Шаг получился страшно неловкий. Влада сглотнула, но сделала над собой усилие и несмело вошла в круг красивых, свежих, чуть удивлённых лиц. Уловив в ближайшем зеркале своё отражение, она вздрогнула: жуткий кровоподтёк наливал левую половину лица. От самого подбородка и до виска. Задержать дыхание вышло непроизвольно. Десяток оттенков от красного до бордо плавно перетекал в лёгкий фиолет.

– Холод неси! – сориентировалась она, подтолкнув в плечо ближайшую из девчонок.

Глава 2

Твоё недовольство стало осязаемым, Геворг.

И если ты хочешь, чтобы свадьба состоялась, поумерь пыл.

Раскисать было тупо некогда! Влада судорожно вздохнула и… так и не решилась коснуться расползающегося в сторону глаза ушиба. Никто не сдвинулся с места… растерянность снова перекрыла дыхание. Влада оглянулась на Багдасарова, который так никуда и не ушёл. Он смотрел ей прямо в глаза. Смотрел и презирал. За обман, за то, что использовала вот так. За прошлую ночь презирал особенно! Ведь по всему выходило, что Влада заставила его раскрыться и подло ударила! Причём, метила, очевидно, в голову, а попала в сердце – что спустить было особенно непросто. А он и не собирался спускать. Сколько там кругов ада существует? Багдасаров лично протащит её по всем.

Но сейчас он сжалился. Или просто желал получить результат. А потому громко хлопнул в ладони и зло оскалился.

– Значит так, красивые, объясняю один раз: глазеть здесь могу только я. Остальные работают! – сделал Юра внушение, и жизнь закипела.

Все зашевелились, все вдруг вспомнили о своих обязанностях. Из того, что им только что представили, придётся сделать невесту. Нежную, красивую и уж точно без следов рукоприкладства на лице! Потому за льдом одна из девчонок ринулась особенно быстро. Вероятно, именно она отвечала за «лицо». Не только Влада понимала, но и мастер по макияжу: замаскировать синяк ничего не стоит, а вот если пойдёт отёк, и лицо «поплывёт»… В общем, уже совсем скоро она сидела, подпирая левую щёку каким-то диковинным холодовым элементом.

Девочки за её спиной тихо переговаривались и косились на Багдасарова, но уходить он не собирался, вот, совсем. Пилил взглядом в ответ. Не девчонок, конечно, – Владу, которая подглядывала за ним через зеркальное отражение.

– Юрий Михайлович, кофе? – услужливо предложила самая находчивая.

Разрядить атмосферу явно не мешало. И судя по наглому, голодному взгляду, стать следующей в длинном списке любовниц красотка бы не отказалась. Следы страсти и… его горячего нрава на лице юной невесты хищницу не смущали. Уж она точно знала, как себя вести и как тщательно следует «облизывать» благодетеля. Багдасаров вызывающе подмигнул Владе: «Видала, как надо?!», и одобрительно кивнул.

Когда чашечка с обжигающе горячим кофе уже была в его руках, Юра поблагодарил. С медовой улыбкой и о-очень нескромным взглядом он оценил «предложение» по достоинству, а потом с той же невозмутимостью выставил хищницу за дверь одной некрасивой и грубой фразой. Дело пересмотру не подлежит – подчеркнул Багдасаров суровым выражением лица.

– И если вдруг кто-то ещё забыл, с какой целью прибыл… – окинул он присутствующих насмешливым взглядом. – Не смею задерживать, одним словом, – жёстко процедил, и глазеть в его сторону поостереглись.

А за право сопровождать Владу в ванной, так и вовсе завязалась нешуточная борьба. Оставаться с Багдасаровым наедине не тянуло ни одну. А что саму Владу не радовал такой сервис, в принципе никого не заботило.

Свежая, чистая и натёртая всевозможными ароматными смесями она вернулась в комнату с гнетущей атмосферой. Вот только поддаваться не собиралась. Решительно вскинула подбородок и расправила плечи. Поморщиться Влада себе просто не позволила: тело слегка саднило после скраба – разогревали слишком уж усердно. Хотя пострадавшее лицо разумно оберегали. Да и повреждённое колено, как в военно-полевых условиях, пришлось перевязать прямо футболкой. Той самой, в которой она прибыла. После процедур кожа очевидно блестела и стала непривычно нежной. Но под прицелом тяжёлого взгляда Влада не решилась стянуть полы халата сильнее.

Послушно, точно кукла, она уселась в грешно удобное кресло. Организм после эмоционального напряжения требовал передышки, но поддаться соблазну Влада отказалась. Из неё за эти несколько часов будто хотели слепить что-то новое, совершенное. Сопротивляться бессмысленно – вовсе не она хозяйка праздника.

Теперь в порядке были её ногти на руках и ногах, в замысловатую причёску уложили короткие волосы. А ведь прежде Влада и не догадывалась, что они пригодны для таких фокусов. С лицом оказалось сложнее. Отёк пусть и не победил, но всё же внёс коррективы. Цвет ушиба стремительно менялся, и макияж было решено оставить напоследок. Чтобы верно подобрать тон, например.

Спина уже затекла от неестественно крутой выправки, а над Владой продолжали колдовать. В какой-то момент дверь распахнулась, в проёме показался один из её братьев. Владу передёрнуло, а тот учтиво склонил голову и обратился к Багдасарову. По короткой и спутанной речи было понятно, что парни… не могли найти свою бестолковую сестрицу.

– Ты всё проспал, друг! – Багдасаров взмахнул ладонью, неприязненно усмехаясь, и лицо брата залило унизительным смущением.

Подобными тонкостями отношений с её родственниками Багдасаров не делился, а спросить самой Владе и в голову не пришло. Она просто вычеркнула из своей жизни неугодных. А вот Багдасаров не вычеркнул. Только по-хозяйски устроил ногу на шее. Причём, сразу у всех! И это сейчас пришлось проглотить. Владе, так уж точно.

Брат полоснул по ней гневным взглядом, Багдасаров рассмеялся. Вроде как весело, но по факту он предупреждал. Напоминал, что права так смотреть на Владу у парня нет. И ни у кого из их рода больше такого права не будет. Новый хозяин диктует новые правила. «Хотела – получи!» – мысленно поддакнула Влада безвыходной ситуации и стиснула зубы. Она выдержит. Как всегда.

А потом пришло время макияжа, и смеяться больше никому не хотелось. Потому что аккуратные мазки и бережные штрихи не перекрывали уродливый синяк. Движения мастера становились нервными и дёргаными, а долгожданный результат не радовал – она слишком опасалась доставить ощутимый дискомфорт. Про дискомфорт разговора не шло – Владе было откровенно больно. Иногда прямо до слёз! Багдасаров злобно щурился, но этим только больше нагнетал. Подойти и небрежно бросить мастеру: «Это всё, на что ты способна?» – стало в принципе ошибкой. Выдержка у той была железной, а подготовка профессиональной, но руки всё равно дрогнули.

– Давай я сама! – разозлилась Влада и щедро, будто не тон, а настоящий грим, выдавила крем. – Закрепи, – скомандовала, когда её лица в принципе не осталось. Появилось новое. Пока ещё «сырое» и некрасивое, но как раз это уже совсем не проблема. Нужно просто перестать шипеть и цыкать, и у мастера всё получится.

Получилось очень хорошо. Кожа приобрела здоровое сияние и естественный румянец. Глаза были яркими, а улыбка чуть-чуть вызывающей. Но Багдасаров только недовольно морщился. Подойдя ближе, Юра грубо вздёрнул подбородок Влады. Она даже зубами в ответ не скрипела – послушно смотрела в глаза. Он тоже смотрел. Смотрел и испытывал. И вызов, застывший во взгляде, ему не нравился. Сегодня в зачёт шла только покорность. «Покорности нигде не завалялось?» – молча внушал он, и как по заказу Влада опустила глаза. Вот только удовлетворение Юру не посетило. Сегодня он готов был раздавать лишь глухое раздражение. Мазнув пальцами по её губам, жестом подозвал мастера.

– Слишком ярко. Моя невеста невинна и чиста, а ты нарисовала какую-то шлюху! – презрительно хохотнул Багдасаров и бросил команду: – Переделать!

Переделывать пришлось несколько раз. Послушно и безропотно. И теперь они опаздывали. Об этом Юре напомнили уже трижды. Два раза по телефону и один раз вот сейчас, когда вошли, желая поторопить. Куда незваным визитёрам следует идти, Багдасаров дал знать без слов. Причём, кого испытывал на прочность – непонятно. Влада, как и он сам, казалась непробиваема, и провоцировать не собиралась. Впрочем, прогибаться тоже. Она чувствовала себя бесконечно виноватой и не перечила ни в чём. Но уязвлённому мужскому самолюбию этого казалось нестерпимо мало! Сменить гнев на милость он решил, только когда, игнорируя любые запреты, в комнату влетела Гаяне.

Вот уж кто точно выглядел безупречно, так это она! И даже залегающая между бровей морщина недовольства не портила образ.

– Что у вас здесь происходит? – сдержанно уточнила она, но на любимом внуке внимания не заостряла.

Обласкав любезной улыбкой каждую из мастеров, Гаяне взяла Владу за руку и непритворно ахнула:

– Ты прекрасна! – Прозвучало искренне и доброжелательно. – Хотя твою красоту достаточным было лишь подчеркнуть…

Багдасаров на это недовольно скривился, но возражать не стал.

– Только что привезли платье – оно божественно! Милая, у тебя превосходный вкус.

Следовало что-то ответить, но за последний час тяжелейшего, угнетающего молчания, язык стал будто дубовым и наотрез отказывался поддаваться.

– Ну, ну, твоё волнение излишне, – Гаяне тут же успокаивающе хлопнула Владу по ладошке и переключилась на Багдасарова. – Геворг, что ты себе думаешь? Пора надевать платье, а ты же знаешь традиции: видеть невесту до свадьбы…

– Ты можешь идти, – проговорил Багдасаров так беспристрастно, что оставалось только ахнуть.

К слову, именно это Гаяне и сделала. Она подошла к внуку ближе, посмотрела ему в глаза и недобро прищурилась. Оглянувшись на Владу, неодобрительно покачала головой.

– Промолчу только потому, что не хочу портить себе настроение, – процедила она. – Твоё недовольство стало осязаемым, Геворг. И если ты хочешь, чтобы свадьба состоялась, поумерь пыл. Иначе я лично оборву это представление! – предупредила она, и Багдасарову пришлось уступить.

Он даже улыбку осилил, хотя до этого казалось, что строгое лицо свело от напряжения и разрастающейся злобы.

– Я распоряжусь, чтобы внесли платье, – расползлись губы бабули в будто приклеенной улыбке.

Она была актрисой, а Багдасаров не отставал. Она хотела, чтобы внук включил хотя бы благоразумие, но Юре было плевать. Гаяне просто пришлось пойти ему навстречу! Ну и лишний раз подчеркнуть, что мальчик вырос, тоже пришлось. Подчеркнуть и проглотить. И кто придумал, что у танцовщиц плохой аппетит?..

Мастер по макияжу нервно побледнела, когда Багдасаров всё же принял работу. И побледнела больше, когда сообщил, что этот вечер она проведёт за столом неподалёку от «молодых». Потому что даже идеальный, даже самый лучший макияж не выдержит шесть часов под требовательными криками «горько».

Настала очередь белья, и бледнеть пришлось Владе. Потому что прозрачные кружевные тряпочки принципиально отличались от того, к чему она привыкла. Это бельё она точно не выбирала. Даже не вспомнила о нём! А вот Багдасаров вспомнил. Потому сейчас вызывающе вскинул брови и склонил голову набок.

От его щедрого предложения помочь пришлось отказаться. Она справится. И с чулками, и с подвязками, и с тем, что кто-то гордо обозвал трусиками, справится тоже. Мысленно Влада отметила, что с этим бельём она стала чувствовать себя более голой. Кстати пришлись разве что белоснежные перчатки. Из того же кружева, что и бельё, они сыграли свою роль и спрятали ободранные ладошки.