Вершина Мира (страница 8)
Но я поднял ладонь. Хунхузы, насторожённо поводя головами, ткнули пиками в наши «пугала», одно повалилось, другое закачалось. Они хрипло рассмеялись и дали условный посвист. В темноте справа ответил второй – короткий, резкий. Значит, их больше, чем двое, и сидят «веером». Я подождал ещё удар сердца и только тогда шепнул:
– Давай! Паша, Чернов!
Два сухих хлопка разорвали ночь. Тени у костра рухнули. В ответ с оврага залаяли старые кремнёвки, яркими вспышками пороха выдавая своих стрелков.
– Не высовываться! – прошипел я. – Пусть сами идут.
Они и пошли – резво, как в первый раз. Но на полдороги оказались в наших «ёжиках», и их крик дал нам точную метку.
– Сейчас! – сказал я, и мы ударили залпом. Пули положили тех, кто ломился вперёд, а те, что сзади, тут же рассыпались, как горсть гороха. Ночь снова стала ночью – густой, пахнущей гарью.
Тишина вернулась так же резко, как уходила. Я прислушался.
– Отбились, – констатировал Бочкарёв через пару минут. – На этот раз быстро сообразили. Больше не сунуться.
– Они учатся, – ответил я. – И мы учимся. Утром уходим по балке.
Мы легли, не раздеваясь. Я закрыл глаза и подумал о Нарыне, о людях, что сейчас идут туда по каменным отрогам, несут с собой нашего штабс-капитана и моё письмо. И дал себе клятву: утром мы выйдем. И дойдём. Все, без потерь, хватит с этой долины нашей крови.
Глава 6
Мы уходили от разгромленного лагеря в темноте, используя в качестве естественного укрытия балку, что вела в сторону от караванной тропы. На наше счастье погода благоприятствовала бегству. Ещё с ночи в долине Арпа начал дуть ураганный ветер, а с неба большими хлопьями падал мокрый снег.
Снег лип к одежде, мешал видеть дорогу и сбивал дыхание, но именно он скрывал следы наших лошадей и делал почти невозможной погоню. Ветер выл в расщелинах так, что даже громкое ржание испуганных лошадей тонуло в завываниях стихии. В такие минуты природа становилась нашим единственным союзником.
Лошади шли тяжело, оступаясь на камнях, скрытых под рыхлым настом, всадники молчали – каждый понимал, что любой звук может привлечь внимание. За спиной, со стороны лагеря, ещё доносились редкие выстрелы и какие-то крики, но с каждой верстой они становились всё глуше. Хунхузы, похоже, атаковали склон, на котором до этого мы скрывались ночью, но потеряли нас, и сейчас пытались определить, куда же мы делись.
– Вашбродье, поднажать бы, – сказал вполголоса Луцкий, ехавший немного впереди меня. – Балка уводит нас к речке. Если переправимся до рассвета – будем в безопасности.
Я кивнул, хотя он не мог этого видеть. Ветер бил в лицо, снег колол глаза, и казалось, что вся долина превратилась в один бесконечный белый вихрь.
Мы двигались почти наугад, доверяясь больше чутью и знанию местности казака, чем собственным глазам. Иногда мимо проносились клочья тумана, в которых чудилось движение, и сердце замирало от страха, что это хунхузы. Но всякий раз это оказывалась лишь игра теней и снега.
Когда впереди забурлила вода – мутная, полная наледи, – я понял, что мы достигли реки. Теперь всё зависело от того, сможем ли мы быстро и тихо переправиться, пока буря глушит звуки и скрывает нас от глаз врага.
Мы подвели лошадей ближе к берегу и остановились. Река ревела, мутные потоки бились о ледяные глыбы, и казалось, что перейти её в такую ночь – чистое безумие. Но выбора не было: оставаться на этом берегу значило ждать, пока преследователи нагонят нас.
– Быстро, вперёд! – громко приказал я, чтобы перекричать ветер. – По одному, держите вожжи покрепче!
Первым в воду вошёл Луцкий, разматывая за собой толстую пеньковую верёвку, которую обвязал вокруг пояса. Казаки страховали его, крепко обмотав другой конец вокруг ближайшего валуна и по не многу стравливая трос по мере продвижения Паши. Через пять минут, мокрый с ног до головы казак вышел на другом берегу, проложив нам путь и протянув страховку через бурный поток. Не задерживаясь мы отправились вслед за ним, ведя в поводу вьючных лошадей. Вода захлестнула по брюхо коню, ледяные брызги летели в лицо, дыхание перехватывало от холода. Кони дрожали, но шли, вскакивая на камни и едва удерживаясь на ногах. Люди следовали друг за другом, сцепив зубы. Никто не осмеливался крикнуть, только тяжёлое дыхание и плеск воды нарушали завывания бури.