Разложив покупки, переоделась и приступила к готовке зелий. Пришлось достать свой любимый котел и вынести на улицу. У меня оборудовано специальное место вне дома, некоторые зелья пахнут не очень приятно, а запах может держаться месяцами, и готовить такое в доме – издевательство над собой. Пришлось договариваться с кузнецом и парой молодцов, чтобы они соорудили мне крытый навес со всем необходимым.

И вот теперь настало время творить волшебство.

Баламут вернулся часа через два весьма довольный и явно сытый. Подозреваю, что он наведался в одну из деревень, где его накормили. Есть там сердобольные старушки, считающие, что котик едва ли не на грани истощения находится, а этот предприимчивый гад успешно пользовался их добротой. Такими темпами скоро в дверь пролезать не сможет. Самое любопытное, что собаки его опасались и близко не подходили, и я никак не могла понять причину такого поведения. Очень странно, когда огромный волкодав поджимает хвост, глядя на черного кота, просто идущего мимо.

– Дождь будет, – пробормотал он, проходя мимо. – И еще явно что-то назревает. Лесные духи не спокойны.

Эти слова не пришлись мне по душе. Духи редко ошибались в своих предположениях. И раз кот чувствует изменения, значит, стоит готовиться к худшему. Осталось понять, к чему именно. Рядом с нами не было древних захоронений или каких-то запретных мест, но имелось болото, старое и весьма опасное. Ходили туда лишь отчаянные и безумные. Даже я лишний раз не совалась. Кикиморы, что обитали там, ненавидели людей и магов. Они всегда пытались заманить путника в ловушку и вкусить мягкой плоти. По словам старцев, много столетий назад оттуда приходили злобные твари, но уже много лет их не видно. Так же поговаривали, что хозяин болот специально натравливал кикимор на людей, чтобы те приносили ему свежего мяса. Только самого хозяина никто не видел, да и не пытался. Пройти в самый центр вряд ли кто-то решится, опасно для жизни. У меня мурашки по коже каждый раз, когда просто к краю болот подхожу.

Закончив приготовления, разлила все по флаконам и убрала в подвал. На улице уже вечерело, самое время заняться ужином, а потом можно и почитать. Мне в наследство достался гримуар – большой, толстый и немного вредный. Он охотно делился знаниями при условии, чтобы я и сама записывала в него что-то новое. Но с этим пока сложно, ибо он знал гораздо больше меня, да и в деревне добывать новые знания тоже особо неоткуда. Конечно, я провожу эксперименты, но из двадцати правильно выходит лишь один.

Ночью меня разбудил стук в дверь, громкий и какой-то отчаянный.

– Госпожа! Госпожа! Откройте, – послышался нетерпеливый голос старосты Дальних Выселок. – Молю.

– Что случилось? – сонно пролепетала я, не до конца проснувшись.

– Грызень напал на деревню.

Услышав это, я побледнела и бросилась собирать сумку с зельями. Грызень больше всего походил на медведя, только раза в два больше. Имел черную шкуру, стальные когти и острые зубы. Они являлись представителями иного мира и иногда пробивались в наш. И никогда неизвестно, где именно это может произойти. К сожалению, после такого нападения выживали немногие, поэтому следовало торопиться.

Староста приехал на телеге в сопровождении кузнеца. Грызня уже никто не опасался. После нападения они почему-то теряли свою силу и умирали. Никому пока так и не удалось понять, как такое происходит, и как им вообще удается прорваться недалеко от селений или городов. От него была лишь одна польза – разобрать тушу на ингредиенты.

– Гони! – приказала я и кузнец пустился в путь.

Телега тряслась на ухабах, ветер хлестал в лицо, а я судорожно перебирала в уме зелья и заклинания, которые могли пригодиться. В сумке глухо позвякивали флаконы – те самые, недавно купленные у гнома. Сейчас каждая склянка могла стоить чьей-то жизни.

– Сколько пострадавших? – крикнула я старосте, пригибаясь от низко нависшей ветки.

– Трое… может и больше, – задыхаясь, ответил он. – Грызень ворвался в коровник, там как раз доярки были. Потом побежал к амбару…

Я сжала кулаки. Коровник. Амбар. Места, где всегда толпится народ.

– Когда это случилось?

– Минут двадцать назад! Мы сразу за вами…

До Дальних Выселок было не меньше часа пути даже на телеге. За это время…

«Не думай об этом», – одёрнула себя. Сейчас главное – успеть помочь тем, кто ещё жив.

Баламут, притаившийся у меня под плащом, тихо пробурчал:

– Ненавижу грызней. От них воняет потусторонним.

– Согласна, – выдохнула я. – Но сейчас нам нужно их разобрать на ингредиенты. И спасти, кого сможем.

Когда мы въехали в деревню, первое, что бросилось в глаза, – развороченный коровник. Деревянные балки торчали, как сломанные рёбра, повсюду кровь и клочья соломы. У амбара толпились люди, кто-то кричал, кто-то молился.

Я соскочила с телеги, не дожидаясь остановки.

– Где раненые?!

Ко мне бросилась женщина в испачканном платье:

– Сюда! Сюда!

В сарае на охапках сена лежали трое. Двое – девушки лет шестнадцати—семнадцати, бледные, с рваными ранами на руках и ногах. Третья – пожилая доярка, её грудь была распорота так, что видны рёбра. Она дышала, но дыхание было прерывистым, поверхностным.

– Воды! Чистых тряпок! – приказала я, доставая зелья. – ВОН! – рявкнула я на женщин, стоявших над душой и завывавших. – Уберите их отсюда, мне нужно сосредоточиться, а не слушать вой! И еще нужно несколько дополнительных рук. Желательно тех, кто не будет падать в обморок от вида крови.

Пока я раздавала приказы, принесли еще пострадавших. Староста быстро увел всех, кто не мог сдержать эмоций, остальные же расставили свечи и стали помогать. Тем, у кого были не слишком серьезные раны, я выдала эликсиры и мази, а сама занялась теми, кто пострадал достаточно серьезно. Один из столов подготовили для пациентов. Зашивать раны занятие трудоемкое, особенно, когда их много. Мужчина пострадал сильно, и не хотелось, чтобы у него еще и куча шрамов осталась. Хотя их не избежать.

Я начала с пожилой женщины. Раны были глубокими, но…

«Нет, не всё потеряно», – подумала я, заметив, как её пальцы слегка дрогнули.

– Держись, – шепнула я, выливая на раны зелье из флакона с зелёной меткой. – Это остановит кровотечение.

Девушки стонали, но их раны были менее опасны. Я обработала, перевязала и дала настойку для снятия боли.

– Она выживет? – прошептала одна из девушек, глядя на пожилую доярку.

– Выживет, – ответила я твёрдо, хотя внутри всё сжималось. – Но ей нужен покой и ещё несколько зелий. – Теперь все только в руках Ведуна. Если переживет этот день, то выживет. Я дам настойку, которой ее надо поить, и не забывайте менять повязки, чтобы не случилось заражения.

– Как прикажете, госпожа ведьма, – хором ответили жители.

– Возьмите, выпейте, – трактирщик поставил передо мной кружку с горячим отваром и несколько булочек. – Вам нужно силы восстановить.

Кивнула и молча проглотила угощение. Сил что-то говорить просто не было. Мне удалось вытащить из лапки смерти всех, но двое находились в очень критическом состоянии, и я не могла быть до конца уверена, что они выживут. Поэтому о возвращении домой пока и речи не было.

Трактирщик, бывший военный, быстро организовал мне спальное место и выгнал всех остальных. И я была ему за это очень признательна. Сморило меня моментально. Правда, поспать удалось всего пару часов, ибо у одного из пострадавших вновь поднялась температура и пришлось срочно принимать меры. Лишь убедившись, что пока моя помощь не требуется, решила немного прогуляться.

У окраины деревни, за амбаром, лежала туша грызня. Огромная, чёрная, с ещё не успевшими потускнеть когтями. Вокруг неё суетились мужики с топорами – разделывали, пока плоть не начала разлагаться.

Я подошла ближе.

– Оставьте мне шкуру и когти. Остальное – ваше.

Один из мужиков кивнул:

– Как скажешь, госпожа. Только… ты ведь знаешь, что это значит?

Я знала.

Грызни не приходят просто так. Их появление – знак. Либо кто-то намеренно открыл портал, либо…

«Либо баланс между мирами нарушен», – подумала я, глядя на мёртвое чудовище.

Черт! А ведь давно у нас прорывов не было. По крайней мере не слышали о них. Да и в нашем округе тем более. Жаль, что даже страже не пожалуешься, толку не будет, отмахнутся как обычно и лекаря не пришлют. Раз ведьма есть, пользуйтесь. Вот и вся их позиция.

К вечеру удалось стабилизировать всех. Больше я ничего не могла сделать, поэтому оставила лекарства, инструкции и стала собираться домой. Староста тут же выделил мне телегу и приказал извозчику не гнать, а довезти бережно. Мне так же вручили несколько корзин с продуктами. Отказываться не стала, любой труд должен быть оплачен.

Единственное, что мне хотелось, это смыть с себя все и просто отоспаться, но даже этому было не суждено случиться. Стоило нам подъехать к дому, как я увидела двоих мужчин, один из которых был мне знаком.

– Родная, я вернулся, – оповестил Матиас.

– Да чтоб меня черти покусали, – пробормотала я, осознавая, что меня ждут крупные неприятности.

ГЛАВА 4. НЕПРИЯТНОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Парнишка помог мне спустить сумки с вещами и, навострив уши, замер – явно рассчитывал уловить хоть кроху любопытной информации. Ему же надо будет в деревне рассказать, как к ведьме в гости заглянул важный гость.

– Спасибо, что подвезли, – поблагодарила я и взглядом дала понять – пора ехать обратно.

Он разочарованно вздохнул, но послушно взобрался на телегу и тронулся в путь.

– Позволь помочь тебе, любимая! – Матиас шагнул ко мне, раскинув руки для объятий.

Но его резко остановил второй мужчина – тот самый, с нашивками инквизитора.

Я окинула его внимательным взглядом. Высокий, темноволосый, с небольшой горбинкой на носу, квадратным подбородком и тёплыми карими глазами. Внешность, что называется, «с обложки»: уверенная осанка, проницательный взгляд, лёгкая полуулыбка. И всё бы ничего – но эти нашивки на груди и рукаве говорили сами за себя.

– Чем могу быть полезна? – спросила я, не сдвинувшись с места. Голос держала ровный, без намёка на волнение.

– Может, поговорим в доме? – предложил он, и голос его оказался таким же притягательным, как внешность. Уверена: за таким баритоном толпы поклонниц бегают.

– У меня нет привычки приглашать незнакомых мужчин в дом. Особенно, если они из инквизиции, – ответила я с лёгкой усмешкой.

Он поднял ладони в примиряющем жесте:

– Поверьте, вам ничего не грозит. Я здесь не по служебным делам.

– Родная, ты не рада меня видеть? – влез Матиас, явно чувствуя себя лишним и оттого ещё более настойчивым.

– Не особо, – честно ответила я. Настроения любезничать не было совершенно. – Я думала, мы больше не встретимся.

– Но… но… – он растерялся, лицо его дрогнуло, словно у ребёнка, которому отказали в лакомстве.

На секунду мне стало жаль парнишку. Всего на секунду. Потом я напомнила себе: он сам выбрал этот путь, и теперь ему придётся с этим жить.

Инквизитор между тем наблюдал за нами с нескрываемым интересом.

– Матиас, – я сделала глубокий вдох, стараясь говорить ровно, – сейчас не самое подходящее время для сцен. У нас серьёзные проблемы.

Он сжал кулаки, но промолчал.

– Если позволите, я всё же объясню, – вновь заговорил незнакомец, подходя к нам, и в его голосе прозвучала непривычная мягкость. – Я здесь не для того, чтобы чинить расправу. Мне нужна правда. И если вы невиновны, я это докажу.

Я скептически приподняла бровь:

– И с чего такая щедрость? Инквизиторы обычно начинают с ареста, а не с разговоров.

– Потому что я видел достаточно ложных обвинений. И знаю, к чему приводит слепая вера в слухи. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Велена, я не враг вам. Но и не друг. Пока что.

Матиас шагнул вперёд, загораживая меня:

– Она не обязана ничего тебе доказывать.