Друг ушел за водой, а я принялся настраиваться на игру. Корт с покрытием «хард», этакая золотая середина между «быстрыми» и «медленными» покрытиями. Идеально для игроков средней руки – такая поверхность обеспечивает равномерный и предсказуемый отскок меча. Мне подходит. Ветра пока нет, но через две игры, когда настанет моя очередь играть с европейцем, все может измениться.

Вытянув ноги, я откинулся на спинку трибуны и прикрыл глаза. Мир и покой.

Глава 4

Пялятся, собаки такие. Щерятся нехорошо так, ехидно. Понять можно – вышло этакое чучело в футболке и шортах непривычного для большого тенниса формата, в руке – дешевенькая «тройка» вместо нормальной ракетки, а у всех вокруг – комплекты по три-пять разных ракеток от уважаемых производителей. На ногах – кеды «Ванс», которые хороши для прогулок по городу, а совсем не для беготни по корту. Словом – колхозник во всех смыслах этого слова!

Уровень игроков в двух первых матчах почти наполнил меня оптимизмом – три четверти учеников Ивана, за плечами которых годик-другой тренировок, разделали бы первую четверку как бог черепаху. Но обольщаться и расслабляться нельзя – они, в отличие от меня, хотя бы регулярно играли, а у меня даже нормальной тренировки не было.

Сторона корта здесь роли не играет – окружающие высотки надежно закрывают от солнца. Мы с соперником – немец, Макс Кляйн, двадцатилетний русоволосый кареглазый «ариец» ростом мне по переносицу, в хорошей физической форме, как, впрочем, и все здесь – отдали должное спортивному этикету, пожав друг другу руки, он едва слышно фыркнул на мою горе-ракетку, и жеребьевка наделила его правом подавать.

Попрыгав, я встал в стойку и положился на воспоминания и опыт Ивана. Соперник подал в правый квадрат корта. Очень хорошо подал, и мне едва удалось отбить мячик. Я, блин, вообще деревянный! Соперник с нарочитой вальяжностью ударил по мячу, понимая, что этот удар мне не отбить. Понимал это и я – благодаря опыту Ивана. Тем не менее, я честно попытался добежать до угла корта – чисто опыт набрать.

– 15-0! – зафиксировал очко судья.

Ухмылки «настоящих теннисистов» стали еще шире – сочли меня совсем негодным, и готовятся повеселиться, глядя как немец обыгрывает меня «всухую». Нафиг, не буду больше по сторонам глазеть и отвлекаться – есть только я, корт и соперник, которого очень сильно хочется выиграть. Последнее – тоже нафиг, потому что продиктовано личной антипатией и реваншизмом. Я приехал сюда выиграть турнир, а не кого-то конкретного. Спортивная злость и азарт, идите сюда!

– 30-0!

Да, я проиграл еще одно очко, но остался доволен – мячик мы с соперником гоняли добрые полторы минуты, и этот раунд дал мне очень много: словно мешавшая мне и во время тренировок, и сейчас «задержка» между отданными опытом Ивана командами и реализацией их моим телом стала меньше. Я начал предугадывать действия соперника, считывая движения его ног, корпуса, рук и даже головы.

Увы, этого недостаточно – я просто не успевал воспользоваться результатами наблюдений, и через три минуты полетов мяча через сетку это сказалось.

– 40-0!

Будем надеяться, что соперник от желания выиграть гейм «всухую» пожадничает и ошибется, но рассчитывать на это нельзя – нужно становиться лучше самому, а не полагаться на чужие ошибки.

Краем глаза зацепив трибуны, я увидел скорбное лицо Ли. Даже смартфон убрал, чтобы не фиксировать на видео мой позор. Улыбнувшись, я изобразил на лице недоумение – «чего приуныл-то? Щас все будет!» – и приготовился хотя бы «размочить» счет в первом гейме.

В пару прыжков – Иван так не мог, его ноги были короче! – добравшись до левого угла корта, я отбил мяч «форхендом». Инстинкты русского тренера подсказали бежать вперед и вправо, но я слишком долго думал, и поэтому вместо реализации шанса заработать очко, пришлось в последний момент отбивать мяч «смэшем». Пока мячик летел к алчно глядящему на него сопернику – теперь ему нужно только попасть, и отбить я никак не успею – в моей голове иерихонской трубой взревел Иван:

«Меня здесь вообще нет, малолетний дебил!!!».

Опешив, я даже не стал утруждаться попыткой добежать до просвистевшего по противоположному моему концу корта мяча, переваривая свалившееся откровение. В самом деле – я же не шизофреник! Никаких голосов в голове и тем более – потусторонних сущностей, в моей голове нет и никогда не было! Ну поймал неведомым образом слепок чужого жизненного опыта, ну и что? Это же не «пассажир» в моей голове. Нет никакого «Ивана» – это я сам себя приложил. Какая еще нафиг «задержка между приказами Ивана и их реализацией»? Это я сам вижу и понимаю, что и как делать. Какая нафиг «непривычная для Ивана антропометрия»? Это – мое тело, мои, блин, руки и ноги, и, пусть и без тренировок, но я к них привык настолько, что могу как заправский культиватор стоять на камне одной ногой под струями водопада! Надо будет попробовать, кстати, но эта мысль сейчас не нужна. Короче – зачем я пытаюсь разграничивать «моё» и «не моё», если я – это я, и содержимое моей головы в полном моем распоряжении? Нашелся тут буддийский монах. К черту – у нас тут зона повышенного почитания Конфуция, а значит нужно перестать рефлексировать, открыть душу миру пошире и словить от этого полнейший покой.

Когда я подбросил мяч – в этом гейме подачи на мне – в голове и теле словно что-то щелкнуло, и мешавший мне раньше «пинг» – тоже мне, компьютер нашелся! – испарился.

– 15-0!

Соперник и впрямь поверил в свою полнейшую доминацию, и откровенно удивился скорости, с которой поданный мной мяч ударился о его половину корта и благополучно врезался в сетку, защищающую трибуны. "Эйс" – очко с подачи, без касания мяча ракеткой соперника.

«Просто повезло» – примерно так я расшифровал мелькнувшее на лице немца выражение. Прав – действительно повезло, но не конкретно сейчас, а глобально: три десятка бонусных лет довольно полезного жизненного опыта и набор прикладных навыков на дороге не валяются!

Подбросив ракетку в воздух так, чтобы она сделала пару оборотов, я поймал ее и взял мячик у помощника. Лицо Ли… Вот теперь какое надо – воодушевленное, а сам он поднялся на ноги, чтобы снимать мой дебют было удобнее.

Подбросив мяч, я подал в правый угол корта. Соперник был морально готов к игре на высокой скорости, поэтому успел отбить неловким «бэкхендом». Побежав влево-вперед, я на ходу перекинул ракетку в левую руку и врезал по отскочившему выше, чем Максу бы хотелось, мячу, идеально отправив его в самый угол правой части корта.

– 30-0!

Рука гудит, блин – мне кровь из носу нужна нормальная ракетка к следующему турниру. А еще нужно бить аккуратнее – эта дешевая хрень к таким нагрузкам плохо приспособлена, а мне ей играть еще четыре дня: теперь никаких сомнений в том, что я дойду до финала, у меня не осталось.

На следующей подаче соперник оказался молодцом, и мы «перестреливались» добрые три минуты. Мне такое положение дел нравится больше коротких розыгрышей – с каждой активной секундой на корте тело слушается все лучше, реакция обостряется, а ноги натурально порхают как бабочка. Спасибо за тренировку, мой первый в жизни соперник. Надеюсь, на следующем турнире тебе повезет больше.

– 40-0!

На финальной подаче гейма я решил выпендриться – подав, резко бросился к сетке. «Серв-энд-воллей» – редкая техника, чреватая провалом, потому что легко «контрится» подкруткой мяча, которой владеют все, кто хоть что-то понимает в теннисе. То, что Макс «закрутил» из рук вон плохо – результат растерянности. Немец морально сломался, и «психологическая атака», предпринятая мной чисто ради хороших кадров в смартфоне Ли, добила его окончательно. Душераздирающе-медленно мячик перевалил через сетку по высокой параболе, и ударить по нему для меня не составило никакого труда.

– Гейм!

В расчете.

***

Обе руки неприятно саднили – кровавые мозоли до завтра зажить не успеют, но я потерплю. Настроение – великолепнейшее, тело наполнено приятной усталостью, травка в тени дерева, под которым мы с Ли улеглись в ожидании машины, дарила приятную прохладу. Баухиния или «орхидейное дерево» – цветок этого дерева присутствует на флаге и гербе Гонконга. То, что дарует нам тень, цветов лишено – не сезон.

Добавлял прохлады и желудок, в котором осело шоколадное мороженое – Ли им предложил отметить мой проход в первый полноценный раунд турнира. Больше два раза за день играть не придется, но и соперники станут сильнее.

– Ты же мог выиграть у того гонконгца еще легче, чем у немца? – спросил друг.

Про второго – и последнего – соперника отборочного тура. Пацан, судя по форме и набору ракеток, был богатенький, но играл из рук вон плохо. На роль безопасного тренировочного манекена подошел отлично – я не торопился и постарался использовать время на корте по максимуму, поэтому сознательно «слил» ему целый сет. Не «всухую», а на этапе «больше-меньше», занявшему аж семь подач. Если бы гонконгец не сдох чисто от недостатка «дыхалки», можно было бы и еще с полчасика поиграть. Зато соперник был очень доволен – на трибунах сидело несколько его друзей и даже девушка, а моя легкая прогулка по бедолаге-Максу, с которым тянуть время было опасно – вдруг переоценю себя и проиграю? – создала впечатление, что я – очень сильный соперник, а значит и сам составивший мне «достойную конкуренцию» «автономный соотечественник» (хех) очень даже крутой.

– Мог, но мне нужно тренироваться, – ответил я, не открывая глаз. – Кроме того – это что-то вроде вежливости, он же здесь живет, а я – гость. Так вышло, что сегодня мне было незачем выкладываться на полную – большего количества очков все равно не дадут, поэтому мы с местным теннисистом просто поиграли в свое удовольствие.

– После первого гейма я думал, что ты проиграешь в пух и прах, – поделился опасениями друг. – А ты… – хохотнул. – А ты раз, и будто стал совсем другим! Сначала такой как…

И принялся восторженно перечислять «как именно я». Мне было приятно – заслуженно же, и я действительно старался. Никогда не понимал тех, кто отмахивается от собственных заслуг, приговаривая «да ничего такого, просто повезло». Я победил, и тем самым заслужил право этим гордиться. Принимая во внимание мой специфический бекграунд, кто-то мог бы назвать меня жуликом, но во-первых, никто и никогда о бекграунде не узнает, а во-вторых – вот этими самыми руками, ногами и головой, которые так-то в большой теннис в полном смысле слова не играли отродясь, я только что как горячий нож сквозь масло прошел через отборочный турнир, победив чуваков, которые в теннис играют не один год – другим ITF-ы нафиг не нужны.

– Может загрузим видео в интернет? – предложил Ли.

– Почему бы и нет, – пожал я плечами. – Только нужно смонтировать, потому что теннис, как бы грустно не звучало, штука по большому счету скучная.

– Если хочешь, могу взять это на себя, – вызвался он.

– Если есть время и желание, – улыбнулся я. – Если не хочешь разбираться – я скину видео сестренкам, у них рука набита.

– Нет, мне интересно разобраться самому, – подтвердил намерение Ли. – А ты заметил, что ты – единственный, кому аплодировали с балконов?

– В самом конце заметил, – признался я. – Как-то увлекся игрой.

В самом деле – едва прозвучал финальный «гейм!», доселе молчащий и почти невидимый мир словно ожил, заголосил звуками двигателей машин, неразборчивыми, но хвалебными возгласами и едва доносящимися аплодисментами проникшихся моим выступлением гонконгцев. Не остались равнодушными и трибуны – пусть и жиденькая, но все-таки поддержка усталому мне была приятна. Да я даже в перерыве между первой и второй игрой почти ничего не слышал и не видел – сидел на трибуне, пил воду и лил ее на неприятно саднящие, тогда еще не кровавые, мозоли, не забывая на автомате поддакивать Ли, который быстро понял, что не надо сбивать меня с настроя и вроде даже не обиделся, быстро отстав.