– Звонили из зоопарка, просили вернуть их льва. – Скотт закатил глаза из-за очередной гневной тирады Блэйка и кинул в него точилку для карандашей. Маршал тут же со всей силы бросил её обратно, но Скотт, предсказав ответную атаку, успел вовремя увернуться. – Нет, правда. Ты же сам сказал, что это всего лишь первый день. Прояви немного терпения. Хоть тебе это и чуждо, но придётся научиться, если ты хочешь добиться какого-то результата, – вяло попытался поддержать его Скотт. Каким бы высокомерным и эгоистичным Блэйк ни был, он всё же являлся его единственным другом. И пусть Маршал из принципа «не доверяй никому» не считал его таковым в ответ, Скотт не мог за него не беспокоиться. За два с лишним десятилетия общения он сумел понять, что за животной яростью тот всегда скрывал свои истинные глубинные эмоции.

– Кэролайн сказала то же самое. Вы слишком часто это делаете. Вас штамповали на одной фабрике?

– Нет. Просто мы, в отличие от тебя, переросли детскую капризность, а неконтролируемые приступы истерики не являются нашей базовой реакцией, если нас что-то вдруг не устраивает, – с насмешливой ухмылкой поддел приятеля Скотт, расслабленно откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди.

– Я пришёл сюда не для того, чтобы ты давал мне поучительные уроки или указывал на мои недостатки, – по обыкновению вскипел Маршал, пригвождая Скотта своим горящим взглядом.

«О чём я и говорил», – мысленно фыркнул Скотт, и несмотря на то, что его так и подмывало произнести это вслух, всё-таки сумел прикусить язык. Блэйк на самом деле был очень страшен в гневе.

– Ты сам ещё даже ничего толком не объяснил, – пробурчал Скотт, постукивая пальцами по локтю. – Мы с Кэролайн хоть и говорим одинаковыми фразами, но я всё-таки не она – мысли твои читать не умею. Что именно произошло?

Маршал не стал продолжать спор и вкратце пересказал ему всю историю, после чего выжидательно на него посмотрел.

– Я, кажется, понял в чём проблема, – задумчиво проговорил Скотт, не торопясь делиться своими мыслями. Он поднялся с кресла и подошёл к стеллажу, где хранились разного рода рабочие документы и личные тетради с записями. Открыв секретный отсек, Скотт достал потёртый чёрный блокнот и с сосредоточенным видом пролистал до нужного раздела.

Когда молчание сильно затянулось, Блэйк наконец не вытерпел и раздражённо спросил:

– В чём же?

Скотт лениво поднял указательный палец вверх, бессловесно дав указание помалкивать, и продолжил читать содержимое дневника, пока наконец на нашёл то, что искал.

– Я был прав, – кивая самому себе, сказал он и бросил блокнот на стол.

– Выкладывай уже.

– Его желание совершать добрые поступки должно быть искренним, а не навязанным тобой. Проклятие не проведёшь, вот всё и не складывается, как задумывалось. Оно таким образом сопротивляется, – терпеливо объяснил Скотт. – Всё получится только тогда, когда Феликс сам захочет стать лучше. Заставить ты его не сможешь, как бы тебе этого ни хотелось. Он должен к этому стремиться, а не слепо выполнять твои указания.

– Хорошо, и что ты тогда прикажешь мне делать? Часики-то тикают. А если он захочет этого, когда будет уже слишком поздно? Ждать следующего? – Блэйк запустил руку в волосы и с силой потянул за корни, пытаясь совладать с эмоциями. – Я не могу больше ждать, Скотт. Ты это знаешь.

– Я думаю, ты уже заложил зерно, когда рассказал о своём несуществующем проекте. Это, кстати, был довольно неплохой ход, – похвалил его Скотт. – Теперь он, вероятно, думает, что ты хочешь ему помочь, а не использовать для каких-то корыстных целей. Что ты ему не враг, как он считал изначально, а некто вроде благодетеля.

Задумавшись над его словами, Блэйк нахмурился.

– Не будет ли это считаться навязанным желанием? Я же обманом зародил в нём эту идею.

– Нет, главное, чтобы он не делал добрых поступков против своей воли или для собственной выгоды. Искренность – ключ к его преображению, что, собственно, и приведёт к тому, чего хочешь ты. В общем, ему не надо быть волком в овечьей шкуре.

– Или матерью Терезой, – хмыкнул Маршал.

– О, да, – согласно закивал Скотт. – Прикрываться благими намерениями и лицемерить определённо не стоит.

– Хорошо, я понял. Но что будет, когда он узнает правду? Сомневаюсь, что он придёт от этого в восторг.

– Захочет жить – придётся принять. Другого выхода здесь нет.

Маршал пожевал губу и наконец кивнул. Конечно, ему же было не привыкать лишать людей воли выбирать. Чего стоит ещё один человек, правда?

– Деньги за консультацию уже перевёл на твой счёт. – Маршал заблокировал телефон и не глядя сунул в карман. – Джейден выходил на связь? – как бы невзначай бросил он в следующую секунду, впиваясь в Скотта заинтересованным взглядом. Скотт знал, что на этот раз Маршал упомянул его сына не для того, чтобы сделать ему больно или добиться от него подчинения. Блэйк уже получил то, что хотел. В определённые моменты он задавал вопросы из чистого любопытства, а не для шантажа или манипулирования, и, вероятно, сейчас было одним из тех редких случаев. К сожалению, это ещё не значило, что простое напоминание о Джейдене не вскрывало глубокую рану в сердце. Скотт пытался отвлекаться от переживаний за сына, загружая себя тоннами работы, чтобы любую свободную минуту заниматься каким-то делом и не позволять удручающим мыслям атаковать его, но понимал: долго скрываться от реальности не выйдет. В какой-то момент он должен был сломаться.

– Нет, – едва слышно ответил Скотт и прикусил щеку, чтобы не дать волю эмоциям. – Я не говорил с ним уже несколько месяцев. Даже не в курсе, где он и жив ли вообще.

Скотт знал, что не был хорошим отцом и мужем, а вполне заслуженно считался довольно эгоистичным человеком, которого долгое время волновала одна лишь карьера. Он мог сутками не появляться дома, напрочь забывая о сне и еде, но самое главное – о семье. Когда же Скотт всё-таки опомнился, было уже слишком поздно: бывшая жена не выдержала его хладнокровия и отчуждённости и за ужином, который должен был стать новым началом, со звоном вилок и гордой осанкой объявила, что между ними всё кончено. Эмили хотела забрать Джейдена с собой, но тот, несмотря на очевидные недостатки отца, всегда видел в нём героя, ежедневно спасающего многие жизни, поэтому занял его сторону и остался с ним.

После подписания документов о разводе, вместо того чтобы очнуться и начать уделять время сыну, Скотт впал в глубокую депрессию, а поборов её, вновь ушёл с головой в работу. Он просто не мог видеть собственного ребёнка: одно присутствие Джейдена, так похожего на мать, напоминало ему о том, что он потерял навсегда. Когда же Скотт наконец примирился с разводом и лицо уже пятнадцатилетнего подростка перестало вызывать горькие воспоминания об Эмили, в нём проснулось едкое чувство вины. Он понял, как подвёл Джейдена, и хотел наладить с ним отношения, но тогда сын впервые полностью пропал с радаров. Ни Эмили, ни Скотт не знали о его местонахождении и занимались поисками несколько месяцев, пока из-за отсутствия каких-либо наводок полиция наконец не опустила руки и не закрыла дело. Но Скотт не терял надежды. Он обратился к Маршалу и с помощью его связей всё-таки сумел отыскать Джейдена спустя полтора года. Только вот вместо счастливого воссоединения ему пришлось столкнуться с очередным разочарованием: при долгожданной встрече сын наотрез отказался говорить и дал ясно понять, что не хотел иметь с ним ничего общего. Скотт решил оставить его на какое-то время в покое и всё объяснить, когда они оба не будут на эмоциях, но, вернувшись в убежище через неделю, обнаружил, что Джей сбежал вновь, однако на этот раз позаботился о том, чтобы его больше не нашли. Скотт был совершенно разбит. Знал, что сам всё разрушил и винить мог лишь себя. Это были отравленные плоды его глупых ошибок, поэтому ему не оставалось ничего, кроме как вкусить их и на собственной шкуре ощутить ту боль, которую он причинил своей семье.

Скотт уже и не надеялся когда-нибудь увидеть Джейдена вновь, но год назад тот неожиданно объявился сам. Мокрый насквозь и продрогший Джей был до смерти напуган – то, что у него возникли серьёзные проблемы стало понятно сразу же. Однако тогда Скотт ещё даже не догадывался об их истинном масштабе.

– Не говори глупостей, – недовольно цокнул Маршал. – Конечно же он жив.

– Ты прекрасно знаешь, что это никакие не глупости. – Скотт отвернулся к окну, чтобы незаметно сморгнуть предательские слёзы и спрятать трясущиеся руки. – Они уже угрожали ему смертью, если он не вернёт долг до конца года.

– Конец года ещё не настал, Скотт, – голос Маршала был твёрдым. – Не хорони его раньше времени. И не поддавайся эмоциям. Мне не нужно видеть твоего лица, чтобы знать, что ты на грани срыва. Этим ты ему никак не поможешь.

– Ты прав. – Скотт прикрыл глаза и, втянув побольше воздуха в лёгкие, медленно выдохнул. Проделав это несколько раз, он наконец взял себя в руки и повернулся к Блэйку.

– Так-то лучше, – одобрительно кивнул Маршал и на секунду замешкался. Скотт замер, стараясь не издавать ни звука и сохранять нейтральное выражение лица, хотя все внутренности вновь похолодели от страха. Блэйк явно о чём-то знал, и сейчас было важно его не спугнуть.

Когда Скотт уже смирился с тем, что Маршал ничего больше не скажет, тот неожиданно поделился с ним лучшими новостями за последние месяцы:

– Мои люди постоянно присматривают за ним. Он в порядке. Относительном.

Скотт прикрыл глаза и ощутил, как впервые за долгое время с его мышц сошло всё накопленное напряжение.

– Спасибо, Маршал. Это многое значит для меня, – искренне поблагодарил он, получив в ответ короткий кивок. Маршал, не изменяя себе, скрывал эмоции за привычной холодной маской, но Скотт знал, что ему было не всё равно.

– Я всего лишь возвращаю мой собственный долг. Ты многим пожертвовал, чтобы помочь мне. В том числе и собственной семьёй, – отчеканил Маршал, словно офицер при исполнении, и резко отвернулся. – Я пойду. Феликса наверняка уже подлатали.

Проверив время на телефоне, Скотт подскочил с места.

– Я с тобой. Мне по пути.

Они вышли из кабинета и направились к лифту.

– Операция?

– Да, попросили заменить Дэна, – подтвердил Скотт, закатывая глаза. – Он никак не разберётся со своим переездом.

– Серьёзно? – Блэйк вскинул брови. – Сколько уже это продолжается?

– Почти три месяца.

– По моим ощущениям прошла уже целая вечность.

– И для тебя это говорит о многом. Представь каково мне, – устало пробурчал Скотт, нажимая на кнопку второго этажа.

Лифт начал плавно спускаться вниз. Разговор пришлось прервать из-за присутствия других сотрудников и пациентов, поэтому Скотт наблюдал за тем, как горящие красным цифры медленно сменяли друг друга, и нервно постукивал ногой по полу, мысленно проигрывая основные этапы предстоящей операции. Как только двери распахнулись, он пропустил коллег вперёд и, выйдя следом за Маршалом, уже собирался с ним попрощаться, но увидел, как тот ни с того ни с сего застыл на месте.

– Что-то случилось? – сбитый с толку Скотт проследил за направлением его взгляда и увидел переговаривающихся между собой парня с девушкой. – Ты как-то побледнел. Мне позвать Джанет?

– Нет. Нет, я в порядке. Просто кое-что почудилось.

– Это Феликс? Откуда он знает Джемму? Думаешь, они сейчас познакомились?

– Нет, они уже встречались, – не отводя взгляда от пары, рассеянно ответил Маршал, но, вероятно, осознав смысл слов Скотта, развернулся к нему с такой сверхскоростью, что хрустнул шеей. – А ты-то откуда знаешь Джемму? Я тебе о ней не рассказывал!

– Она бывает здесь чуть ли не каждый день.

– Для чего? Проходит лечение?

Скотт покачал головой.

– Нет. Но её младшая сестра – да.

* * *

Феликс поблагодарил Джанет и уже готовился выйти из кабинета, но, приоткрыв дверь, столкнулся с неожиданным препятствием. Услышав стук и чей-то приглушённый стон вперемешку с едва слышной руганью, он с ужасом осознал, что случайно ударил кого-то по лицу, поэтому тут же рассыпался в извинениях: