было рот, но та внезапно зажала его когтистой рукой.

– Не вслух, идиот. Кроме меня никто не должен об этом знать. – Она обхватила его голову руками. – Поведай мне. Я хочу знать все.

Глаза пастыря преисполнились боли и отчания.

– Ну же! – рыкнула химера. – Мое терпение на исходе!

А в следующий миг взгляд ее сделался отрешенным. Что открылось Мерек, Лерой не ведал. Но губы химеры медленно растягивались в широкой ликующей улыбке, от которой веяло безумием. Наконец Мерек отстранилась и довольно осклабилась.

– Что ж, отыскать их будет непросто. Но возможно. – Она застыла, переводя взгляд от старика к девочке.

Пастырь судорожно сглотнул.

– Отпусти ее.

– Непременно, – ответила химера, а в следующий миг развернулась и ударила девочку кинжалом прямо в сердце.

Лерой застыл, открыв рот и вытаращив глаза, он силился сделать вдох и не мог, точно кинжал пробил не сердце Коры, а его собственное. Пастырь же взревел как раненый зверь, выкрикнул исступленно:

– Кора! – Он вперил в химеру обезумевший взор. – Ты обещала ее отпустить!

– Так я и отпускаю, – невозмутимо пожала плечами та. – Пусть идет, если сможет.

Девочка судорожно захрипела и повалилась на землю. Мерек пожала плечами.

– Видимо, не сможет.

Вконец потеряв рассудок, пастырь бросился на химеру. Смертоносный кинжал вошел ему глубоко в живот. Старик напрягся всем телом, из горла вырвался сдавленный стон. Химера приблизилась к его уху.

– Ты был прав насчет меня. Моему слову нельзя верить. – Она поглядела на него с напускной жалостью. – Ты правда подумал, что я ее отпущу? Чтобы она выболтала всю правду моим врагам?

– Она… не знала, – выдохнул пастырь.

– Я ведь не могла быть уверена в этом, ты понимаешь. – Химера пожала плечами. – Мало ли что ты успел ей рассказать. – Она погладила его по щеке, и пастырь дернулся, точно на его кожу капнул яд. – Не тревожься, долго мучиться она не будет. – Химера кровожадно улыбнулась. – В отличие от тебя.

Нож вышел из тела пастыря с противным булькающим звуком, и в то же мгновенье хлынула серая кровь. Сдавленно захрипев, старик повалился на землю вслед за внучкой.

Тело девочки била частая дрожь. Пастырь протянул к ней руку, но как ни пытался, достать до нее не мог. Лерой видел, как в глазах Коры застыл неистовый ужас. Капля крови стекла из ее рта по бледной щеке.

Девочка силилась что-то прошептать, но не могла. Тело ее всколыхнулось и обратилось прахом. Подхваченный ветром, он покатился по земле, усеивая камни скорбными черными хлопьями.

При виде этого Лерой едва не вскрикнул, но вовремя успел зажать ладонью рот. Незваная слеза скатилась по его щеке. Он подскочил на ноги.

«Пора убираться и поведать пастырю Найши обо всем, что случилось», – твердо решил он. И, подхватившись с места, лисенок-оборотень бросился бежать.

III

Черные кожистые листья тихо перешептывались у Хейты над головой. Густой хвойный запах дурманил разум. Сотни вопросов вертелись у нее на языке, но Найши был задумчив, и она не решалась нарушить тишину. Неожиданно пастырь замедлил шаг, губы его тронула теплая улыбка.

– Спрашивай, дитя, – кивнул он.

Хейта смутилась.

– Не думала, что пастыри умеют читать мысли.

– Мы не умеем, – ответил тот. – Но я чувствую твое нетерпение.

Она решительно вздохнула.

– Речь о моей волшебной силе. Меня обучал пастырь Заповедного леса Шарши. И от него я много узнала о способностях Чар, но многое мне до сих пор неизвестно.

– Это немудрено, – кивнул Найши. – Шарши мудрый и древний, он прожил на этом свете дольше моего, но его разум редко занимает что-то за пределами Заповедного леса. Что бы ты хотела узнать, дитя?

– Мои способности, – неуверенно проговорила Хейта. – Есть ли у них предел?

– Если и есть, то он не изведан, – ответил пастырь. – Пока что самым сильным Фэй-Чар, как это ни горько, был Дорг Лютый, но даже он не был всемогущим, хотя страстно того желал. Поговаривали, он мечтал прорвать ткань мироздания и позволить Первородной Тьме поглотить Запредельные земли. Он верил, что сможет управлять ею и с ее помощью создавать и уничтожать миры.

Хейта покачала головой.

– Безумец.

Пастырь кивнул.

– Который едва не преуспел в том, чтобы уничтожить наш мир.

Хейта не нашлась с ответом и поспешила задать следующий вопрос:

– Шарши помог мне развить способности, о которых знал сам. И заверил, что остальные откроются сами в ходе жизни. Он не ошибся?

Пастырь снова кивнул.