Ревизор: возвращение в СССР 49 (страница 9)
– Здравствуйте, Андрей Андреевич, здравствуйте, Павел Васильевич, – поприветствовал их в ответ Ландер, присаживаясь на указанное ему место напротив министра и его помощника. – А с Павлом Васильевичем мы еще и на прошлой неделе разговаривали…
Наблюдательный министр тут же отметил, что пальцы рук посетителя, положенные на стол, начали мелко дрожать. Словно он очень сильно нервничает.
«Похоже, что он меня боится, – подумал министр. – Ну что же, может, это и к лучшему. Авось это побудит его к большей откровенности».
Как и положено опытному дипломату, пару минут он вёл обычный светский разговор. Обсудили погоду, новости с пленума ЦК КПСС, в частности, выступление на нём Брежнева – естественно, показанное по телевидению и опубликованное во всех газетах, в том числе и в «Труде».
Обычно такой разговор успокаивал его собеседников. Что позволяло, задав какой‑нибудь острый вопрос, застать собеседника врасплох и получить более честный ответ, чем, возможно, он сам рассчитывал дать.
Но, опустив снова взгляд на пальцы Ландера, Громыко увидел, что они по‑прежнему продолжают мелко дрожать, хотя лицо Ландера выглядело гораздо более расслабленным, чем когда тот вошёл в его кабинет. То есть беседа на посторонние темы явно оказала свой успокаивающий эффект…
Только тут Громыко сопоставил эти дрожащие пальцы с синими тенями под глазами Ландера. Так‑то такие тени под глазами в возрасте у многих есть – прежде всего из‑за почек, иногда и из‑за печени, говорят. Могут появиться и просто из-за того, что человек не выспался, а работа очень напряженная. Это же не повод сразу обвинять человека в чём‑то нехорошем. Но в сочетании с дрожащими пальцами вердикт у министра был однозначный: Ландер – явно запойный алкоголик. Не решился выпить перед встречей с ним, чтобы запаха не было – вот у него пальцы теперь и дрожат, потому что организм не получил привычной дозы алкоголя.
«Да уж, – подумал неприязненно министр. – А ведь должность он занимает очень высокую. Сколько там сейчас тираж «Труда»? Миллионов шесть, вроде бы уже, а то и больше, номеров газеты выходит. Это же какое мощное идеологическое воздействие на массы! А руководит, получается, этим деликатнейшим процессом запойный алкоголик. Позвонить, что ли, Демичеву, спросить, как это возможно? Может быть, и стоит… Хотя вряд ли, конечно, у того есть по этому поводу хоть какие-то иллюзии». Ладно, времени свободного времени у министра было, как всегда, немного. Пора было переходить к артподготовке.
– Видел, кстати, Генрих Маркович, статью за вашим авторством с интервью Фиделя Кастро вашему изданию, – добродушно сказал он.
Ландер на провокацию не купился, тут же, натужно растянув губы в улыбке, ответил:
– Ну что вы, Андрей Андреевич, какое же это было интервью? Интервью – это когда мы посылаем кого‑то взять целенаправленно какой‑то материал по согласованию с редакцией. А это была просто беседа Павла Ивлева с главой Кубы на отдыхе. Я помог молодому парню её откорректировать, подчеркнуть правильные моменты. Ясно, что у меня гораздо больше опыта в таких вещах, чтобы и сам Фидель был доволен, и к Ивлеву никаких претензий быть не могло за незрелость статьи.
– Обычная беседа, значит? – спросил помощник Громыко Ландера.
– Да, Павел Васильевич, конечно. Ивлев вначале вовсе и не собирался ничего публиковать по этому поводу. Но я ему сказал, что если такой человек как герой кубинской революции выделил больше сорока минут на то, чтобы с тобой побеседовать, то вполне может быть, что он ожидает, что всему, что он сказал, будет дан какой‑то ход. Только тогда Ивлев осознал, какой ценный материал попал к нему в руки. Фидель Кастро всё же, согласитесь, Андрей Андреевич, – это фигура. И близкий друг СССР к тому же…
«Что‑то он слишком гладко стелет для записного алкоголика, – удивлённо подумал Громыко. – Или я не прав? Это просто у него заболевание какое‑то, потому и пальцы дрожат? Рановато, правда, кажется, не такой серьёзный у него и возраст для совсем уж старческих болезней. Но кто его знает, может просто не повезло…».
– Кстати говоря, а Ивлев вам не рассказывал по поводу других своих моментов в беседе с Фиделем, о которых в статье ничего не упомянуто? – задал он следующий заранее продуманный вопрос.
– А что, были такие моменты? – удивлённо спросил Ландер. – Очень жаль, если так, потому что если молодой человек по своей неопытности про них мне не рассказал, то, возможно, мы упустили какую‑то важную изюминку, которая придала бы этому материалу дополнительные акценты. Очень жаль, если так. Похоже, что мне придётся вызвать его к себе и отчитать за то, что он не всё мне рассказал.
– Нет, что вы, Генрих Маркович, вот этого я точно не имел в виду, – поспешно сказал Громыко. – Просто дошла до нас тут с Кубы кое‑какая интересная информация. Вот я и решил, что вы, как начальник Ивлева, могли бы быть о ней в курсе. Но раз нет, значит нет, ничего страшного. Кстати говоря, когда Павел Васильевич звонил вам и спрашивал по поводу той кубинской путёвки, которой воспользовался Ивлев для того, чтобы посетить Кубу, вы сказали, что такая ему от редакции не выдавалось. Очень жаль, кстати, что такие люди, как вы, работающие на острие идеологического момента, и члены вашей редакции не имеют такой возможности. Но кто знает, может быть, всё изменится в перспективе.
– Согласен с вами, Андрей Андреевич. Возможно, нам стоит обратиться куда‑нибудь в Кремль, где, я так понимаю, Ивлев эту путёвку и получил. Может быть, нам выделят одну или две на следующий год.
«Он точно ничего не знает про те специфические беседы Ивлева с Раулем и Фиделем и про содержание выступления на заседании Совета министров Кубы, – окончательно убедился Громыко. – Не зря же я задавал этот вопрос. Знал бы он про грандиозные планы по посылке в перспективе сотен тысяч советских граждан на Кубу на отдых через Польшу или ГДР, всяко бы хоть как‑то об этом проговорился бы. Но нет. Для него, с совершенной очевидностью, единственный источник такого рода, как говорят в народе, блатной путёвки – это Кремль. Ничего он не знает о новых планах Кубы, появившихся у ее руководства в результате этой поездки Ивлева на территорию этой страны».
Похоже, дальнейшая беседа потеряла смысл. Впрочем, Громыко решил попытаться ещё раз. Он знал из материалов, которые были собраны на Ивлева, что поручителями того в партию выступили Межуев и Захаров – не последние люди в стране, но и не высший эшелон, как сам Громыко. Но мало ли – Ландер знает, кто конкретно за ними стоит.
– Вы знаете, меня в целом порадовало то, как трепетно вы относитесь к молодым кадрам. Взять того же Ивлева… Уму непостижимо, только в Советском Союзе возможно, чтоб в такой крупной газете с тиражом в миллионы экземпляров мог печатать серьёзные обстоятельные статьи парень, которому исполнилось восемнадцать лет. Хотя, в редакцию он же вообще в семнадцатилетнем возрасте пришёл к вам, правильно? Не подскажете, это Захаров или Межуев его порекомендовали?
– Межуев, конечно, – без малейшего колебания ответил Ландер. – Владимир Лазаревич очень заботится о кадровом росте молодёжи. Признаться, когда он посоветовал мне обратить внимание на Ивлева, я, узнав о его возрасте, имел определённый скепсис. Но, как вы сами отметили, как толковый руководитель, который всегда готов дать дорогу молодёжи, разрешил ему показать себя. И он показал себя, да ещё и как. Кстати говоря, это уже потом на радио его приметили. Свой старт журналистской карьеры он начал именно у нас, в «Труде».
«Не знает он ничего про покровителей Ивлева рангом повыше», – с большим сожалением подумал Громыко. – «Да, это оказался совершенно тупиковый путь. Не зря мой помощник был так скептично настроен, когда я выдвинул идею переговорить с Ландером. Ну что же, попробовать надо было, конечно. Всё же предстоит ему пообщаться и лично с этим Ивлевым, судя по всему, не с Межуевым же и Захаровым. Если действительно какие‑то очень серьёзные фигуры разыгрывают важную стратегическую комбинацию, и Межуев или Захаров об этом знают, то они костьми лягут, но не выдадут фамилию того, кто за всем этим стоит из высшего эшелона… Вся надежда на то, что не такой опытный в аппаратных играх молодой человек, может, если умело задать ему соответствующий вопрос с двойным дном, сам не понять, как раскроет мне эту тайну».