Бывшие. На отказ у тебя нет права (страница 3)
Я усмехнулась и покачала головой. У нас с родительницей с самого моего детства установились отношения, похожие на дружеские. Я не знала, хорошо это или плохо в целом, но сейчас как будто бы было только легче от подобного формата общения.
– Я помню, мам. И не соврала тебе. Саша мне изменяет с женой моего бывшего мужа.
От того, как это прозвучало, даже рассмеяться захотелось, хотя веселиться было совершенно не над чем.
– Эм… Это только со слов Вышеградского? – выдавила из себя мама. – Может, он таким образом решил тебя вернуть?
Она зрила в корень. Демьян действительно говорил о нашем воссоединении, но неужели мама думала, будто я просто поверила ему на слово?
– Я посмотрела несколько видео. Он нанял за женой слежку, ну и получил компромата столько, что хватит на отдельный фильм.
Я горько улыбнулась, когда мама выругалась. Она уже, кажется, взяла себя в руки, чего невозможно было сказать обо мне. Вроде поделилась и должно было стать легче, а вызвало это совершенно противоположный эффект. Меня стало морально «разматывать».
– И что будем делать? Ты уже пропесочила этого козла? – вопросила мама, на что я помотала головой.
Всех наших планов, которые пока были лишь написаны на коленке, выдавать матери не собиралась, потому что и сама толком ещё их не обдумала, но и скрывать всё до победного тоже было такой себе идеей.
– Пока я не буду говорить, что знаю об измене. Вышеградский просил дать ему время, – расплывчато ответила я, на что мама вскинула бровь, но расспрашивать меня о чём бы то ни было ни бросалась.
Понимала, что пока я и сама больше ничего поведать не могу. Лишь только протянула руку и положила её поверх моих подрагивающих пальцев.
– Я с тобой, доченька, как бы жизнь ни повернулась. Справимся сами! – заверила она меня.
И я, в противовес желанию держаться и быть железной леди, скривилась и позволила слезам потечь по лицу.
Может, хоть так станет полегче?
***
На удивление, Рыбаков приехал домой вовремя, хотя я, вернувшись из торгового центра, где всё же заставила себя немного прогуляться и даже что-то прикупить к Новому году, начала думать о том, что он поедет к Карине.
Но нет – Саша зашёл в квартиру, улыбаясь мне, как и обычно. Он раскраснелся от лёгкого морозца и вообще выглядел так, будто испытывает просто непередаваемое счастье от того, что видит перед собой жену.
Причём – свою.
Я же подошла к нему, тоже как и обычно, но мне в нос вдруг ударил незнакомый аромат. И внезапно случилось то, чего не ожидали ни я, ни Саша. Видимо, так отыскало выход то напряжение, в котором я пребывала с самого утра – меня согнуло пополам и вырвало прямо под ноги Рыбакова.
– От тебя пахнет чужими духами! – просипела я, распрямившись.
И увидела, как на лице мужа появляется выражение крайнего отвращения…
Я никогда не лицезрела настолько остро написанного омерзения, которое, разумеется, тут же связала с собой. И с тем, какие последствия были от моей реакции на аромат другой женщины…
Но Саша быстро взял себя в руки и сделал вид, что очень обеспокоен моим состоянием.
– Мира, это токсикоз! Сто процентов. Он, наконец, начал проявляться.
С этими словами Рыбаков подхватил меня под локоть и увлёк в сторону спальни. Там усадил на постель и проговорил:
– Я сейчас приберусь и вернусь. Конечно, никакими духами от меня пахнуть не может, родная. Ты просто стала как-то странно воспринимать запахи. В твоём положении это нормально.
Обычно не слишком многословный муж сейчас просто сыпал фразами, видимо, пытаясь перевести моё внимание в то русло, которое ему самому казалось безопасным. А когда ретировался прочь из спальни, я выдохнула не без облегчения.
Думала, что будет хуже, когда мы увидимся в первый раз после того, как грязная правда о его похождениях стала для меня открытием. Однако, прислушалась к тому, что ощущала, и сделала вывод, что испепеляющих душу чувств не так уж и много. А вот безразличия к тому, как всё у нас будет происходить с Рыбаковым дальше, с избытком.
Наверное, так срабатывали защитные механизмы, призванные стоять на страже моих сердечных переживаний.
Пока Рыбаков прибирался в прихожей, я вытащила из прикроватного столика упаковку влажных салфеток и вытерла лицо. Затем выпила воды, которая всегда находилась в бутылке рядом с нашей постелью.
Итак, вывод очевиден – не стоит гиперболизировать и выдавать то, что я в курсе измен Саши. Нужно довериться Демьяну, а дальше будь как будет…
– Я всё убрал. Как ты себя чувствуешь?
С этими словами Рыбаков вернулся ко мне и смотрел сейчас с волнением, которое раньше бы мне показалось искренним. Однако сейчас воспринималось как часть тех тревог, что для Саши были связаны с перспективой быть раскрытым.
– Нормально, – отозвалась я, почти не приврав.
Это слово и впрямь весьма себе подходило ситуации. Вот такая вот теперь у меня норма – знать и молчать. Молчать и наблюдать за ложью мужа…
– По поводу духов… Ты меня раскусила. Я и впрямь заехал сегодня в магазин, чтобы подобрать тебе что-то к празднику. Теперь придётся придумывать другой подарок.
Он улыбнулся так широко, что даже у меня в висках от этого заломило. Подошёл, присел рядом и обнял меня за плечи. Я напряглась, хотя вроде как должно было случиться наоборот, ведь в руках любимого мужчины всегда расслабляешься.
– Мира, ты точно в порядке? – уточнил Рыбаков, немного отстранившись, и когда я повернула голову, тоже пришлось заставить себя улыбнуться.
– Да, я в порядке, – соврала мужу легко и даже спокойно. – Сейчас займусь ужином, а потом сядем и перекусим. Надо хорошенько поесть, а то у меня и впрямь с утра аппетита никакого.
Снова показалось, что Саша вот-вот скривится от отвращения, но муж лишь потянулся ко мне, оставил лёгкий поцелуй у меня на виске и поднялся.
– Если будет нужна помощь – зови, – проговорил он, потянувшись так, словно был сытым котом, отведавших вкусных сливок. – А я пока в душ, кину в стирку одежду, чтобы не пахнуть чужими духами, – он хохотнул. – И буду весь в твоём распоряжении.
Он удалился, как-то надрывно посмеиваясь, а я осталась сидеть на месте. Кажется, меня ждут довольно непростые времена в ожидании того, когда Вышеградский начнёт воплощать свои планы в жизнь.
Но ничего. Я справлюсь. В этом попросту не может быть сомнений.