Я делаю шаг, затем еще один. Каждой клеточкой чувствую, с какой жадностью он следит за мной, рассматривает мое платье. Наверняка вспоминает тот день нашего свидания. Сейчас это кажется чем-то нереальным. Тогда я влюбилась, очаровалась своим женихом. Сейчас же…

Прикрыв глаза, делаю последний шаг, оказываясь рядом с Эмином. Он вальяжно откидывается на спинку стула, чуть отодвигает тот и ставит ноги так, чтобы я могла опуститься перед ним на колени.

Когда-то Булатов открыл для меня мир физического удовольствия. Он приручал, обольщал и соблазнял. Он научил меня всему, что ему нравилось, научил получать удовольствие от секса. И это было прекрасно. Это было только наше с ним.

Но сейчас то, что хочет Эмин, для меня ассоциируется только с грязью.

Когда я уже готова взойти на плаху и пройти через очередное унижение, открывается дверь кабинета. На пороге – официант с подносом.

– Зайти позже? – растерянно спрашивает он, глядя на нас.

– Нет-нет, все в порядке, – торопливо говорю. – Мне все равно надо пойти помыть руки.

Ловлю предупреждающий взгляд Булатова и добавляю: – Я быстро.

Сбегаю. Банально сбегаю, да. Но мне нужно еще немного времени, еще один глоток воздуха, прежде чем я перейду черту. Знаю, что другого пути нет, что ради Тимура я должна наступить себе на гордость.

Но как же больно смотреть в некогда любимые глаза!

Туалет нахожу не сразу – путаю повороты и только со второго раза захожу в нужную дверь.

Закрываю ту и, замерев напротив огромного овального зеркала, медленно выдыхаю.

Бледность, ярко-алые щеки и затравленный взгляд – вот, что я вижу. Мне бы очень хотелось быть сильной и уметь контролировать эмоции, хотелось бы технично выполнить все, что требуется по договору, а затем уйти с гордо поднятой головой.

Но, похоже, я переоценила свои силы. И, вероятнее всего, Эмин получит достаточно удовольствия от той боли, что прочитает в моих глазах.

Зачем я ему? Зачем? Зачем?!

Почему он появился в этом городе? Почему именно сейчас? Я же знаю, что его бизнес не здесь. Так как это вышло? Следил? Узнал? Но как?

Я сменила имя и фамилию, потому что боялась мести Панкратова – того партнера, видеозапись с которым была так ловко подстроена. Я была уверена, что никто и никогда меня не найдет…

Достав из сумочки телефон, набираю номер Оксаны. Мне жизненно необходимо услышать голос сына. Это поможет справиться со всем. Ради него.

– Алис? – растерянно отвечает та. – Ты прямо вовремя.

Тут же напрягаюсь от того, как звучит ее голос.

– Что-то не так? – настороженно спрашиваю. – Что-то с Тимуром.

– Не уверена, но мне кажется, тебе лучше вернуться домой.

– Дай ему трубку, – прошу соседку, но как только слышу голос моего ребенка, земля едва не уходит из-под ног…

– Мам? Мамочка, у меня опять болит, – тихо произносит сын.

Резко выдыхаю воздух, стараясь унять нервную дрожь.

– Спокойно, Тим. Помнишь, что я говорил врач? Нужно сесть и успокоиться. Дышать коротко и неглубоко. Я скоро приеду.

– Правда? – в его голосе звучит столько надежды, что у меня даже сомнений не возникает, что надо делать.

– Конечно, милый. Дай тете Оксане телефон.

Голос подруги я слышу, уже выходя в коридор. Дорогу к выходу я нахожу безошибочно. Сейчас у меня только одна цель – как можно скорее попасть домой. На ходу проговариваю Оксане важные моменты – что и как надо делать, чтобы сыну стало лучше.

На улице мне снова везет – буквально сразу же ловлю такси, которое как раз подъехало к ресторану. Называю адрес и мысленно отсчитываю минуты.

Прикрываю глаза, чтобы успокоиться, но это нелегко. Понимаю, что, скорее всего, у Тимура не острый приступ – иначе бы Оксана позвонила сразу. Вероятно, опять слабость и головокружение. Иногда боль.

К сожалению, диагноз проявился не сразу, но даже в этом возрасте у Тимура отличные шансы все исправить, если не затягивать с операцией. Сердце – дело серьезное.

Только спустя несколько минут до меня доходит, что я сбежала от Эмина, даже не предупредив его.

Обреченно вздыхаю. Вероятно, он решит, что я специально решила его разозлить, и отыграется на мне. Но рассказывать ему про Тимура я совершенно точно не хочу. Ни за что.

Чуть подумав, все же набираю Марго. Мало надежды, но я хотя бы попробую договориться.

– Если ты снова звонишь, чтобы отказаться от контракта, лучше сразу вешай трубку, – раздраженно отвечает она вместо приветствия.

Я пристыженно молчу.

– Алиса, ты дура? – вскидывается она. – Серьезно? Ты снова кинула его? Ты видела штраф? Или нули считать разучилась?

– У меня реально форс-мажор. С ребенком.

– Да мне плевать, ясно? Если он останется недоволен, то я крайней точно не буду. Так что шуруй к клиенту и отработай как положено.

После она сбрасывает звонок, а я понимаю, что ситуация только что стала еще хуже. В момент, когда я услышала голос Тимура, поняла – все неважно. Нужно было вернуться к нему. Мой сын капризничал порой, как и все дети, но он никогда не манипулировал своим плохим самочувствием и не обманывал по этому поводу – я много раз объясняла ему, почему это опасно. Конечно, всегда оставался шанс, что ребенок просто соскучился, но…

Но разве я могу отмахнуться от его возможного приступа? Это же мой сын!

Вечерние пробки, к счастью, сегодня берут выходной, и до дома я доезжаю за рекордное время. Несмотря на каблуки, домой едва ли не бегу. Мне жизненно необходимо увидеть Тимура, проверить, насколько все серьезно в этот раз.

Когда захожу в квартиру, Оксана тут же встречает меня и делает знак не шуметь.

– Уснул? – шепчу, скидывая плащ.

– Буквально пять минут как, – так же тихо отвечает она. – Алис, он меня так напугал. Мы вроде ничего такого и не делали – рисовали просто. А он встал поднять карандаши упавшие и вдруг как-то пошатнулся. Завалился – бледный такой, и на слова не реагирует.

– А потом?

– Потом вроде ничего. Встал, только дышал как-то тяжело как будто.

Устало прислоняюсь к стене. Что ж, вроде не так все плохо, как могло бы быть. Хотя период между приступами стал меньше. И это плохой знак.

– Он чем-то болен, да?

Я удрученно киваю и отвожу взгляд.

– Алис, ты почему не сказала? Может, помочь надо чем? Врача, там, найти, или лекарства какие?

– Мы к операции готовимся, Оксан. Как только место дадут, так сразу сделают.

– Но ты все равно обращайся. Вдруг я что-то могу сделать, – ободряюще добавляет соседка.

Я устало улыбаюсь.

– Ты уже очень помогаешь. Спасибо, что посидела. Если такое повторится – ты сразу звони мне. Хорошо?

Она виновато кивает, и мы прощаемся.

Когда за ней закрываю дверь, иду проверить сына – Тим лежит, подложив руки под щеку. Такой сладкий и такой любимый. Темные волосы уже отросли, так что начали чуть лохматиться. Пора бы сходить в парикмахерскую.

Как и всегда, глядя на него, я словно открываю в себе новое дыхание. Потому что он – мой смысл жизни.

Но как бы мне ни хотелось оставаться с ним подольше, нужно решить и другие проблемы.

Тихо выхожу из комнаты и прикрываю за собой дверь. Телефон в руке, но мне требуется несколько минут, прежде чем я решаюсь набрать номер Эмина.

Долгие гудки. Один, второй, третий. Кажется, на десятом звонок обрывается.

Я в таком напряжении была, пока обдумывала, что сказать Булатову. Но когда он просто не отвечает, внутри меня разгорается паника. Что если он вообще не ответит? Вдруг решит расторгнуть договор по моей вине?

Ужас сковывает. Сажусь за стол, откладываю телефон на несколько секунд. В последнее время я совершаю слишком много ошибок, а расплачиваться придется Тимуру своим здоровьем.

Снова набираю номер Эмина, решив идти до конца.

Бывший муж отвечает лишь после четвертого звонка.

– Эмин, нам надо поговорить, – тут же тараторю, едва это происходит.

В ответ повисает звенящая тишина. Только едва различимое дыхание Булатова нарушает ее.

– Я так не думаю, – ледяным голосом отвечает он.

– Пожалуйста, – прошу его. – Выслушай меня. Хотя бы в этот раз.

Внутри все замирает в ожидании ответа, который станет для меня и приговором.

6 Алсу

Мысленно отсчитываю последние минуты перед тем, как снова встречусь лицом к лицу с бывшим мужем.

Сегодня, мне кажется, я готова ко всему. Ну, или почти.

После того, как мне пришлось буквально умолять Эмина дать мне шанс исправиться, вряд ли что-то может унизить меня сильнее.

Противно вспоминать, как я путано врала, что мне стало плохо, и я вынужденно уехала домой. Впрочем, Булатов и так считает меня лгуньей. Так что разом больше, разом меньше.

Самое главное, что мне нужно договориться с ним о переводе всей суммы. По договору клиент оплачивает услуги либо ежедневно определенную часть суммы, либо может внести сразу все, если будет достигнута такая договоренность.

Вообще от того формализма, в который обернута продажа тела, меня каждый раз подташнивает.

Утром я позвонила врачу, который наблюдает Тимура, и он, тяжело вздохнув, посоветовал не затягивать с операцией. Даже пообещал провести пораньше, если я смогу внести всю сумму сразу.

Поэтому сегодня я должна сделать все, чтобы Эмин остался доволен и оплатил весь контракт.

Замечаю неподалеку темный автомобиль представительского класса. Нисколько не сомневаюсь, что это Булатов. Адрес, который я назвала ему в итоге – конечно же, не мой. Я не хочу, чтобы он приближался к моему сыну, поэтому решила перестраховаться.

Машина тормозит возле меня. Я, естественно, не жду, что Эмин, как раньше, выйдет и галантно откроет мне дверь. Нет. Это все в прошлом. Очевидно, лживом. Ведь если бы он действительно любил меня, то не предал бы.

Сажусь в автомобиль и тут же окунаюсь в атмосферу бывшего мужа. Неуловимый запах его туалетной воды. Чуть иной, но все с теми же нотками сандала.

Булатов окидывает меня придирчивым взглядом – словно оценивает, стоит ли продолжать со мной вчерашний разговор.

– Последний шанс, – веско роняет он. – У меня нет времени бегать за шлюхами, Алсу.

Коротко киваю, глядя прямо перед собой. Я знала, что муж будет бить словами. Ничего нового. Переживу.

Эмин тихо хмыкает, но больше ничего не говорит. Проезжает дальше и сворачивает на крупное шоссе, ведущее в центр. Сегодня я полна решимости не позволить себе сдаться. Призрачная надежда закрыть вопрос без денег бывшего мужа растаяла – я надеялась получить квоту для Тимура. Но сегодня, позвонив в соответствующее отделение государственной помощи, получила ответ, что новая часть квот будет только в следующем году. Учитывая все бюрократические проволочки, если нам и повезет попасть в этот список, операцию проведут не раньше, чем через полгода, а сейчас каждый месяц на счету.

Как и всегда, чтобы успокоиться, я начинаю мысленно перечислять пункты нашего с сыном плана действий – что, когда и как будем делать. Потому не сразу замечаю, что мы тормозим вовсе не у ресторана или отеля, как я подумала.

Нет, это элитный жилой комплекс, в котором квартиры стоят довольно прилично. Когда-то я считала это обыденным – родители жили за городом, но в городе у отца было несколько квартир похожего класса. А может, и лучше.

Первый порыв – спросить Эмина, зачем мы здесь, но буквально в последний момент я торможу себя.

Не провоцировать. Не злить. Просто выполнить пункты договора и вернуться домой к сыну.

Булатов заезжает на подземную парковку. Оглядываюсь по сторонам, оценивая место. Что ж, по крайней мере, что-то в этом мире не меняется.

Молча выхожу из машины, не дожидаясь отдельного указания. Нет смысла играть в недотрогу – ясно же, зачем я здесь. К тому же бывший муж ясно дал понять – поблажек не будет.

Хлопок дверей раздается слишком громко, резонирует, отражаясь от стен.