– Нет-нет, пожалуйста, никакого особого отношения. Мне очень неудобно. А Софа у меня получит, – краснею от неловкости и уже думаю о том, как прибью Соню.

– Не переживайте. Ваши подруги готовы были ночевать под нашими окнами. Мы их еле выгнали, – он опять смеется, а я невольно ловлю себя на мысли, что у него красивый смех и добрые глаза.

– И еще кое-что, Айлин, – он вдруг становится серьезным и сосредоточенным. – Приходил ваш муж. Рвался в реанимацию, но мы не пускаем сюда родственников. Тоже обещал подключить связи, но мы ни для кого не делаем ислючений.

– Пожалуйста, – смотрю на него с мольбой, – не пропускайте его. Я не хочу его видеть.

– Понимаю, – кивает он, и мне кажется, что он знает обо мне больше, чем нужно.

Глава 9

Арсен

Когда он увидел ее на каталке в приемном отделении, то сначала опешил. Подумал, что быть этого не может, снаряд в одну воронку точно не бьет. Но Айлин не была галлюцинацией. Она была пациенткой, которая остро нуждалась в помощи. Поняв, что у нее перитонит, Арсен сразу потребовал операционную, и уже через несколько минут женщина лежала на столе. А ведь это даже не его смена. Просто один врач внезапно сильно отравился, и Арсену пришлось выйти на замену.

В воскресное утро ему захотелось прогуляться по Терренкуру, где он любил бывать с женой. Сегодня ведь ее день рождения, и последние пять лет именно в эту дату он приходил сюда. Вера всегда говорила, что здесь хорошо думается. Смена в больнице выдалась тяжелая: две экстренные операции, родственники, которых пришлось успокаивать чуть ли ни всем отделением, полнейший завал по всем фронтам. После такого надо было отвлечься. Вот он и пошел к реке: успокоиться, подумать и расслабиться. Тут-то ему и позвонил подчиненный, который слезно умолял поменяться сменами. Арсен сел на ближайшую скамейку, открыл ежедневник и посмотрел расписание. Поскольку делать Арсену было нечего и дома его все равно никто не ждал, он согласился. Отключив звонок, мужчина повернул голову и увидел ее.

Незнакомка сидела, закрыв глаза и подставив лицо солнцу. Ее лицо было напряжено, сама она тяжело дышала, словно на ее плечах груз всего мира. Луч света скользнул по ее шее, подбородку и щекам. В этом мягком утреннем свечении она показалась ему невероятно красивой и недосягаемой. В их взаимном молчании было нечто, похожее на сопротивление. Арсен чувствовал, что она не рада незванному гостю. И ведь незнакомка даже фыркнула, поняв, что он не уходит.

Тогда Арсен решил действовать по-другому и предложил ей шоколадку. Она отреагировала, повернув голову и блеснув своими влажными от слез глазами. В них плескались печаль и разочарование.

– Шоколада не хотите? – разрядил обстановку он. – Я после смены обычно ем его. Не стесняйтесь, берите. Он поднимет вам настроение.

– А у меня плохое настроение? – ответила она, словно колючий ежик.

– В какой-то степени да. У вас всё на лице написано.

– Интересно, – цокнула она. – И что же у меня еще написано на лице?

– Что вам плохо, – серьезно, без тени иронии сказал Арсен и попал точно в цель.

Потом он в шутку предложил ей исповедаться. Врачи ведь чем-то похожи на священников. Она приняла правила игры и рассказала, что у ее мужа есть токал и он хочет жить на два дома. Арсен ушам не поверил. В его голове не укладывалось, как можно изменять такой красивой женщине? Он видел, как она равнодушно посмотрела на телефон и убрала его. Да, кто-то очень сильно налажал.

Он снова предложил ей шоколадку, и она отломила маленький кусочек. Арсен не удержался и сказал, что думает о ее ситуации:

– Печально, что ваш муж настолько дурак, что заставляет плакать такую женщину, как вы. И еще печальнее, что вы вообще замужем.

Она смутилась, покраснела и сказала, что ей пора. Незнакомка не захотела называть своего имени, подловив Арсена на его словах. Ему было жаль ее отпускать, но такова жизнь: она чужая жена, табу.

Он еще немного посидел у реки, и воспоминания о Вере лавиной обрушились на него. Они познакомились на дне рождения общего друга, и между ними сразу вспыхнула искра. Когда его мама узнала, что он приведет в дом не традиционную казахскую келин, а славянку, она слегла с давлением. Но позже семья всё-таки приняла Веру, потому что ее невозможно было не любить. Она была веселой, красивой, доброй хохотушкой, которая с оптимизмом смотрела в будущее, даже несмотря на то, что у них с Арсеном не получалось стать родителями. Но они терпеливо ждали.

Вера преподавала маркетинг в университете и очень любила свою работу. А Арсен любил Веру. За то, что с ней он был лучшей версией себя. За ее нежность и заботу, ведь он вырос в традиционной восточной семье, где было четкое разделение на мужские и женские обязанности. Он мог забить гвоздь и починить кран, но совсем не любил мыть посуду и полы. Это было единственным, из-за чего Вера на него злилась. Вместе они прожили четыре счастливых года. Пока однажды ему не позвонил заведующий кафедрой, на которой работала Вера.

Она читала лекцию первокурсникам. Как всегда увлеченно рассказывала о предмете, повернулась к доске, чтобы что-то написать и случайно выронила маркер. Вера наклонилась и подняла его, но когда вернулась на исходную, у нее резко стрельнуло в голове. Девушка вскрикнула от боли и упала на пол. Всё произошло на глазах шокированных студентов. Когда скорая приехала в университет, им осталось только констатировать смерть. Как показало вскрытие, у Веры разорвалась аневризма головного мозга.

Знакомый, работавший в морге, разрешил Арсену войти после вскрытия. На столе лежала женщина, с ног до головы укрытая белой простыней. Мужчина убрал ткань с лица и не смог сдержать слез. Его Вера умерла. Он гладил ее по волосам, целовал ледяной лоб, щеки и губы, пока его силой не оттащили от нее. В один миг трагедия отняла у него не только любимую женщину, но и все надежды на счастливое будущее. Только утром они позавтракали вместе и она проводила его на работу, сказав, что ей ко второй паре. И Арсен помнил ее прощальный поцелуй у входной двери, ее последнее объятие и последнее «люблю».

Первые полгода прошли как в тумане. Он просто следовал строгому графику: работа – дом – еда – сон. Арсен поставил жизнь на паузу, потому что без Веры она не имела смысла. Каждый год на ее день рождения он приходил на Терренкур: неважно – до начала смены или после. Они с женой любили здесь бывать, брали с собой сэндвичи и горячий чай; много гуляли, смеялись, строили планы.

В последний год его стало понемногу отпускать, хотя он всё еще не мог впустить в свою жизнь другую женщину. Мама, конечно, пыталась его познакомить с дочерьми подруг, но он на корню пресекал любые разговоры на эту тему. А теперь, после встречи с загадочной незнакомкой, он удивлялся превратностям судьбы: впервые за пять лет ему понравилась женщина, но она не свободна.

В тот же вечер они встретились вновь. Только теперь ей нужна была его помощь. Во время операции у Айлин резко упало давление. Пока анастезиолог стабилизировал ее состояние, Арсен сказал ей:

– Давай, девочка, борись!

Операция прошла успешно. Он думал, что в приемном покое его ждет ее муж, но… никого не было. На скамье сидела только женщина средних лет и шептала какую-то молитву.

– Вы не родственница Айлин Мустафиной? – спросил он.

Женщина тут же поднялась и с надеждой посмотрела на врача.

– Я помощница по хозяйству.

– А родственники? Муж? Родители?

– Муж в командировке. Дочки за границей. Я только до подруг смогла дозвониться. Они уже едут.

Он подумал: «Два часа ночи, а сюда едут подруги. Что там за подруги такие?» Лучше бы не спрашивал. Потому что, если одна была тихоней и только плакала, другая оказалась более деятельной и еще до того, как приехала, умудрилась позвонить пресс-секретарю Департамента здравоохранения. А тот в свою очередь связался с главврачом. Как это часто бывает, связи решают всё. А у Софьи, подруги Айлин, они были, потому что она работала на телевидении.

– Арсен Ильясович, – серьезно начала она после знакомства. – Вы меня извините, но я не могла по-другому. Знаете же, как у нас бывает.

– Ничего страшного, – устало ответил он.

– А ее можно увидеть? – всхлипывала вторая подружка.

– Сейчас нет, она в реанимации. Будем смотреть на ее состояние и потом переведем в палату. Скажите, вы сможете связаться с супругом. Я спрашиваю, потому что если вдруг случится какой-то форс-мажор, то у него, как законного супруга, есть право принимать решение.

Девушки переглянулись. Диана начала еще сильней плакать, а Софья выругалась под нос.

– Нет. Мы ему позвонить не можем, – с какой-то странной злостью сказала она. – Но я найду, кто сможет.

Вечером следующего дня муж Айлин уже стоял перед ним в ординаторской. Весь такой хозяин жизни, в дорогом костюме и сияющих туфлях. Но выглядел он сильно уставшим и искренне беспокоился за жену.

– Вашу супругу привезли вовремя. Если бы полчаса-час, был бы летальный исход. Дело в том, что аппендицит лопнул, его содержимое вылилось в брюшную полость и начался перитонит. Но мы всё вытащили и промыли. Операция длилась четыре часа…

– Мне надо ее увидеть, – Рустам резко прервал врача, не дав тому договорить.

– Это невозможно. Она в реанимации. Приходила в себя буквально на пять минут. Ей сняли трубку и всё.

– Вы не поняли меня, – покачал он головой. – Я могу найти выход, чтобы меня к ней пустили. Но я прошу по-хорошему.

– А я пока по-хорошему вам отвечаю, – как можно деликатней ответил Арсен, а сам хотел уже послать мужа Айлин в пешее эротическое. – Мы никого не пускаем в реанимацию. Исключения – родственники тех, кто при смерти. Они заходят попрощаться. Я надеюсь, вы не этого хотите?

– Что за вопросы? – разозлился он. – Конечно, нет. Просто мне надо увидеть жену.

Арсен изучаюше посмотрел на мужчину и подумал: «Стоит тут весь такой важный, и видно, что за Айлин переживает. Но какого черта он ее предал и завел токал? К чему теперь весь этот концерт о большой любви?»

– Извините, – вдруг сказал Рустам. – Я был в командировке, и мне ночью позвонили, сказали, что Айлин… – голос его дрогнул, – при смерти. А вылететь получилось только сегодня после обеда.

– Я понимаю. К счастью, всё закончилось хорошо для вашей супруги, – Арсен сделал акцент на слове «вашей».

А потом произошло то, чего Арсен Ильясович страшно не любил. Рустам полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда белый конверт и протянул врачу.

– Возьмите, это за вашу работу, – совершенно обыденно сказал он.

Арсен насупился. Он с неприязнью посмотрел на этот конверт и бросил Рустаму в лицо:

– Да, это моя работа. У нас государственная больница. Здесь есть всё необходимое. Уберите… это.

– Что вы ломаетесь, как маленький? Я же понимаю, какие у врачей зарплаты, – усмехнулся Рустам. – Я только хочу, чтобы за моей женой был должный уход. Я так понимаю, что не могу перевести ее в частную клинику.

– Правильно понимаете, – еле сдерживаясь, кивнул Арсен. – Поверьте, у нас квалифицированный персонал и уход на высоком уровне. И на зарплаты мы сейчас не жалуемся.

– Ну хорошо, – нахмурившись, Рустам убрал конверт обратно.

У Арсена чесались кулаки – так хотелось врезать. Не только за собственное унижение, но и за отношение к Айлин. Он сдержался, а потом положение спасла медсестра, прибежавшая из приемного отделения:

– Арсен Ильясович, к нам везут парня-самокатчика. Сбила машина. Сказали, вас позвать.

– Иду, – ответил он девушке и посмотрел на Рустама. – Если это всё, то до свидания.

Арсен негодовал. Святого он из себя никогда не строил, но и не понимал, как можно было предать такую женщину. За нее болела душа. Не только потому что он пережил потерю любимой жены. Последние два дня он гнал от себя одну мысль, которая не давала покоя. Айлин ему нравилась. Его к ней тянуло, как магнитом. Но она чужая жена, а значит под запретом.