Алый рассвет будущего (страница 8)
– Нравится? – снова раздался его голос. В нем слышалась улыбка. – Я подумал, тебе будет так удобнее. Ведь завтра начинаются настоящие испытания. И тебе понадобится вся твоя ловкость. Вся твоя сила.
Его слова повисли в воздухе, обволакивая, как ядовитый дым. Он не просто дал мне удобную одежду. Он дал мне именно то, что я хотела. Показал, что понимает меня. Знает мои желания еще до того, как я сама их осознаю. Это было страшнее любой демонстрации силы. Это была абсолютная власть. Он мог одеть меня в шелк и выставить на показ. А мог – в броню и сделать своим оружием. И то, и другое было проявлением его собственничества. Я провела ладонью по ткани на бедре. Она была мягкой, но прочной. Идеальной для бега, для борьбы. И он это знал. Он готовил меня к чему-то.
– Спасибо, – прошептала я в пустоту, и слово обожгло мне горло, как кислота.
В ответ раздался тихий, довольный смешок.
– Все для тебя, моя дорогая. Все для тебя. Отдыхай. Завтра ты будешь сиять.
Тишина снова поглотила комнату. Я осталась одна с зеркалом и с новой правдой, которая была страшнее старой. Он не просто хотел сломать меня. Он хотел, чтобы я расцвела. Чтобы я стала сильнее, быстрее, опаснее – для других. Для себя. Для него. Чтобы мое падение было еще грандиознее. Чтобы, когда он в финале приберет меня к рукам, это была бы не сломленная кукла, а побежденная воительница. И от этого его победа будет только слаще.
Я посмотрела на свои руки. Они больше не дрожали. Страх никуда не делся. Он был здесь, холодным камнем в животе. Но к нему добавилось нечто другое. Холодная, ясная решимость. Он хочет игры? Хочет, чтобы я стала сильной? Хорошо. Я стану сильной. Настолько сильной, что когда придет время, я смогу вонзить нож не в своего конкурента, а в его горло. В горло человека, который подарил мне эти удобные штаны. Я повернулась от зеркала и подошла к стене, за которой, как я знала, был он.
– Я готова, – сказала я тихо, но четко. – Покажи мне, что у тебя есть.
В ответ не последовало ничего. Но я знала – он услышал. И завтра игра выйдет на новый уровень. И на этот раз я была готова играть по-настоящему.
Глава 14 Дон
Дверь захлопнулась за спиной с тихим шипящим звуком, окончательно отрезав от вонючего ада общего лазарета. Я остался один. Снова в клетке. Но теперь тишина здесь давила иначе. Она была наполнена эхом. Эхом ее дыхания. Эхом шелеста того чертового шелка. Эхом того, как мои собственные кости трещали от напряжения, когда я удерживал себя. Я с силой тряхнул головой, пытаясь стряхнуть наваждение. Не получилось. В ноздрях все еще стоял ее запах – цветочная дрянь, смешанная с потом и страхом. А под ним – другой, более глубокий, женский. Тот, что заставил сжаться низ живота тогда, в темноте. Этот запах въелся в меня, как дым после пожара, напоминая о том, как близко я подошел к краю, к той бездне, куда он так старательно меня толкал.
С проклятием я сорвал с себя мокрую от воды майку и швырнул ее в угол. Плескал на лицо ледяную воду из раковины, пока кожа не онемела. Бесполезно. Ожог был не снаружи. Он был внутри. Я ударил кулаком по стене. Боль отдалась резким эхом в костяшках, принося краткое, ясное облегчение. Физическая боль была понятна. Ее можно было принять, перенести, забыть. А это… это было иначе. Это было похоже на зуд в ампутированной конечности – мозг помнил ощущение, тело кричало о нем, но удовлетворить эту потребность было уже невозможно, да и не нужно.
Он все подстроил. Этот извращенец в белом костюме. Он знал, что творит. Он знал, что в темноте, под действием дряни, любое тело отзовется на другое тело. Что инстинкт выживания и инстинкт размножения идут рука об руку. И он свел нас. Специально. Я снова увидел ее – прижатую к стене, с широко распахнутыми глазами, в которых плескался не только страх. Было и другое. Любопытство. Вызов. Готовность. И ее спину под моей рукой. Горячую, упругую, живую. Такую хрупкую. Я мог бы переломить ее пополам. И вместо этого мои пальцы впились в нее, чтобы почувствовать эту жизнь, этот трепет. Чтобы на мгновение ощутить не разрушение, а связь, и это ощущение было страшнее любой ярости, потому что оно было настоящим, и оно было моим собственным.
Я зарычал от ярости, обращенной на самого себя. Слабость. Грязная, постыдная слабость. Я был солдатом. Орудием. Меня не должно было волновать, как кожа женщины чувствует себя под пальцами. Меня должно было волновать только то, как переломить ей шею. Но он все испортил. Он все перевернул. Он вскрыл во мне ту самую слабость, которую я так тщательно хоронил под слоями злобы и тренировок, и теперь она вырвалась наружу, требуя признания.
Внезапно дверь открылась. Я резко обернулся, готовый к атаке, к насмешке, к чему угодно. Но в проеме никого не было. Только сложенная стопка одежды на той же чертовой платформе. Она лежала там, аккуратная и безмолвная, как насмешка, как напоминание о том, что каждое мое движение предсказано, каждый мой шаг учтен.
Его голос прозвучал без предупреждения, холодный и довольный.
– Кажется, твоя униформа пришла в негодность. Смени ее. Завтра тебе понадобится быть в форме. Ожидай нечто более интенсивное.
Платформа подкатила и замерла. Я смотрел на одежду, стиснув зубы. Это был очередной ход. Очередной удар. Он видел, как я чуть не сорвался. И теперь что? Давал мне подачку? Показывал, что заботится о моем комфорте? Он демонстрировал свою власть не только над моим телом, но и над моими базовыми потребностями, показывая, что даже такая мелочь, как чистая одежда, – это его дар, его решение. Я схватил вещи. Штаны из плотной, тянущейся ткани. Футболку такого же мрачного серого цвета. Все просто, функционально, без излишеств. Одежда воина. Не гладиатора. Не игрушки. Я медленно переоделся. Ткань оказалась на удивление прочной, хорошо сидящей по фигуре, не сковывающей движений. Идеально для боя. Это было правильно. И от этого становилось еще более жутко. Он знал, что мне нужно. Знало, что зацепит. Что заставит почувствовать себя не жертвой, а оружием. Его оружием. Он давал мне не просто одежду – он давал мне идентичность, которую сам же и создал, и эта идентичность была удобной, функциональной и совершенно бесполезной для настоящего бунта. Я подошел к стене, к тому месту, где, как я предполагал, были камеры.
– Я не твоя собака, – просипел я в пустоту. – Ты меня не купишь парой порток. В ответ – лишь легкий, насмешливый выдох, едва уловимый в тишине.
– Конечно, нет. Собаки хоть немного преданы. Ты же просто зверь в клетке. А я всего лишь даю тебе немного больше пространства для разбега. Чтобы зрелище было эффектнее.
Его слова повисли в воздухе. Он не отрицал. Он подтверждал. Да, он дал мне то, что я хотел. Чтобы я лучше дрался. Чтобы ярость моя была острее. Чтобы я рвал других участников в клочья с большим энтузиазмом. И чтобы, когда придет время, моя схватка с ней была еще яростнее. Он не просто предсказывал мое поведение – он формировал его, как скульптор глину, и каждый его жест, каждое слово были частью лепки.
Мысль о Кларе снова пронзила меня, как раскаленная игла. Что она сейчас делает? Что ей подарил он? Новое платье? Или такую же, как у меня, амуницию? Готовил ее к тому, чтобы быть моим противником? Моей добычей? Представлял ли он ее сейчас в такой же камере, получающую такой же «подарок» и такие же насмешки? Думала ли она обо мне так же, как я о ней? Я сжал кулаки. Нет. Не пойдет. Я не буду играть по его правилам. Я не буду его оружием. И уж тем более не буду его шоу. Наша связь, какой бы грязной и вымученной она ни была, была единственным, что не принадлежало ему до конца, и я должен был превратить это в свое оружие.
Я начал методично обследовать комнату. Снова. Не ища выхода – его не было. Ища слабое место. Микротрещину. Звук. Запах. Любую зацепку. Любую ниточку, которая вела бы не к победе в его играх, а к его уничтожению. Я искал не дыру в стене – я искал дыру в его самомнении, в его идеальной системе, в его иллюзии контроля. Он думал, что контролирует все. Но каждый, кто когда-либо строил клетку, допускал ошибку. Один неверный расчет. Одно слабое звено. Мне нужно было найти его. И тогда я превращу его идеальную арену в его личный ад. Из зверя в клетке я стану тем, кто перегрызет провода и спустит всю эту адскую машину в тартарары.
Остановился посреди комнаты, закрыл глаза и заставил себя вспомнить не ее тело. А его голос. Холодный, точный, уверенный. В каждом слове, в каждой интонации сквозило ощущение превосходства. Безопасности. Вот где его слабость. Он чувствовал себя в безопасности. За своими стенами, своими экранами. Он думал, что он – бог. А боги, как известно, смертны. Нужно лишь найти копье. Я открыл глаза. Ярость улеглась, сменившись холодной, кристальной ясностью. Охота началась по-настоящему. И я только что определил свою настоящую цель. Он хотел зрелища? Он его получит. Но финал будет не по его сценарию. Я сделаю так, что его последним вздохом будет не смех, а удивление – удивление того, кого только что убили его же собственным оружием.