Третьему я дал бы на вид чуть больше пятидесяти; в его волосах сквозила проседь, а о благосостоянии свидетельствовали золотые кольца, претенциозные карманные часы с цепочкой, пошитый на заказ костюм, шелковая рубашка и заказные туфли. От сквозняка из плохо пригнанной оконной рамы его защищал каракулевый воротник пальто. Звали этого человека Эдвард Дельмонт. Он явно был неприлично богат, и в свои пятьдесят мне хотелось бы походить на него. Будь наш поезд междугородным экспрессом, он наверняка сидел бы в первом классе. Бедолагам, опоздавшим на последний рейс, выбирать не приходится, но Дельмонт всем своим видом давал понять, что ему тут не место. Мы пропустили последнюю электричку, а до утренней было слишком долго ждать. Потому мы и тряслись в ночной темноте, не в силах ни уснуть, ни завести разговор.

Как большинство молодых людей, я приравнивал богатство Эдварда Дельмонта к счастью. Я представлял, что буду так же богат и счастлив, но без выпирающего живота, бугристого носа, красных прожилок на щеках и слезящихся глаз. Я постарею красиво.

Четвертым пассажиром был мистер Браун. Тихий, неприметный. Очки в проволочной оправе, неприметное лицо. Я забыл бы его спустя минуту после выхода из поезда, если бы не то ошеломляющее заявление. «На самом деле я убийца».

Все началось вроде бы как игра. Поезд отбыл с вокзала Кингз-Кросс в полночь и должен был прибыть в Ньюкасл на следующее утро, пропыхтев через все сонные деревеньки по дороге. Клянусь, я видел на платформах сорняки, пробивающиеся сквозь асфальт. В Ньюкасле я должен был пересесть и двинуться назад на юг, в Сандерленд. Поездка, обычно занимавшая четыре часа, растягивалась на шесть.

Мы начали болтать, как обычно бывает. О том, как в поезде холодно и шумно, как медленно он едет, о запахе гари и отсутствии вагона-ресторана. О том, кто куда едет и, наконец, кто чем занимается. Кажется, я первым спросил Клэр, чем она зарабатывает на жизнь.

Она игриво взмахнула ресницами и сказала:

– Угадайте.

Я смерил ее взглядом: длинные светлые волосы, идеальный макияж, яркий наряд.

– Работаете в косметической компании.

– Не-а, – с улыбкой покачала она головой.

– Вы женский парикмахер, – предположил Эдвард Дельмонт с едва заметной ехидцей, присоединяясь к игре.

– Работаете в салоне красоты, – подхватил я.

– Нет.

– В ночном клубе? – спросил Дельмонт с прежней язвительностью и помрачнел, когда Клэр сказала:

– Ошибаетесь.

– Значит, в пабе? – сказал я.

– Или в магазине? – предположил Дельмонт.

– Вообще нет, – фыркнула Клэр.

– Сдаюсь, – сказал я.

Клэр повернулась к мистеру Брауну.

– А вы что думаете? – спросила она.

– О, я бы сказал, ваша работа интеллектуальная, – мягко сказал коротышка.

Клэр прищурилась на него; в ее взгляде мелькнуло уважение. Она хлопнула в ладоши.

– Уже теплее!

– Вы бухгалтер, – быстро произнес Эдвард Дельмонт. – Или банковская служащая.

– Электроника, – тихо сказал Браун.

– Вроде автомагнитол? – заметил я.

– Именно! – воскликнула Клэр со своей очаровательной улыбкой. – И усилителей.

Эдвард Дельмонт снова приободрился.

– Покупаете по дешевке и продаете с наценкой.

– А как мы это делаем? – поинтересовалась она, выгнув тонкую бровь.

– Набавляете стоимость, – ответил Дельмонт.

– Совершенно верно. Вы очень умны, раз догадались, – польстила она его эго. – Мы закупаем компоненты в Азии, адаптируем их для европейского рынка и продаем с прибылью в пятьсот процентов, – объяснила Клэр.

– Тут не надо большого ума, – снисходительно заявил Дельмонт. – Это очевидно для человека вроде меня, хорошо разбирающегося в людях и в экономике.

Он мне совершенно не нравился. Я завидовал его богатству и не одобрял того, как он воспользовался верной догадкой тихони Брауна.

– Вы занимаетесь маркетингом и продажами? – спросил я.

Клэр снова прищурилась.

– Нет. Разработкой продукта. Может, сегодня мы и продаем радио для автомобилей, но наша цель – устройство, которое изменит мир. Это очень секретно. Раскрывать подробности я не могу.

– Ха! – презрительно усмехнулся Дельмонт. – Все стоящее в мире уже изобрели.

Клэр его слова явно задели.

– Компьютеры, – начала она.

– Они есть в моем банке, – пожал он плечами.

– Компьютер в каждом доме, – сказала она. – Если хотите сколотить состояние – инвестируйте в домашние компьютеры прямо сейчас.

Дельмонт покачал головой.

–Управляющий моим банком показывал мне свои машины. Они огромные – с этот вагон. Компьютер в каждом доме? В каждом громадном особняке – еще возможно.

Настало время Клэр пожимать плечами.

– Вот увидите. А вы чем занимаетесь? – спросила она Дельмонта.

Его губы растянулись в улыбке, обнажив несколько коронок – золотых, конечно же.

– Теперь ваша очередь угадывать.

В следующие пять минут мы с Клэр перепробовали все, от нефтяного магната до оперного певца. В конце концов мы обратились к Брауну.

– Ну же, – сказала Клэр. – Вы ведь эксперт… чем, по-вашему, он занимается?

Браун откинулся на спинку кресла и пригладил усики.

– Думаю, он адвокат…

– Возможно, – согласился я. Стоило ему сказать «адвокат», как это показалось мне очевидным.

Браун не улыбнулся своей удачной догадке – его рот так и остался сжат в прямую линию, – но глаза за круглыми очками заблестели. Неестественно заблестели.

– Адвокат, работающий непосредственно с законодательством… да, Королевский Адвокат… и я бы сказал, он только что справился с важным заданием в качестве правительственного советника. Возвращается домой, в свое загородное поместье в Шевиот-Хиллз.

– Вы не могли этого угадать! Это так, мистер Дельмонт? – встрепенулась Клэр.

Дельмонт тихонько рассмеялся.

– Наш спутник в коричневом совершенно прав, – ответил он. – Я консультировал Эдварда по предстоящему выходу на общий рынок.

– Эдварда? – переспросил я.

– Хита, – самодовольно ответил он. – Это, знаете ли, премьер-министр.

Я знал. Но предпочел промолчать. Не собирался тешить его тщеславие.

– И совершенно ясно, – так же самодовольно продолжил Дельмонт, – что наш юный друг прочитал обо мне в вечерних газетах… я, между прочим, человек известный. В определенных кругах.

– Так нечестно, – буркнул я. – Я вот не знаменит. Могу поспорить, вы не угадаете, чем я занимаюсь.

Браун перевел на меня свой холодный взгляд.

– Думаю, вы играете, – сказал он. – На сцене и на телевидении.

Клэр ахнула.

– Он угадал? Опять?

– Да, – ответил я. – Я актер. Спорю, он видел меня в мыльной опере, из которой я недавно вышел. – Не удержавшись, я еще добавил: – Решил сконцентрироваться на театральной карьере.

Работа в театре обладает некой гламурной аурой; крутая мисс Клэр Тируолл явно впечатлилась.

Дельмонт задал несколько вопросов о моей работе и о том, не в отпуск ли я еду. В конце концов, удовлетворенный, он откинулся на спинку кресла. И вдруг, щелкнув пальцами, воскликнул:

– Погодите минутку. Мисс Тируолл занимается электроникой, я юрист, а Дэвис, значит, актер… но мы до сих пор не знаем, что за профессия у нашего друга в углу.

Он кивнул на мистера Брауна.

– Вряд ли вам правда хочется знать, – тихо заметил тот.

– Давайте угадаем, – заторопилась Клэр. – Вы бакалейщик.

– Управляющий ломбардом? – предположил я.

– Водитель фургона с мороженым, – хмыкнул Дельмонт.

На все наши догадки Браун только улыбался и медленно качал головой.

Минут через десять Клэр возмутилась:

– Да бога ради, скажите уже, а то мы тут взорвемся!

– Я не хотел говорить, – вздохнул Браун. – Помните, это вы меня заставили.

– Ну давайте уже, – поторопил его Дельмонт.

Браун равнодушно пожал плечами. Повисла пауза.

– На самом деле я убийца.

С полминуты мы сидели остолбеневшие, в молчании. Уютная дружественная атмосфера в купе испарилась. Дельмонт заговорил первым:

– Это, если можно так сказать, дурной вкус и худшая шутка из всех, что я слышал.

Мистер Браун повернулся к окну и уставился на чернильно-фиолетовые поля.

– Скажите нам, кто вы на самом деле, – взмолилась Клэр с нервным смешком.

Браун поглядел на нее.

– Я убиваю людей… за деньги.

– Кого вы убиваете? – спросил я.

– Тех, за кого мне заплатят, – ответил он. Увидев наши недоуменные лица, Браун продолжил: – Мужья пользуются спросом. Жены бывают весьма изобретательны, когда речь заходит о том, как именно убрать супруга. Похоже, те им быстро надоедают… и они спешат обналичить страховку или семейные сбережения. Следующими идут жены… муж находит другую, жена не дает развода, и ее приходится устранить.

– Чушь, – фыркнул Дельмонт. – Вы не можете просто так расхаживать по улицам, убивая людей, потому что их мужья или жены так пожелали.

– Иногда это единственный способ, – ответил Браун. – Один покойник и один счастливый человек лучше, чем двое несчастных.

– Сомневаюсь, что жертвы с этим согласились бы, – возразил Дельмонт.

– Я решаю не только проблемы с браком. Бывает, бизнесмен хочет избавиться от партнера, который грозит их делу. Бывает, приходится кого-то убрать, чтобы он не навредил другим.

– Для этого существует закон, – вставил Дельмонт.

– Не всегда. Если у меня есть на вас компромат, я могу вас шантажировать… то есть вредить вам. Либо вы платите мне – шантажисту – и теряете кучу денег, либо я рассказываю полиции, и вы садитесь в тюрьму. Единственный способ выбраться – убить меня… или заплатить, чтобы меня убили.

– Ха! – коротко рассмеялся Дельмонт. – И в какую сумму в наше время обходится убийство?

– По-разному, – тихо ответил Браун. – Начальная цена обычно тысяча фунтов. Если хотите, чтобы все выглядело как несчастный случай, потребуются дополнительные расходы. За несчастный случай я беру две тысячи.

– Что? – едва дыша, пробормотал я. – Поверить не могу, что вы говорите об этом так запросто!

– Неважно, верите вы мне или нет, – повторил Браун.

– И что помешает нам выдать вас полиции на следующей же остановке? – поинтересовался Дельмонт.

– Вы могли бы, но у вас нет доказательств. Вы не знаете, кого я убил последним… даже полиция не знает, что это было убийство. Вам неизвестно мое имя, откуда я или где убью в следующий раз. Я буду отрицать, что рассказал вам эту историю. Полицейские вам не поверят. Они похожи на вас, мистер Дельмонт… не верят, что такие, как я, существуют. Точнее, не хотят верить.

– В каком это смысле? – спросил я. – Почему не хотят?

– Я убийца, каких полиция боится больше всего. Я никак не связан с жертвой, поэтому меня нельзя вычислить. Я планирую убийство в мельчайших деталях и никогда не оставляю улик. Каждую жертву я убиваю новым способом, в разных частях страны. У моих преступлений нет почерка. Я могу убить десятерых человек, и полиция не догадается, что они стали жертвами одного и того же убийцы.

– Один из тех, кто вас нанимает, может вас выдать, – сказала Клэр.

– Думаете? Это тяжкое преступление – заплатить за убийство. Такое же тяжкое, как и убить. Этот человек сядет в тюрьму пожизненно. И у них все равно нет способа меня отследить.

– Есть – когда вы забираете деньги, – сказал Дельмонт.

– Я беру наличными, старыми купюрами. И требую половину перед тем, как убью.

– Перед тем? Но вы же можете взять деньги и сбежать, – нахмурился я. – А убийства не совершить.

–Нет. Тогда у меня будут проблемы. В этом случае на руках у заказчика не будет крови. Тогда он сможет на меня донести. Им приходится мне доверять.

– А что, если они не доверяют достаточно, чтобы заплатить авансом? – спросил я.

– Тогда я не берусь за заказ. – Он улыбнулся. – Не беспокойтесь. Масса людей хочет кого-нибудь убить, так что без работы я не останусь. Выбор за мной.

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – сказал я. – Если все так просто, почему убийцы тысячами не разгуливают по стране?

– Для этой работы нужно мастерство и много практики… Тысячи человек не могут этим заниматься. Но в действительности нас в этом бизнесе куда больше, чем кажется.

– Больше убийц вроде вас? – поежилась Клэр.

– О да, – кивнул Браун.

Почему-то никто из нас больше не сомневался ни в одном его слове.