– Разным битвам подходит разное оружие, да, учитель? – произношу я.

В последнее время я часто разговариваю сам с собой. Не потому, что мне одиноко; просто, когда я так делаю, сувальды замочков в моей голове встают по-другому. Находясь в гулких ущельях собственного разума, можно тысячу раз прокричать одну и ту же мысль и даже не понять, что ты повторяешься. А когда начинаешь делать то же самое вслух, то быстро понимаешь, что говоришь как умалишенный.

Надеюсь, теперь, когда я пересказываю все ка'кари, я избавлюсь от этой привычки.

Я беру один-единственный поясной нож и гладиус в инкрустированных драгоценными камнями ножнах. У ножен есть одно важное достоинство – они подходят вычурному дворянскому тряпью, которое мне пришлось надеть. Когда идете туда, где вам велят разоружиться, не стоит брать с собой оружие, которое вам не захочется потерять.

Через две минуты, выйдя на улицу, я прошу привратника:

– Подайте карету.

– Свободных карет уже час как нет, милорд, все уехали в замок. Я могу привести вам лошадь моего брата. Подождете десять минут?

Я срываюсь с места.

Казалось бы, у меня должна быть своя лошадь. Но опять-таки о ней тоже нужно заботиться или постоянно платить за это кому-то другому. Так или иначе, это ниточка, которая ведет ко мне. Опасность. Чтобы тайно содержать нескомпрометированные жилища, средства передвижения и оружие, нужны изощренный ум и постоянная бдительность.

Изощренности у меня хватает.

Мой старый учитель заметил бы, что я, не скрываясь, живу в одном и том же месте, и даже под своим идиотским именем. Так какой дополнительной опасности я бы подверг себя, если бы купил лошадь?

Никакой. Выходит, я даже собственные правила нарушаю непоследовательно. Ну и ладно.

Я сразу же пробегаю мимо ограбления.

В этом городе так близко к замку подобное обычно не происходит. Не то чтобы я часто выходил из дома, но мне почему-то кажется странным, что какие-то мерзавцы затеяли кого-то грабить.

У бедняков нет денег, чтобы переехать в новый город с первой волной переселенцев. Они приходят позже. Разве хоть один город обходится без бедняков? А пока их нет, здесь обитают мерзавцы классом повыше. Так что, наверное, ничего странного в происходящем нет. Просто трое мужчин донимают лавочника. Вымогают у него деньги? Но они одеты в одинаковые плащи и сапоги, отчего больше напоминают наемников, а не бандитов.

Впрочем, наемникам ведь тоже нужно чем-то питаться. Возможно, они приехали в город, рассчитывая найти работу, и остались не у дел.

Еще через пару кварталов я сворачиваю в тесный переулок между двух усадеб, где рассчитываю срезать путь, и вижу, как три женщины избивают мужчину.

Я вырос в Сенарии. Я видел, как буйно дерутся женщины – но эта троица сохраняет зловещее молчание. Лишь одна что-то произносит, и все сразу же замечают меня. Странно. Мужчины в схватке порой впадают в примитивное безмолвие, но с женщинами это случается очень редко. Да и бытовое рукоприкладство, вне зависимости от пола, никогда не проходит тихо.

Все эти странности буквально просят меня присмотреться к происходящему повнимательнее.

– Прошу, помогите! – восклицает мужчина, закрывая руками окровавленное лицо.

Но я смотрю не туда, а ниже. Он обут в точно такие же сапоги, какие я видел на наемниках минуту назад. И такие вижу на женщинах.

Та, что стоит дальше всех, поднимает пальцы ко рту, чтобы засвистеть.

Засада.

Для любой засады может быть лишь один ответ: нет.

Перед тем как капкан захлопывается, наступает напряженный миг, когда налетчики замирают и ждут, что их жертва сделает роковой шаг. Охотники уверены, что знают, как поведет себя жертва, уверены, что страх и неожиданность подавят ее рассудок, и она сама бросится в западню, которую для нее приготовили.

Нет.

Я устремляюсь вперед; благодаря таланту разгоняюсь всего за несколько шагов и одновременно запускаю руку в мой второй кошель, набитый стальной дробью.

Их глаза удивленно расширяются при виде того, что я атакую. Они пятятся, хватаются за оружие, которое было спрятано, но держалось под рукой.

Я бросаю вперед горсть дроби.

Бросок застает их в миг, когда они пытаются вытащить клинки; наемники видят, что к ним что-то летит – хотя не знают, что именно, – и, сами того не желая, вздрагивают.

Мгновение – и я уже рядом; в руке – гладиус, обнаженный в последний момент. Я делаю замах, опускаю клинок и глубоко рассекаю бедро первой наемницы. Ныряю в пустоту под их поднятыми клинками, перекатываюсь, оказываюсь позади второй и несильно провожу по ней острием короткого меча, рассекая обе ягодицы.

Левой рукой отвожу копье последней наемницы в сторону и пригвождаю ее к стене усадьбы, проткнув живот и чуть не перерубив ей позвоночник.

Она таращится на меня, широко выпучив глаза; я тем временем вытаскиваю из нее гладиус, а две другие женщины падают на землю, выронив оружие.

Но последняя не падает и не пытается вырвать копье из моей хватки. Вместо этого она храбро подносит пальцы к губам, чтобы засвистеть.

Впрочем, она не успевает – гладиус сначала лишает ее пальцев, а затем мешает вылететь крику из горла, заткнув его, как окровавленная железная пробка.

Другие стонут, валяясь на земле, первая, скорее всего, умирает. Вторая еще может выжить. Но ни одной, ни второй не приходит в голову закричать.

Остальные участники засады, похоже, прячутся поодаль и нас не видят, иначе свист был бы не нужен.

Только теперь мужчина, которого они якобы избивали, встает в полный рост. Страх в его взгляде воюет с гневом.

Я чувствую, как он наливается силой. Маг.

Нет. Я делаю выпад левой рукой, в которой держу копье.

Наконечник вонзается в его торс и выходит из бока. Он изворачивается и выдергивает древко копья из моей руки.

Я бросаюсь за угол. Времени на то, чтобы добить его, у меня нет. Те, кто сидел в засаде, могут появиться в любую секунду.

Затем я прыгаю на ближайшую дверь, отталкиваюсь ногой от ручки и взбираюсь по водосточной трубе на стену усадьбы.

На главной улице я вижу десять оседланных лошадей и двух человек, что их сторожат. Моя надежда украсть лошадь, сбежать и прискакать на ней к замку, испаряется. Я не могу убить еще двоих.

Нет, могу, конечно же.

Но мне не стоит этого делать. Особенно на главной улице, где меня точно заметят и где будет казаться, что я напал без причины.

Я перепрыгиваю переулок, приземляюсь на стену второй усадьбы, спускаюсь во внутренний двор, пересекаю красивый сад, смываю кровь с клинка в журчащем фонтане, бужу крупного пса и успеваю выпрыгнуть на следующую улицу, не дав ему схватить меня за пятки.

Лишь когда я, запыхавшийся, подбегаю к воротам замка Джайр, в моей голове возникают очевидные вопросы.

Для кого готовилась эта засада – для первого попавшегося дворянина или лично для меня? Большинство наемнических банд не настолько богаты, чтобы нанять чародея. А чародеи обычно стараются держаться подальше от всего, что может запятнать репутацию их школ, и ограбление придворных нового короля явно попадает в категорию «Занятий, За Которыми Нас Не Должны Застать».

Тем не менее людям нужно на что-то есть. Даже наемникам. И то, что я весь из себя такой особенный, еще не значит, что все странности в этом городе происходят из-за меня.

Будь это очередная – шестая, кажется? – попытка покушения, то наемники наверняка вели бы себя осмотрительнее.

Случившееся кажется еще одной причиной, почему мне стоит навсегда убраться из этого города. Ради чего я вообще остаюсь в Эленее?

Ночные ангелы живут совсем не так. Они не сидят на месте и не ждут, когда кто-нибудь попадет в мишень, намалеванную на их спине. Кому я этим помогаю?

Я сидел без дела несколько месяцев… слишком долго. Так продолжаться не должно.

Вскоре я вхожу в огромный двор замка.

В таких местах я всегда немного нервничаю. Дарзо учил меня их избегать. Сотни людей, дюжина дюжин мест, откуда может прилететь удар, и никакой возможности уследить сразу за всеми ними… однако вот он я, вхожу внутрь, не прикрываясь даже никакой личиной. От ощущения, что я как на ладони, у меня скручивает живот.

Мне известно, что многие лорды желают мне смерти. У некоторых даже имеется для этого хороший повод. Но большинство просто завидуют мне и скрывают свою ненависть под лживыми масками. Для таких всякий, кто оказался ближе их к королю, – это соперник, который отталкивает их подальше от власти. Они играют в игры, до которых мне нет дела и в которые я не собираюсь вмешиваться… однако они могут меня убить.

Что я здесь делаю?

Какой человек на моем месте пришел бы сюда добровольно? Что я за дурак?

На это у меня нет ответа. Но если кто-то должен заплатить за убийство леди Труданы Джадвин, то я не позволю другим расплачивался по моим счетам.

Вовсе не сладкие, коварные речи Мамочки К и не ее хитроумные замыслы заставили меня прийти сюда – хотя она будет думать, что именно они. Она могла просто сказать: «Меня обвиняют в убийстве, которое совершил ты. Если не скажешь им правду, меня повесят».

Я без зазрения совести убиваю тех, кто этого заслуживает. А если честно, то некоторых особо дрянных людей я убиваю даже с удовольствием.

Но когда невинные умирают ради того, чтобы я мог жить?

Нетушки. Таких жертв мне уже хватило на несколько жизней. Довольно. Ни одной больше. Чего бы мне это ни стоило.

Глава 12
Злодей при дворе, или даже два

Подозреваю, что если вы это слушаете, то уже знакомы с замком Джайр, поэтому я не стану описывать блеск его куполов и изгибы контрфорсов. Во-первых, когда чичероне, готовые провести экскурсию за два медяка, начинают распинаться о фальшбалконах, клеристориях и антаблементах, я совершенно не понимаю, что они имеют в виду. Нет, глаза-то у меня, конечно, есть. Я прекрасно вижу, когда одна красивая деталь на углу замка сидит на другой красивой детали, и мне понятно, что делал их настоящий мастер, но чаще всего я не обращаю на такие штуки внимания, если только мне не приходится карабкаться по ним наверх.

~– Если хочешь, я помогу тебе расширить словарный запас.~

«Еще не хватало, чтобы левое яичко мрака объясняло мне, что значат слова».

~– Какой ты сердитый.~

В общем, те, кто называют замок Джайр одним из чудес света, не лгут. Даже я, идя навстречу смерти – или, зная Логана, навстречу изгнанию, – неохотно поддаюсь благоговению.

Вокруг сплошь белый мрамор с красными прожилками, огромные окна с цветными витражами, яркая мозаика и гигантские гобелены. В одном только парадном зале сейчас свободно умещается где-то тысяча человек; половина из них снует туда-сюда – за несколько недолгих месяцев они уже привыкли к окружающему их великолепию. Остальные время от времени оглядываются по сторонам, словно не верят тому, что они в самом деле здесь или что такой замок взаправду существует.

Я помог ему возникнуть. Совсем немного, если честно. Чтобы сотворить все это, мой талант и таланты почти дюжины самых могущественных магов мира слились воедино и были усилены Кьюрохом и Иуресом – мечом Власти и жезлом Правосудия. И под «всем этим» я имею в виду не только замок, но и весь город. Управлял нашей магией Дориан. Из-за этого он и повредился умом.

Не знаю, намного ли больше повезло остальным. Дарзо, когда я видел его в последний раз, показался мне прежним. Ви вроде бы тоже в порядке. Но другие чародеи что-то утратили – либо часть магии, либо рассудка, либо и того и другого. Да и мой рассудок, кажется… ну да ладно, не будем сейчас об этом.