Напряжение уходило медленно, нехотя, сопротивляясь и отчаянно тормозя на поворотах. Но счастье, что дурманило разум, оказалось сильнее. Багдасаров больше не скалился и совершенно точно не хотел испытывать Владу на прочность. Прижимать к себе, вдыхать её запах и наслаждаться нежностью кожи ему хотелось куда больше. И вот он сдался, опустив голову на её открытую шею, на напряжённую грудь. А Влада в ответ запустила пальцы в тёмную шевелюру и снова прошептала осторожное «прости». Прошептала раз, другой, третий. А потом повторила снова и снова. Чтобы пробить оборону, чтобы достучаться до сознания.

– Мы со всем справимся, – пообещал ей в ответ Багдасаров.

Он не отпустил. Всё так же нёс Владу на руках до самого стола для молодых. Нёс и смотрел в глаза. Вот только мгновение слабости слишком быстро ушло. Уязвлённое самолюбие снова победило. Поставив теперь уже жену на ноги, Юра окинул стол притязательным взглядом. Он жёстко щурился и раздражённо постукивал пальцем по белоснежной скатерти. Обнаружив за соседним столом то, что искал, без сомнений подхватил запотевший графин. «Водка» – мученически поморщилась Влада, в то время как Багдасаров наполнил две стопки и одну с присущей ему щедростью протянул ей. Он предлагал выпить, в то время как Влада подыхала от жажды! Подыхала настолько, что готова была лизнуть тот самый запотевший бок прозрачного графина.

– За наше «долго и счастливо»! – Произнёс Багдасаров тост и опрокинул стопку в себя.

За тем, чтобы и Влада выпила, он проследил взглядом. Таким… тяжёлым, напористым, давящим взглядом. Конечно же, водка встала поперёк горла, и Влада закашлялась! А потом долго пыталась отдышаться. Но… муж оказался удовлетворён. Ему «зашло».

– Багдасаров, поцелуй меня, – вдруг проронила Влада.

Она хотела поставить точку. Сейчас. И продолжить по-другому. Она, чёрт возьми, готова была просить его, чтобы хотя бы сейчас выплыть. Сейчас, когда на них смотрит тысяча пытливых глаз. Не потому, что боялась потерять лицо и прос*ать репутацию. Она и слова-то такого, считай, не знала… Но показалось, что Багдасарову тоже больно. И вот это Влада вдруг посчитала несправедливым!

В принципе, осознание отсутствия этой самой «справедливости» посетило именно сейчас. Когда, как Юра и сказал, она оценила масштаб задумки. Грандиозный! И пока Влада сокрушалась над самим фактом свадьбы, пока она злилась из-за дурацкого платья, Багдасаров тянул на себе всё остальное. И вот это остальное не шло ни в какое сравнение с её смешными жертвами!

Влада вдруг осознала, что не настолько *ука, чтобы сделать вид, будто ей по *уй. Не настолько *ука, чтобы не оценить его вклад в происходящее. И, как назло, сейчас подмечала те самые мелочи и подробности, которые Юра так ловко вытягивал из её сознания, чтобы… угодить! Чтобы праздник и для Влады всё же вышел именно праздником, а не какой-то там пыткой, которую она представляла в своих нелепых фантазиях.

Это были цветы… чтобы без запаха. Потому что от густых ароматов у неё болит голова. Это были украшения зала. Не модные, броские или крутые, а спокойные, классические. Это были угощения на их столе. Под неё, под её вкус, под её интерес. А ведь прежде Влада и не догадывалась, что каждое невзначай сказанное слово не улетает в пустоту. Да, они стали слишком близки, а сам Багдасаров слишком понятен, чтобы вот так демонстративно взять и плюнуть ему в рожу! И потому Влада просила его о примирении. Считай, делала тот самый первый шаг, который он ждал так долго.

И вот Влада попросила, а его глаза заблестели. Вот они стали будто стеклянные, и Юра пакостно ухмыльнулся. Он склонил голову набок, будто изучая очаровательную дикарку, а потом неторопливо и въедливо покачал пальцем перед самым её носом.

– Не-ет… – насмешливо потянул, злобно скалясь и азартно поддакивая опасным мыслям. – Больше ты меня на эту штуку не купишь! – рассмеялся Багдасаров, привлекая внимание, которого и без того оказалось много. Неподъёмно много.

Злость вскипела мгновенно! А впрочем, как вскипела, так и потухла… Владу задело, что он посмел пренебрегать её попытками всё исправить. Но Багдасаров выразительно округлил глаза, и стало понятно, что всего лишь вернул ту монету, которой Влада рассчиталась с ним сегодня утром. Грудь буквально распирало от обиды, а Юра поглядывал за этим и кривил губы, теперь не решаясь ни скалиться, ни выдавать презрительные насмешки. Между ними не было ровно. Никогда не было, и сейчас точно не будет!

– Я не могу исправить это утро. И прожить его заново не получится. – Набралась Влада храбрости, чтобы попросить ещё раз. – Но сегодня такой день…

– Обычный! – оборвал Багдасаров, когда Влада уже набрала полную грудь воздуха, чтобы произнести что-то важное. – С твоей подачи «этот день» стал самым обычным, малыш. Ну, а я очень хорошо играю в теннис. И когда мяч полетит в тебя, тупо пригнуться не прокатит.

– Мне включиться в игру? – с вызовом бросила Влада, а Багдасаров безразлично передёрнул плечами.

– Так хотя бы будет интересней.

Гости, наконец, расселись, и выяснять отношения не пришлось. Хотя что тут выяснять-то?.. Просто не будет. Выступать против маститого игрока Багдасарова Владе как-то приходилось. Ей не понравилось ещё тогда и совершенно точно не будет вкусно сейчас. Стоило бы залить это горькое впечатление не менее горькой водкой, но Юра благоразумно отставил графин дальше.

Глава 4

– Раздавлю!

– Ничего не выйдет!

– Это ещё почему?

– А ты так ничего и не понял? Я предпочитаю «сверху»!

Совсем скоро стало понятно, что этот день распланирован по минутам. Тосты, поздравления, демонстрация подарков. Это было не то мероприятие, на котором гости рады отделаться безликими конвертами. Здесь каждый заявлял о себе громко. Большие люди, широкие жесты. Пожелания счастья звучали, будто горный ручей. Громко, звонко, бодряще. Улыбки в ответ не принимались. К каждому нужно было выйти и оказать честь благодарностью. И Багдасаров старался. Не напоказ, а от души. Случайных людей, как сразу ошибочно показалось Владе, здесь не было. Только свои. Только близкие. Только значимые.

Юра улыбался, как в последний раз. Его распирало от гордости и удовольствия, а ей всё чаще становилось горько. Потому что взяла и испортила! Исправить хотелось. Очень. Но Юра пресекал каждый шаг, каждый жест, каждое слово. В один момент Влада лишила себя всякого права. Ну а дорогой муж это подчеркнул. Подчеркнул жирной двойной полосой. И отмотать назад не хотел. «С чего это она решила, что можно вытереть ноги о его гордость, а затем просто извиниться, просто покорно склонить голову?» Нет! Придётся отработать. И плевать, что к такому отношению Влада не привыкла. А иначе что это за урок?!

Трофимов тоже поздравлял. Причём, оказался в числе первых. И вопреки обычно недовольному фейсу, поздравлял от души, бросался вызывающими шутками, что-то там желал, но, как вишенку на торте, бросил замечание: отметил необычно смирную невесту. Всем было весело, а Багдасаров во всеуслышание заявил, что процесс воспитания идёт по плану. Влада не стала ловить его вызов, но с демонстративным удовольствием пнула ногой «шикарный букет для шикарной женщины», который вместил сотни две роз минимум! Она вернулась за стол, а Юра бросил вдогонку что-то насмешливое и злое. Так, чтобы искры летели! Так, чтобы ему все обзавидовались! И целовал потом так же напоказ. Но Влада не призналась, что больно. Тоже улыбалась. Не менее ярко и не менее демонстративно.

Сюрпризом стало поздравление от танцевального коллектива Багдасарова. В разгар вечера свет в зале погас, а потом как по заказу вспыхнул. Юра даже встал, уже понимая, что сейчас начнётся. Гости смотрели с замиранием сердца, зрелище необыкновенное и завораживающее! По залу побежал шепоток, что ради торжества был прерван тур по Америке. Но ради Багдасарова можно.

Со многими он обменялся крепкими объятиями. Кто-то рисковый даже посягнул на святое и взлохматил вечно идеальную укладку на чёрной макушке, но Юра был не против. Влада только вежливо улыбалась. Багдасаров после отметил, что стервы на большее не способны! Чтобы не расслаблялась!

Танцевали много. Танцевали до упаду. Причём, в случае с Владой, буквально. Повреждённое колено ныло так, будто рассчитывало выпрыгнуть и какое-то время пожить отдельно. Против оказался муж. Он же и гонял Владу по всему залу, совершенно теряя счёт времени.

Влада злилась. С каждым часом всё больше. Слишком часто Багдасаров принялся подчёркивать, что её мнение больше не учитывается. Так же часто пенял ошибкой. Всего одной, но зато глобальной. И тем, что она выбрала неверную манеру поведения. А вообще в арсенале у жениха нашёлся тысяча и один способ её уязвить, морально пнуть, пристыдить.

Поводов Юра не искал. Влада сама была одним сплошным поводом. «Что за музыка?» – стоило ей удивиться, про себя отмечая, что лёгкая незамысловатая мелодия прокручивается в голове снова и снова. Но Багдасарову были не интересны подробности, он уже достал из-за пазухи очередной камень. «Это для Гаяне. Они с Аидой Ведищевой был дружны. У Гаяне сегодня праздник – не то, что у тебя».

«Не налегай на виноград, сладкая, на эту ночь у меня большие планы. Или ночь ты тоже собралась испортить?» – стоило ему сказать, и аппетит… и без того никакой аппетит пропадал напрочь! «Малыш, почему не улыбаешься, разве я не сделал тебя самой счастливой?» – задевал Багдасаров, и Влада растягивала губы так широко, что слёзы, предательские слёзы проступали на глазах от острой боли, а на языке снова и снова можно было почувствовать кровь.

Чего Багдасаров добивался – оставалось только догадываться. Может, её слёз? Что находится в шаге от этого, Влада даже не намекала – стойко держала удар. А впрочем, это единственное, чему она хорошо научилась в жизни. Тренировали её часто и с фантазией. И вдруг подумалось, что тренировали для этого самого дня, так больно порой становилось, так обидно.

Но самое жуткое, самое мерзкое заключалось в том, что Влада… она не хотела обострять. Хотела наладить! Зачем? И самой интересно! При этом внутри трубила абсолютная уверенность, что так будет правильно. Так… будет естественно. И дело не в банальной привычке. Багдасаров её! Её человек и… её мужчина.

Глупо было фантазировать, что можно обойтись малой кровью. С такой, как она – только ломать. Без анестезии и без спасительного забытья. Багдасаров знал это с самого начала, и всё равно пытался сгладить. Ну, а Влада отблагодарила. Уж, как могла! А потому снова и снова пыталась выбить его из такой опасной позиции, когда головы летели с одного удара. Снова и снова, упрямо и до тошнотворного покорно она пыталась отыскать в чёрных глазах искру благоразумия. Влада опасалась, что именно эта её покорность заставляет Багдасарова… дожимать. Но кто сказал, что взрослеть не больно? Она взрослела вот так.

Хотелось коснуться его ладони. Чтобы поймать ту самую общую волну. Стоит ли уточнять, что ничего общего иметь с ней Багдасаров не собирался? «Нет, ползай ещё, извивайся лучше!» – читалось в высокомерном взгляде, и свою ладонь Юра убирал, не забывая обтереть её салфеткой.

– Не надоело? – вздохнула Влада, с тоской окинув взглядом зал, полный счастливых лиц. Багдасаров тут же вскинул брови и приторно улыбнулся.

– Ты не умеешь ценить моё хорошее отношение. Смысл вообще напрягаться?

– Так и не напрягайся. Мне не больно! – вспылила она.

Юра вскинулся так, что, казалось, готов разорвать. Влада поторопилась исправиться:

– Мне… понятно, – натужно сглотнула она угрозу. – Но сейчас на тебя смотрят родные, Багдасаров.