Драконий зев! Ни единого шанса вырваться. Эх… был бы у меня кинжал… хоть самый маленький, каким наши девушки затачивают вязальные палочки… хоть что-то. Но голыми руками, иссушенный дорогой, я не мог сделать ничего. Хотелось рвать зубами, ломать кости, выдавить глаза врагам, но сил хватило бы разве что перегрызть глотку одному. Лишь одному. А их четверо.

– Смотри, благостин, как он зыркает, – хмыкнул Кривой Урхан, разглядывая меня. – Готов поспорить на мешок муки… если б мог, вцепился бы вам в горло зубами прямо сейчас. Хе!

– Попридержи свой поганый язык, Урхан, – холодно произнёс Чёрный Волк. – Меры безопасности у меня отточены годами. Правила конвоирования писаны кровью прежних ошибок. Так что ни один раб… ни один… не напал на меня и не сбежал за последние пять лет.

Щитники подтолкнули старика вперёд. Другие ударили меня в спину кулаками, заставив сделать шаг.

Мы двинулись по городу.

* * *

Улицы Вельграда жили своей жизнью. Каменные дома стояли почти впритык, стены уходили вверх, съедая свет. На веревках поперёк узких улочек, над головами прохожих, сушилось белье. У лавок осипшие торговцы зазывали внутрь, что-нибудь купить. Из пекарен тянуло хлебом и жаром печей. Между домами вились узкие переулки, полные мусора и котов, яростно шипящих друг на друга за объедки.

Люди расступались, завидев щитников. Дорога вела к центру города, где за домами вырастала высокая стена. Крепостная кладка из жёлтого тесаного камня. Тяжёлая и монументальная, будто выдержавшая много осад, она выглядела так, словно охраняла город изнутри. Этакая крепость внутри города, так это смотрелось со стороны.

Но я знал, что это не бастион, а огромная каменная чаша. Арена, или, как ее здесь называли – Кровавый круг.

Стены уходили вверх, скрывая то, что находилось внутри. За каменной кладкой таились подземелья, комнаты без окон, тёмные переходы, застенки, помещения для рабов и стражи.

Кованые ворота распахнулись. Скрежет металла перекрыл шум улиц. Нас втолкнули внутрь и передали другим стражникам, облачённым в плотные кожаные доспехи.

Мы шли по каменному коридору. Цепи гремели на запястьях. Под ногами рождалось гулкое эхо. Тусклый свет еле пробивался сквозь узкие окна, настолько узкие, что в них могла пролезть только разве что кошка, да и то не всякая. Каменные стены пахли кровью, за много дней и ночей въевшейся в поры твердыни. Меня вели туда, где заканчиваются все пути и начинается арена.

– Я знаю, что ты меня понимаешь, – сказал Черный Волк, останавливаясь перед решёткой в следующее помещение. – Я вижу, как ты хочешь вырвать мне кадык голыми руками.

Он склонил голову чуть набок, будто прислушиваясь к моему дыханию.

– Но не выйдет. Завтра ты сдохнешь, гельд. Как сотни твоих соплеменников. На арене. На моей арене. Запомни, варвар, я здесь бог и власть.

Он сделал шаг ближе, и в его голосе появились металлические нотки:

– Не надо так на меня смотреть, гельд. Иначе я выколю тебе глаз. С одним глазом ты тоже сможешь биться.

Решётка захлопнулась с резким лязгом.

По команде мы протянули руки сквозь прутья. Только тогда, через решетку, с нас сняли кандалы. Меры предосторожности, как сказал Волк, были отточены годами. Сбежать из такого места невозможно.

– А теперь иди, – бросил Волк через решетку.

Он кивнул за мою спину. Там, слегка ссутулившись, мялся худосочный мужичок в простой грубой рубахе и хлопковых штанах. Одежда бедная, но чистая. Оружия у него не было.

– Это такой же раб, как и ты, – пояснил чернобородый. – Он не служит кругоборцем, он провожатый. В этих стенах он знает каждый камень. Смотритель тебе всё покажет.

Волк развернулся и уже собирался уходить.

И тогда я сказал:

– Хорошо, что предупредил. А то я уже собирался свернуть ему шею.

Устроитель игр остановился. Медленно повернулся, прищурился.

– А говоришь ты чисто, почти без акцента, – произнёс он спокойно. – Кто же ты на самом деле?

– Я гельд, – сказал я. – Чистокровный гельд.

– Тем хуже для тебя, варвар, – ответил он.

Он развернулся и ушёл по коридору, даже не оглянувшись.

Мой провожатый слышал, как я сказал, что собирался свернуть ему шею. Видно было, что он перепугался, но всё же набрался смелости и заговорил:

– Как твоё имя, новобранец? – спросил он осторожно.

– Эльдорн. Из северных племён.

– Прости… Эльдорн, – сказал он, тихо прикусив губу. – Но здесь не принято называться званиями и заслугами. Пока ты просто Эльдорн. А если когда-нибудь заслужишь на арене право носить длинное имя, поверь, его признают.

– Мне всё равно, – оборвал я. – Веди. Показывай, что у вас тут и как.

– Да-да… конечно, – закивал раб. – Меня зовут Нур.

– Это мне тоже без разницы.

Тот сразу замолчал.

А меня терзали мысли… те, кто окажутся тут со мной… те, с кем заставят выйти на арену плечом к плечу… товарищи они мне или враги?

Нур, по крайней мере, казался не худшим из людей. В нём не было злобы. Просто раб, пытающийся выжить.

Для остальных же я был дикарём. Что ж… пусть так. Дикарь – значит, дикарь.

– Эй, ты! – Нур обернулся и махнул старику, которого купили вместе со мной. – Иди сюда. Ты кто таков? Зачем тебя сюда? Ты ведь не выдержишь и десяти секунд настоящего боя.

– Меня зовут Рувен, – ответил старик хриплым, чуть басовитым голосом.

Он расправил плечи, будто хотел доказать, что в нём ещё осталось что-то от былой силы. Но по виду было ясно: тяжёлой работы этот человек в жизни не знал. Самое тяжёлое, что он когда-либо поднимал, были книга или табурет. Боец из него, как из мокрого полена стрела.

Но Нур вдруг вскинул голову:

– Ага! Рувен… колдун Рувен! Так это ты? Слыхивал. Значит, тебя за колдовство сюда? Понятно… сам виноват. Нечего магией баловаться. Это преступление… Колдовать можно только на службе императора. В остальном магия запрещена. Это каждый знает.

– Не колдун я, – устало огрызнулся старик. – Алхимик, дурья твоя башка. Это другое.

– Ха! А по мне – так всё едино, – отмахнулся Нур. – Все вы, кто колдует, заклинает, порчу наводит, все должны держать ответ перед императором.

Он покосился на старика, цокнул языком.

– Мне нисколько тебя не жаль, Рувен, что ты сюда попал. Только одно непонятно… зачем благостин Чёрный Волк купил тебя? На кой ты нам сдался?

– А зачем он купил тебя? – сухо парировал Рувен. – Ты тоже, смотрю, меч держать не способен.

– Я? – Нур выпятил грудь. – Я другое дело. Я управляющий бытом в Кровавом Круге. Я обеспечиваю…

– Да знаю я, кто ты, – оборвал его Рувен. – Не петушись, Нур. И не суди о людях по слухам.

– Хватит болтать! – у Нура вдруг прорезался командный тон. Видимо, окончательно убедился, что я пока не собираюсь сворачивать ему шею, и храбрость вернулась. Даже решил показать, кто здесь главный. – Новобранцы, за мной. Но учтите… – бросил он уже на ходу, ведя нас по длинному коридору, – вы здесь на самой низкой ступени. Вы – аренные Черви.

– Чего-о? – прохрипел Рувен. – Ты кого червём назвал, слизняк поганый?

– Тише, тише! – всплеснул руками Нур. – Осади скакунов, Рувен. Это не я придумал. Так тут заведено. Тот, кто выходит на арену, показывает мастерство и остаётся в живых, становится кругоборцем. Волком арены. Но пока вы новобранцы, пусть даже в прошлом воины… вы всё равно для всех Черви. Так устроено.

Он оглянулся на нас виновато:

– Простите. Ничего против вас не имею. Но на деле… пока вы такие и есть.

Он посмотрел на меня внимательнее:

– Вот пусть ты и умелый воин, Эльдорн. Видно по шрамам, по стати. Но ты не знаешь тактики боя в Круге. А тут всё иначе, здесь свои правила. И потому-то ты и Червь.

Коридор был тесный, каменный. Шаги отдавались гулом. Нур не замолкал, а мы с Рувеном слушали.

– Поверьте, – говорил он, – я видел немало, как сильные, грозные воины, попавшие в рабство, погибали в первой же схватке. Их укладывали худосочные, невзрачные бойцы, которые владели техникой Круга.

Он поднял палец, будто наставник:

– Ваша задача – освоить эту технику. Чем рьянее будете тренироваться каждый день, тем дольше проживёте.

Рувен насупился. А я шёл молча, понимая одно: в Кровавом Круге сила – это только половина выживания. Вторая – ум и дерзость.

– Меня и не собираются бросать в бои, – вздохнул Рувен. – На мне удары отрабатывать будут. Чтоб им поперхнуться. Чтобы пища у них превратилась в расплавленный свинец и застыла в глотке.

– Ну-ну, колдун… теперь ты раб. Смирись, – отмахнулся Нур.

– А этого парня, – хрипло добавил Рувен, кивнув на меня, – сказали выставить завтра.

– Как – завтра? – Нур даже остановился, развернулся к нам. – Да его же откормить надо, подготовить. Я не успею всё сделать.

Забота его на миг показалась почти настоящей. Но я понимал: переживал он не за меня. Его тревожило другое – если я погибну слишком быстро, пользы от меня будет мало. Чем дольше живёт кругоборец, чем умелее становится, тем больше публики собирает, тем больше солидов капает в мешок Чёрного Волка. И тем лучше живёт и меньше наказаний получает и его управляющий.

Пусть Нур и раб, но, как я понял, в кандалах он не сидит. Живёт в домике за пределами Арены, ходит где хочет. Возможно, ему даже пообещали вольную. Но если и так, то это только приманка – Чёрному Волку терять такого работника невыгодно.

Дай ему свободу, и придётся платить жалование. Да и жить в одном городе с бывшими рабами небезопасно: рано или поздно кто-то из таких, как я, свернёт ему шею из простой праведной злобы.

А пока он, вроде бы, наш собрат-невольник. Удобная маска. И для Волка самый выгодный вариант.

Мы вошли в помещение, напоминавшее житовницу караульного бастиона, только гораздо шире и длиннее. Хотя из-за скученности оно совсем не казалось просторным. Вместо лежанок – соломенные циновки, разложенные ровными рядами. Каждая из них – чьё-то место для сна. Огромный каменный зал тянулся дальше. Под потолком – узкие прорези окон, в эти и кошка-то не пролезет. Оттуда сочился тусклый свет.

Кто-то сидел, уронив голову на колени. Кто-то лежал, отвернувшись к стене. Трое спорили, размахивая руками. Двое играли в кости, бросая их на пол.

И вонь. Смрад пота ударил в нос так резко, что я поморщился.

– Принимайте новых Червей! – объявил Нур, размахивая руками. – Это Эльдорн, варвар Севера. Но я ему объяснил, что он теперь Червь арены. А это… колдун Рувен. Ха! Только он считает себя алхимиком.

Присутствующие обернулись почти одновременно. Шум стих. Разговоры оборвались.

На миг повисла тишина. Здесь были мужчины разных народов. Горцы, степняки, архонцы. Все они замерли, будто в ожидании чего-то.

– Место Червей – вон в том вонючем углу, – ухмыльнулся бородатый здоровяк в холщовых штанах с кожаными накладками.

Он встал, покачиваясь на ногах, как медведь на задних лапах. Оголенный мощный торс весь в густых волосах, будто оброс шерстью. Мускулы перекатывались под испещренной шрамами кожей. Руки словно брёвна, а пальцы медленно и недвусмысленно сжимались в кулаки, больше похожие на кузнечные молоты.

Он презрительно и смачно сплюнул в нашу сторону. Слюна шлёпнулась у моих ног.

И все замерли, высматривая, что же я отвечу.

Глава 4

Десятки пар глаз уставились на меня. Здоровяк с густой бородой цвета спелого ореха шагнул вперёд. Его маленькие, глубоко посаженные глаза сузились, будто он примеривался. Видно было сразу, что он считает себя главным среди кругоборцев. И каждого встречает вот так, проверяя, кто дрогнет.

Только бороду зря отрастил. Если схватить, то можно рвануть вниз, выдернуть челюсть из сустава, свернуть так, что язык вывалится наружу. И он почти труп… Но потом подоспеют остальные. Одному я успею прокусить шейную артерию, пока меня будут топтать сапогами. Только… дальше всё закончится быстро. И не в мою пользу.