– Похоже на то. Сейчас я, разумеется, не могу сказать больше. Да и вообще, если мы сумеем понять, как и почему субъект выбирает девушек, то приблизимся на несколько шагов к его поимке. Но для этого надо еще работать и работать. Сейчас мы видим, что внешность для него не главное. Она, конечно же, играет определенную роль, но лишь второстепенную. Конечно же, стоит отметить, что все жертвы преступника молодые, примерно одинакового возраста, выглядят сверстницами. Еще они ухоженные, визуально привлекательные и одинокие. Это тоже наверняка имеет значение. Убийца нападает на жертву прямо в ее квартире. Он уверен в том, что никто ему не помешает. Близких рядом нет, а соседи не станут вмешиваться, даже если какой-то шум услышат. Что до разной одежды девушек, то сей факт вполне вписывается в мою теорию. У субъекта нет каких-либо фантазий, связанных с внешним образом. Если он не реагирует на определенный типаж, то и не стремится подогнать внешность девушек под единую модель, значит, не станет их переодевать или еще как-либо менять. Преступник полностью удовлетворен тем видом, который есть.

– Но почему они одеты так по-разному?

– Я уверен, что когда мы допросим, к примеру, близких подруг, то выяснится, что девушки именно так вот и ложились спать. Одна предпочитала удобную пижаму, другая – кокетливый дорогой комплект, третья спала прямо в нижнем белье или просто еще не успела переодеться на ночь, когда к ней явился неожиданный визитер.

– Как он, кстати, проникал в квартиру? Ключей у убийцы быть не могло, значит, они его сами впускали? Но это странно. Зачем? Почему?

– Пока не знаю. Не исключено, что он знакомился с ними накануне или проявлял изобретательность, пускал в ход какую-то хитрость. Но ты ведь помнишь, друг любезный, что должен выдвигать контраргументы, не так ли? – с легкой улыбкой поддел Лев Иванович приятеля.

– Я как раз и готовил возражение, или, если хочешь, аргумент в пользу стандартной версии. Ведь если на этих женщин нападали разные мужчины, то это могли быть их приятели, не знаю, давние или не особо, но уже имеющие собственные ключи от квартир жертв.

– Стас, ты грешишь некоторым верхоглядством. Посмотри внимательно фотографии мест преступления и самих квартир. Вот, например, снимки шкафа и полок в ванной.

– А что с ними не так?

– Ни в одной из квартир нет ни единой мужской вещи или средства по уходу за телом. Если отношения, пусть и недавние, вышли на тот уровень, когда женщина дает мужчине ключи от своего жилья, то в нем должен оставаться какой-то его след. Я не знаю, запасная рубашка, домашняя майка, носки, тапочки, гель для душа, на худой конец, зубная щетка в ванной. Вот, смотри сюда. – Гуров ткнул пальцем в фотографию и спросил: – Видишь стаканчик?

– Там одна зубная щетка, бело-розовая, явно не мужская. Что ж, кажется, ты прав. Это не могут быть приятели. Но ведь проникнуть хитростью в квартиру тоже могли разные люди.

– Сейчас мы наверняка знаем только то, что каждая девушка сама открыла дверь и впустила преступника к себе, по-видимому, не испытывая никаких опасений.

– А почему, собственно? На дворе поздняя ночь! Люди так устроены, что проявляют настороженность в темное время суток, даже если днем они обычно склонны к ветрености и беспечности.

– Да, человек – существо дневное. Все инстинкты заставляют его быть настороже ночью. Но есть люди, которые просто не прислушиваются к ним. Или преступник виртуозно умеет втираться в доверие, внушать своим жертвам ложное чувство безопасности. Маньяки тоже зачастую бывают очень хорошими психологами, даже если специально этому нигде не обучались. Выбирая жертву, они способны на самой ранней стадии предсказать, как именно она себя поведет. А наш субъект умен и хорошо умеет этим пользоваться.

– Если он так умен, то почему не планирует убийства, не готовится к ним заранее? Разве спонтанное нападение это не признак некоей неорганизованности?

– Наоборот, в его действиях нет ничего спонтанного. Он тщательно все продумывает, выбирает жертву, какое-то время обязательно следит за ней, чтобы понять ее привычки, уяснить распорядок, в конце концов, выяснить, одна ли она проживает или же его замыслу кто-то может помешать? Но при этом субъект оставляет место для импровизации, вносит долю экспромта в свои поступки. Это, кстати, говорит о высоком уровне интеллекта данного индивидуума. Его мозг подвижен и совершенно не закомплексован. Ему надо следить за жертвой, да так, чтобы она ничего не заметила и не насторожилась, попасть в подъезд, аккуратно, не привлекая внимания, вывести из строя камеры видеонаблюдения на входе. Ведь нынче в крупных городах они не редкость и есть практически на каждом подъезде. Этот тип обязан придумать внятную историю или веский повод, чтобы проникнуть внутрь квартиры. Причем говорить он должен уже у самой двери. Звонить по домофону опасно, соседи могут запомнить, что какой-то посторонний человек просил их открыть дверь. Потенциальная жертва может насторожиться, пока он поднимается к квартире, успеть обдумать ситуацию, прислушаться к инстинктам и здравому смыслу. Понимаешь? Здесь нужно действовать стремительно, чтобы не дать девушке опомниться или испугаться. Но добраться до двери и проникнуть внутрь квартиры – это всего лишь половина дела. Потом нужно быстро, не теряя времени, оглушить и связать свою будущую жертву, да так, чтобы не оставить следов борьбы и шума лишнего не устроить, не привлечь внимание соседей. Он ведь и проникал в квартиры осторожно, и уходил из них, совершенно никем не замеченный. Полагаю, плюс ко всему, наш субъект просто гений маскировки. Правда, пока я не очень хорошо понимаю, как он это делает.

– То есть именно из любви к импровизации он связывает девушек буквально чем попало и убивает ножами с их собственной кухни?

– Возможно, субъект видит в этом своеобразный элемент игры, момент риска, что добавляет остроты его ощущениям. Или же, как вариант, он просто проявляет осторожность хотя бы потому, что организован и умен.

– В чем же здесь осторожность, позволь спросить, Лева? Ведь пока он ищет веревку или еще что-то, подходящее для связывания, жертва может вырваться и убежать, начать кричать, привлекая внимание соседей. Значит, субъект не контролирует себя, действует совершенно без предварительного плана и относится к типу неорганизованных маньяков.

– Нет, поверь, это вовсе не так. Неорганизованный тип всегда оставляет после себя достаточно много следов. Он небрежен с уликами и зачастую привлекает к себе внимание случайных свидетелей. Если бы наш субъект относился к неорганизованному типу, то он уже был бы задержан или неминуемо попал бы в поле зрения правоохранительных органов.

– Помнится, в делах нет пометок о том, что кого-то задерживали, – проговорил Крячко. – Если, конечно, это не курьер из Нижнего Новгорода.

– Нет, тот парень совершенно ни при чем. Наш субъект не станет вызывать полицию и «Скорую», а потом спокойно ждать их прибытия. Он ни за что не будет так подставляться.

– А если ему захотелось немного подразнить полицию, поиграть с представителями закона?

– Не думаю. Сам акт убийства для него игра или потребность. Большего ему не нужно. Для него важно соблюдать осторожность.

– Или же он знает, как чаще всего действует полиция. Наши коллеги будут отрабатывать в первую очередь того человека, который поблизости мелькнул или имел неосторожность появиться на месте преступления, допустим, как тот самый курьер, – произнес полковник Крячко.

– Может, и знает. Это не секретная информация, особенно если ты читаешь детективы или смотришь сериалы про полицию. Кстати, не нужно винить коллег. В таких вот случаях, при расследовании похожих преступлений, они в первую очередь отрабатывают ближайший круг общения жертвы и того человека, который в момент ее гибели мог быть рядом с ней. Это делается не просто так, не из природной лени и не только ради экономии драгоценного времени. Просто статистика говорит нам о том, что в восьмидесяти процентах случаев в подобном убийстве виноват некто из ближайшего круга общения или тот персонаж, который вхож в дом. Но не сейчас. Наш случай – исключение. Здесь орудует серийный убийца определенного типа. Вполне возможно, что он заходил в квартиру каждой жертвы в первый и последний раз.

– Но почему же он так рисковал, а, Лева? Пер напролом, с пустыми руками? Это ведь глупо! – никак не успокаивался Стас.

– Нет, дорогой друг, тебе так кажется. На самом деле риск если и есть, то минимальный и вполне оправданный. Запомни, эти женщины почему-то не ждали нападения и не видели в субъекте угрозы. Это можно считать установленным фактом, иначе ничего у него не получилось бы. Вошел, пока забалтывал девушку, быстренько осмотрелся. Мы ведь помним, что он хорошо и, главное, быстро соображает. Нашел, чем ее связать, внезапно оглушил.

– Чем? – поинтересовался полковник Крячко. – Чтобы нападение было действительно неожиданным, потенциальная жертва должна видеть пустые руки убийцы.

– Схватил девушку за голову и стукнул лбом или виском об косяк. Сделать это несложно. Надо лишь отработать удар, чтобы достаточно сильно оглушить, но не убить ненароком раньше времени. Кстати, в этом наш субъект, скорее всего, отличается от большинства людей. Он настоящий социопат, если уж решился убивать, созрел для этого, то не станет испытывать жалость или колебаться. Этот тип не будет замирать перед ударом или настраиваться, нападет резко и внезапно, словно хищник из засады во тьме.

– Ладно, представим, что он оглушил жертву. Девушка дезориентирована, испугана, растеряна. Возможно, она даже потеряла сознание, поэтому не пытается кричать, звать на помощь. Но это состояние не может продолжаться долго, понимаешь? Нет времени искать веревку. Однако он рискует и тратит на это драгоценные секунды.

– Это вовсе не так сложно, как тебе кажется. Вот смотри. Я зашел в наш кабинет. Мне нужно срочно найти веревку или что-то такое, что вполне за нее сойдет. Что я вижу с первых шагов? На стуле сохнет легкая куртка. Не идеально, конечно, но вполне сойдет. Чуть дальше, на тумбочке, лежит кухонное полотенце. Рвем его на полоски – скручиваем, и крепкая веревка готова. Слева от меня стоит шкаф с бумагами, там я вряд ли найду что-то полезное. А вот другой, который справа, используется для одежды. В нем могут оказаться шарфы и галстуки. А если бы здесь обитала женщина, то были бы шали или платки, ведь все это нынче очень модно. В одном из ящиков рабочего стола, вероятней всего, найдется моток скотча.

– Скотч закончился на прошлой неделе, – пробормотал Стас. – Нет, Лева, этот пример некорректен. Ты знаешь наш кабинет как свои пять пальцев и легко ориентируешься здесь даже с закрытыми глазами.

– Правильно, поэтому я и утверждаю, что наш убийца достаточно быстро соображает, умеет молниеносно ориентироваться даже в стрессовой ситуации. Он знает, что нынче практически в каждой прихожей имеется шкаф со всяческими мелочами, а также с верхней одеждой. Кстати, многие люди среди этих мелочей держат и веревку, скотч или моток шпагата для хозяйственных нужд.

– А тех людей, у которых этого всего не окажется, всегда можно обездвижить при помощи разорванной шали или шарфа, не так ли?

– Все верно.

– То есть ты утверждаешь, что так действовать гораздо удобней?

– Конечно. Вот представь, идешь ты по вечерним улицам с веревкой и ножичком крупных размеров, а тут патруль. Ребята обращают на тебя внимание, останавливают, досматривают, находят странные и подозрительные предметы. После этого ты отправляешься на сорок восемь часов в отделение для выяснения, вместо столь желанного убийства.

– Ну, это в самом крайнем, очень редком случае, – произнес Стас.

– Преступник не будет привлекать внимание. Ему совершенно не нужно, чтобы его запомнили, а тем более задержали. Это значит, что выглядит наш субъект как образцовый, совершенно законопослушный гражданин. Он на всякий пожарный случай не имеет при себе ничего компрометирующего. Тем более что мы с тобой сейчас провели анализ и выяснили весьма любопытный момент. Ему этого и не требуется. Все можно найти на месте. Если не удастся быстро обнаружить веревку, то за нее сойдет множество вещей. Нож с достаточно крупным лезвием обязательно найдется на любой кухне. Его можно будет искать без опаски, не торопясь, когда жертва уже обездвижена.

– Да, Лева, снимаю шляпу. Ты не только заметил сходство между убийствами из разных городов, но еще и продумать многое успел, – сказал полковник Крячко.

– То есть я тебя убедил в своей правоте? – спросил Гуров.