Глава 54

Клара не успела даже вскочить на ноги. Шестеро брешистов окружили их, точно стая диких псов, отрезая пути к отступлению. Шестеро крепких накачанных парней – в темноте глаза их блестели. Четверо были вооружены дубинками. Вот теперь все кончено… Осталось лишь попытаться продать свою жизнь подороже – конечно, если успеет дотянуться до лежащей в луже навахи.

– Что случилось? – громко спросил один из брешистов. Они все тяжело дышали, только что языки набок не свесили.

– Это вы кричали? – сказал другой. – Вы звали на помощь?

Клара захлопала глазами. Она была уверена, что зеленорубашечники разделаются с ними без лишних слов. И уж тем более не могла предположить, что они пришли сюда по той же причине, что и она сама: на крики о помощи. Это не вписывалось в тот образ брешистов, который успел сложиться у нее в голове.

– Этот хлыщ напал на вас? – Один из парней указал дубинкой на Флипа. – Ты попал, приятель. Решил поразвлечься, значит?

– Что?! Нет, погодите, стойте…

Клара подняла руки ладонями вверх.

– Стойте! Он со мной. Это мой…

Она не стала уточнять, кто именно, поскольку сама не знала ответа на этот вопрос. Да и какая разница после всего, что здесь случилось?

– Твой?! Тогда какого черта? Мы услышали крики, бежали сюда со всех ног… Это ты кричала?

Парень с короткими светлыми волосами оглядел Клару и нахмурился.

– Не я.

Клара прижала ко лбу мокрую ладонь. Ее трясло, но не от холода. События последних минут обернулись ворохом бессмысленных образов – Клара с трудом осознавала, что произошло на этой грязной улице и что сейчас происходит. Горящие фары молочного фургона, колеса в считаных сантиметрах от ее ноги, ухмыляющиеся рожи молочников, голос за железной дверью и выбегающие из подворотни брешисты – все смешалось и перепуталось.

– Здесь кричал ребенок, – подал голос Флип. – Мы тоже услышали крик и прибежали сюда.

Брешист огляделся по сторонам.

– Ребенок? И где же он?

– Здесь был… – Клара поморщилась. – Здесь был грузовик, молочный фургон. Какие-то люди… Они заперли ребенка в кузове и куда-то увезли! Они его увезли, а я… Я ничего не смогла сделать! Они его… ее увезли, понимаете?!

Она так посмотрела на брешиста, что тот отпрянул. Ничего он не понимал.

– Барышня, вы бы не сидели на земле-то, – сказал он. – А то застудите себе чего-нибудь. Давайте помогу подняться…

Он протянул Кларе руку. Чуть замешкавшись, она взяла его за запястье, и брешист сильным рывком поставил ее на ноги. Конечно, он был прав: не стоило сидеть на земле, холод мостовой чувствовался и через пальто, и через юбку. Но как же глупо об этом беспокоиться! И не просто глупо, а стыдно. Слезы наворачивались на глаза, стоило подумать о девочке в фургоне, о девочке, которой она не смогла помочь… А вместе со слезами пришла и злость.

– Где вы были? – выкрикнула Клара. – Почему так долго?

– Спокойно, барышня, тише, – попытался урезонить ее брешист. Клара в сердцах отбросила его руку.

– Если бы вы… – Она прикусила язык, прекрасно понимая, что ищет виноватых там, где их нет. Эти парни прибежали так быстро, как могли. Чьи-то руки легли ей на плечи: Флип. Клара отвернулась и уткнулась лицом ему в грудь, всхлипывая и дрожа от рыданий. Флип смущенно обнял ее за плечи.

– Слышь, приятель, – обратился к нему брешист. – С твоей девкой все в порядке или она того? Не в себе? Что-то я ни черта не понял, о чем она лопочет? Какой еще фургон?

– Молочный фургон, – объяснил Флип. – Тут были какие-то бандиты, и они похитили ребенка. Затолкали его в грузовик и увезли. Мы не смогли их остановить.

Клара прижалась к нему сильнее. Она чувствовала себя такой слабой и беспомощной, словно у нее вырвали некий внутренний стержень, который только и помогал ей держаться. Однако на Флипа произошедшее подействовало совсем иначе. Его задумчивая растерянность ушла, уступив место холодной ярости, и, быть может, впервые после смерти отца Клара почувствовала, что рядом есть кто-то, на кого она может опереться.

– Я че-то не понял, – сказал брешист. – Тут че, какие-то хмыри украли ребенка, что ли?

– Именно. И укатили на молочном фургоне. Туда…

Флип кивком указал направление. Все брешисты, не сговариваясь, обернулись. Но фургона давно и след простыл, и не осталось никакой надежды найти его в ночи и в тумане.

– Бред, – замотал головой брешист, который помог Кларе подняться. – Откуда ночью на улице ребенок?

– А я знаю? – огрызнулся Флип. – Это же Мон-Флер, здесь всякое бывает.

– Гребаная клоака, – согласился с ним брешист. Его приятели переглядывались и громким шепотом обсуждали услышанное:

– Ребенок…

– Похитители…

– На кой черт им ребенок?

– А ты сам подумай.

– О черт!

– Туда поехали?

Из подворотни послышался топот, и на улицу, размахивая кулаками и палками, выбежали еще четверо брешистов, громко восклицая:

– Где? Где драка?

– Да стойте вы, – прикрикнул на них светловолосый. – Тут вообще засада. Какие-то уроды ребенка украли.

– Ты чего мелешь, Франц? Какого ребенка?

Клара напряглась, голос показался ей знакомым. Она обернулась, и – надо же! – растолкав плечами приятелей, к ним вышел не кто иной, как кочегар отеля «Луна» собственной персоной.

– Гюнтер… – тихо сказал Флип. – Какая неожиданная встреча.

Лысый громила подошел ближе, щурясь в поздних сумерках.

– О-па! – сказал он, узнав Флипа. – Стихоплет! Вот уж кого не ожидал…

Он снова прищурился – на Клару.

– И девчонка тут! Чего только не бывает! А твоя мать знает, где ты шляешься по ночам?

– Мать? – Клара не сразу сообразила, что Гюнтер говорит о мадам Буше. Видимо, кочегар не стал вдаваться в тонкости их родственных отношений.

Удивительное дело: если в столовой отеля при появлении Гюнтера Клара напряглась, то сейчас она почувствовала облегчение. И дело не в том, что они были знакомы – до сих пор они не обменялись и парой слов. Просто Гюнтер выглядел как человек, который знает, что делает, и способен разобраться в любой ситуации. Каким-то образом она догадалась, что прочие брешисты относятся к кочегару с большим уважением и даже побаиваются.

– Спокойно, парни, – сказал Гюнтер, подняв руку. – Это свои, я их знаю.

– Знаешь? – спросил кто-то из брешистов из-за его спины. – И анархисточку тоже?

– И анархисточку тоже, – кивнул Гюнтер. – Ну, что тут у вас случилось?

– Не ожидал тебя здесь встретить, – сказал Флип. По лицу было заметно, что он не понимает, радоваться ему или нет.

Гюнтер хмыкнул.

– Я тоже не ждал тебя увидеть, приятель. – Это слово он произнес с усмешкой. – Далековато вы забрались от дома, не считаешь? Что шибздику вроде тебя понадобилось в Мон-Флер?

– У меня тут живут родственники, – не моргнув глазом соврал Флип. – А ты что здесь делаешь?

– Ну… – Гюнтер поскреб щетинистую щеку. – У меня тоже родственники.

Один из брешистов громко заржал, хотя Клара так и не поняла, в чем шутка.

– Так что тут у вас произошло? – снова спросил Гюнтер.

– Парочка уродов… – И Флип вкратце рассказал о случившемся. Гюнтер слушал его не перебивая, но с каждым словом становился мрачнее и мрачнее.

– Ясно, – сказал он, когда Флип закончил. – Дерьмо. Слышали, парни, как оно бывает, когда в стране нет Порядка?

Прочие брешисты загудели, точно шмели: «Да, именно, вот оно, так и есть…» Клара сжала кулаки.

– Да при чем здесь ваш Порядок?! – не выдержала она. – Какие-то ублюдки похитили ребенка, а вы… Их надо найти, пока…

Гюнтер смерил ее взглядом.

– Не кипятись, – сказал он. – Мы их найдем. Придет срок, мы всю эту мразь переловим.

– Тогда чего же вы стоите и ничего не делаете? – не унималась Клара.

Гюнтер погладил блестящую от дождя лысину.

– Ну а что ты предлагаешь? Бегать за ними по всему городу? У них машина, они уже укатили – ищи-свищи. Ты знаешь, сколько в этом городе молочных фургонов?

Клара не знала, но догадывалась, что больше одного. Ей было больно и обидно, но Гюнтер прав. Сейчас, ночью, у них нет ни единого шанса найти похитителей. К тому же, после того как они их вспугнули, бандиты наверняка затаились.

– Надо… – она прикусила краешек губы, – надо вызвать жандармов. Это же их работа.

Брешисты переглянулись.

– Ты серьезно? – Гюнтер закатил глаза. – Не шутишь? Да жандармы в жизни не сунутся в Мон-Флер. А если бы сунулись, то толку от них как с козла молока. Не, подруга, ты совсем того, коли рассчитываешь на жандармов. У них же все куплено – кто платит, того и защищают. Вот примут наконец закон «О гражданской ответственности», тогда мы быстро со всей швалью разберемся, а пока…

Клару так и подмывало сказать: мол, видела она тот Порядок – с разбитыми витринами и толпами озверевших молодчиков, громящих все подряд. Но она прикусила язык. Не время, не место, и компания не самая подходящая. Пусть она и числилась бойцом НСФ, но все же была далека от политики и ввязываться в политические споры не собиралась.

– Так что, ребятки, шли бы вы лучше домой. – Гюнтер обвел взглядом улицу. – Твоя мать, поди, вся извелась. Может, она с головой не дружит, но баба-то хорошая, не стоит ее огорчать. Вот наступит эра Порядка, тогда и гуляйте себе под луной, а пока сидите лучше по домам. Ну а фургоном вашим мои ребята займутся – пара дней, и мы найдем этих гадов. Они еще пожалеют, что на свет родились. Верно говорю, парни?

Брешисты ответили одобрительными возгласами. Клара хотела сказать, что пара дней – это слишком много, за это время похитители могут сделать с ребенком что угодно. Что-то настолько чудовищное, что она боялась даже думать об этом. Но Гюнтер прав: здесь и сейчас они ничего не могут поделать. Прав он и в том, что мадам Буше наверняка волнуется. Прав, что сейчас лучше пойти домой и хорошенько выспаться, ведь завтра предстоит тяжелый день и важная встреча…

Гюнтер переступил с ноги на ногу, и что-то звякнуло по мостовой. Нагнувшись, кочегар поднял наваху.

– Это еще что такое? Молочники обронили?

– Нет. – Клара откинула со лба челку. – Это мое. Отдай.

– Твое? В самом деле?

Гунтер разглядывал нож со всех сторон, любуясь изгибом клинка и узором на рукояти. В его лапище наваха казалась меньше, чем была на самом деле, совсем как перочинный ножичек, но от этого она не становилась менее опасной. Гюнтер дотронулся указательным пальцем до острия и тут же отдернул руку.

– Отдай, – повторила Клара.

Ей было неприятно видеть нож в чужих руках.

– Острая, – хмыкнул Гюнтер, глядя на подушечку пальца. И пусть в темноте этого было не видно, Клара знала, что на ней выступила капелька крови. – Опасная игрушка для девчонки.

– Смотря какая девчонка, – парировала Клара.

Она протянула руку. Гюнтер снова хмыкнул и положил наваху на протянутую ладонь.

– Осторожнее с ней. Не порежься.

Клару до того взбесила снисходительность в его голосе, что она не удержалась от маленькой демонстрации – позволила ножу змейкой скользнуть между пальцами и только потом сложила его и убрала в карман. Пусть знает, с кем имеет дело. Однако Гюнтер лишь слегка приподнял бровь и больше ничем своего удивления не выказал.

– Слышь, Гюнт, – один из брешистов подошел ближе, – а девчонка настоящая анархистка или как?

– А тебе какое дело? – насторожился Гюнтер.

– Ну… – Брешист стушевался. – Не знал, что ты якшаешься с анархистами. Мы же с ними вроде как враги?

– Дурень. – Гюнтер положил руку парню на плечо, и у того подогнулись колени. – Наши враги – это те, кто мешает Порядку и Процветанию. А с детьми и бабами мы не воюем, сколько можно говорить одно и то же?

– Ну да… – смущенно отозвался брешист.