Всегда…

Глава 5.

Алина.

Мне придется ехать с ними в одной машине… Егор не мог не выпендриться перед Галеевыми и арендовал лимузин и для нас…

– До свидания, Руслан Адамович, – протягиваю руку отцу Давида. – Буду рада провести для вас экскурсию завтра и…

– Завод интересен моему сыну, Алиночка. А я с вашего позволения проведу день в обществе Егора. Он обещал мне показать ваш чудесный конезавод.

Сердце мерцает в груди при упоминании детища папы… Долгие годы я не разводилась с Егором именно по этой причине – не желала отдавать самое ценное в представлении отца…

Племенных, арабских жеребцов, которыми восхищался папа, и свою Галатею…

И дом я свой люблю… Хотя… Какой он дом? Каждая его щель впитала в себя ненависть и нашу неприязнь… Он давно умер, мой дом… Остались массивные стены серого здания из камня.

– Будете кататься на лошадях?

– Да, если вы не против. Алина, а вы не хотите продать мне коллекционного коня?

Его вопрос заставляет сердце болезненно сжаться… Наверное, так и будет со временем? То, что создавали мои родители, будет разграблено, уничтожено… Продано с молотка…

Думаете, я не хотела бросить все и сбежать? Оставить все этому ироду и начать с нуля? Сто раз собиралась это сделать, а потом… Приходила в конюшню и… не могла…

«Я отдам твоих лошадок на мясокомбинат бесплатно! Я все сожгу, уничтожу, если ты посмеешь очернить мою репутацию! Сядь на место и терпи, как и положено хорошей жене».

И я терпела не ради себя… И даже не ради мертвых, молчаливых стен… Были еще люди… Те, кто трудился на заводе и ухаживал за конями. Кто пытался сберечь теряющий позиции завод от банкротства. Ради них я терпела… И ради них я искала управляющих на стороне. Егору на все было плевать – он научился только высасывать ресурсы из всего, не давая ничего взамен.

Самым паршивым было, что он не подпускал меня к управлению…

– Я пока не планировала продавать лошадей. Но я подумаю об этом.

Гости рассаживаются. Ольга, к моему удивлению, признаков ревности не проявляет. Обнимается на прощание с Клавдией Ивановной и Надей, благодарит их за «шикарный, великолепно организованный вечер». Последним к лимузину подходит Давид.

– Я просыпаюсь рано, Алина, – жмет он мою кисть. – Так что не стесняйтесь звонить в любое… время.

– Хорошо… Я тоже ранняя пташка. Созвонимся.

На лицах Клавдии Ивановны и Надьки – натянутые улыбки. Правда, взглядов они не касаются… Те по обыкновению пустые и холодные.

Когда Галеевы уезжают, Егор грубовато приказывает нам разместиться в салоне подъехавшего за нами лимузина. Отбрасывает окурок и забирается последним.

– Наша дура в своем репертуаре, – певуче протягивает Надька. – Это же надо додуматься, спросить у изменщика, сколько лет он в браке? Ты поставила его жену в неудобное положение. Заведомо унизительное. И, главное, ты знала о слухах, ходящих о нем.

– Мой муж такой же изменщик. И что теперь? Вам это не мешает расхваливать нашу семью на каждом углу. Я пыталась быть вежливой – только и всего.

Меня мелко потряхивает… Еще и Егор… Сверлит меня взглядом, облизывается… Мы давно не спим в одной постели. Два года точно… С самого начала нашей супружеской жизни я вымаливала ласку… Задабривала, чуть ли не плясала перед ним, чтобы заслужить снисхождение. Да и секс этот… Грубый, торопливый вряд ли можно было назвать лаской – он больше походил на одолжение.

– Зайти к тебе вечером, Алина? – произносит он сипло, когда мы оказываемся в доме.

Здесь три тысячи квадратных метров, каждый живет в своем крыле.

Отец называл дом крепостью. Опорой, защитой от любого врага… Здесь есть оборудованный бункер, а по периметру высокого, заросшего плющом забора, мрачно мигают камеры видеонаблюдения.

– Зачем это?

– Да ладно тебе… Ты сегодня чудо как хороша. У меня даже привстал, когда я наблюдал за тобой. Младший Галеев не спускал с тебя глаз.

– Измены не будет, Егор. Он мне неинтересен. Меня не забавляют молодые мальчики…

– Ему тридцать два, и он миллиардер. Все еще не интересно?

– Ты для этого притащил его? Хочешь застать меня верхом на этом парне и подать на развод?

– Нет, но одно другому не мешает, – скалится Егор, остервенело снимая с плеч пиджак.

Глава 6.

Алина.

Дедуля тоже просыпается рано… Выходит на берег темно-синего Байкала и вдыхает ароматы реки и леса, слыша, как тонко похрустывает промерзшая за ночь земля…

Он выгуливает Байкала – старого, седого пса, смахивающего на волка, а потом варит себе кофе. Садится в плетеное кресло-качалку, прижившееся на террасе, и курит, любуясь бушующими разными цветами красотами.

«Доброе утро, родной», – пишу ему, привалившись к перилам балкона, выходящего из моей спальни во двор.

Он перезванивает.

– Алина, все хорошо, милая?

– Да. Вернее, все как обычно.

– Сон мне приснился… странный. Ты здорова, милая? Может, отпуск в больнице возьмешь и приедешь ко мне? Или… насовсем? Сколько можно терпеть этих монстров?

– Как я брошу людей, дед?

– А себя ты сколько планируешь бросать? Предавать… Алька, ты врач – справишься. Работа везде есть, главное – голова и чистое сердце… Ты не беременна?

– Почему ты спросил? Я живу с мужем в разных комнатах.

– Сон приснился… Ты сидишь в воде. Она кристально чистая, камешки на дне разноцветные. И рыбок ловишь…

– Дедуля, я приеду к тебе с Варькой. Возьму отпуск и… К нам инвесторы приехали, хотят завод купить. Сейчас не могу вырваться. Нужно все подготовить для сделки.

– Развалил этот олух его, да?

– Я и не знала, что дела так плохи. Развалил. Не подпускал меня к делам. Я с ним вот сейчас встречаюсь, дед. С инвестором.

– Замуж тебе надо, Алька. За нормального мужика. Рукастого, простого.

– Ладно, дедуль. Я побежала.

Собираю волосы в высокий хвост на макушке, напяливаю джинсы и старые кроссовки, футболку оверсайз. Макияжем пренебрегаю, не нужен он…

Из двенадцати цехов работает один… Потому я и медлю бросать все… Знаю, что Егор продаст завод за копейки и прогонит тех, кем дорожил папа. А это семьдесят человек… Целая эпоха… Вся их жизнь прочно связана с заводом.

– Давид, доброе утро, я проснулась, – произношу в динамик.

Идиотка, ясное дело, что проснулась, зачем только сообщаешь об этом?

– Алина Михайловна, я тоже. Пью кофе на балконе и любуюсь видом.

– Тогда я подъеду?

– Да. Буду ждать вас внизу.

Они поселились в самом дорогом отеле города «Империал». Здание дореволюционной эпохи, отреставрированное, с отделанным мраморной плиткой цоколем и туями по периметру. Уютнейшее место в центре города с собственными сквером и озером.

Меня мелко потряхивает, когда я подъезжаю к старомодным, кованым воротам. Под глазами тени, бледная… Идиотка, ну макияж-то можно было сделать? Кому от этого будет хуже?

Отыскиваю в бардачке пудру, наношу тонкий слой. В сумочке завалялись блеск и тушь…

Ну хоть теперь я на человека похожа. Любуюсь собой, сложив губы уточкой и… Вздрагиваю, когда Давид стучит в стекло.

– Господи, вы меня напугали. Фух…

– Не смог пройти мимо. Отличный макияж. Позавтракаете со мной?

– Да, с удовольствием. Извините… Вы меня поставили в неловкое положение.

– Не сердитесь, Алина, – улыбается он.

Подает руку, а я цепляюсь за нее, как за спасительный якорь…

Пахнет от него умопомрачительно. Давид свежий, отдохнувший… Понятное дело – ему не о чем переживать. Разве что о цене завода. Наверняка они с Ольгой провели половину ночи в страстных объятиях друг друга, а потом любовались рассветом…

Зачем я думаю об этом, черт?

Он чужой мужчина. И мне нет до него дела… Не должно быть. Однако взгляд то и дело задерживается на его лице с синими, как Байкал глазами, мощными шеей и плечами, груди с выглядывающими из ворота черной рубашки короткими волосками…

Господи… Мне нужен отпуск.

– Присаживайтесь. Сегодня ужасно жаркий день для ваших краев, я угадал?

– Да, – бормочу, отводя взгляд. – Я люблю прохладу. И снежную зиму. У меня дедушка живет на берегу Байкала. Вот… Скоро поеду к нему.

– Отличная идея. И… Егор поедет с вами?

– Нет, он будет работать. А как Ольга, Давид? Вы планируете куда-то выбраться летом? Или… Простите, если снова лезу не в свое дело. Вы красивая пара и… Детей пока не планируете?

– О! Сырники принесли. Я заказал на свой вкус, – суровеет Давид. – Попробуйте запеченную на огне тыкву, объедение.

По всему понятно, что тема брака и детей ему неприятна. Нет, она вызывает в нем тихий всплеск ярости…

Кто же ты, Давид Галеев? И что скрываешь?

Глава 7.

Алина.

– Можно мне джем? – улыбаюсь я, пообещав себе больше никогда не затрагивать столь болезненную для Давида тему.

Да и какое мне, вообще, дело до его жены? Мне тридцать семь и… Время, когда я могла влюбиться в мужчину через минуту после знакомства, прошло…

Или не прошло… Черт… Он классный, правда… От него сложно отвести взгляд, он благоухает уверенностью в себе и силой. Не только обалденным парфюмом…

И еще он спокойный… Почему-то мне хочется вывести Давида на эмоции.

Тихая ярость от моих дурацких вопросов не в счет…

– Вы очень стройная, Алина. Не сидите на диете? – улыбается он. – Это уже… пятый сырник?

– Вы что? Какие диеты? С моей работой мне они не нужны.

Он смотрит на меня… Неотрывно, с прищуром. Будто пытается разглядеть сеточку мимических морщин, рассыпавшихся вокруг моих глаз. Или темные круги… Его Ольга моложе… Красивее, хитрее… Почему-то я уверена, что Давид никогда бы не поступил с женой, как поступил со мной Егор.

– От чего вы бежите туда? В больницу, – неожиданно спрашивает он.

– Наверное, от себя… Давид, вы удивительный человек. От моих вопросов вы увиливаете, а сами…

– Я не готов обсуждать мою жизнь. Может, когда-то в другой раз… Извините за прямоту. Просто… Мне показалось, что вы несчастны. И вам не с кем поговорить. Извините, я несу чушь…

Солнце припекает. Стаскиваю с плеч трикотажный бомбер и, делая вид, что не слышу, продолжаю есть. Перенимаю его манеру замалчивать…

– Блины тоже классные. Вы поели, Давид? Поедем на завод?

– С удовольствием.

Он садится на переднее сидение, пристегивается. У меня руки дрожат от волнения, подмышки увлажняются… Божечки, скорее бы он уехал…

Я ведь не девочка, чтобы так реагировать…

– Вы даже водите, как хирург, – произносит Давид, сосредоточивая взгляд на моих руках. – Уверенно и тонко.

– Давид, а вы надолго приехали? – спрашиваю я, любуясь разливающимся над цветущей степью солнцем.

– Будет зависеть от вас.

– От меня? Я не против продать вам завод. Если дело в документах и…

– Алина, мне кажется, вам жаль расставаться с ним.

– Нет. Я… Мне жаль людей, Давид. Жаль видеть, как приносящее миллиарды предприятие, угасает. Разрушается, умирает… Я… Там, куда мы едем, работает семьдесят человек. Не считая директора и бухгалтерии. Я все развалила, понимаете? Я ничего не смогла сберечь и приумножить. И все из-за… – замолкаю, пожалев о внезапном порыве разоткровенничаться перед Галеевым.

– Вы не виноваты, Алина… Михайловна. Вы… Вы девочка. Заводом не каждый мужик сможет управлять. И это ответственность вашего отца… Если уж он так хотел процветания своего детища, мог бы нанять перед смертью управляющего, или…

– Его убили, Давид. И мой папа ничего не успел сделать. Я… Я вступила в права наследования совсем девочкой. Но сейчас-то я не девочка, как вы говорите… Я…

Он улыбается и снимает мою напряженную кисть с руля. Дорога убегает вдаль, небо набирает синеву, а я… Не дышу почти…