Мгновение и он опрокидывает меня на спину, нависает сверху и тянет вверх холодный шелк. Я поддаюсь вперед, одним движением снимаю пеньюар и отбрасываю в сторону. В полной темноте все еще острее. Таир покрывает короткими поцелуями лицо, шею и тело. Они такие горячие, что обжигают, заставляя прогибаться и умолять о продолжении. Таир сейчас другой – страстный, любящий и настоящий. Мои пальцы то поглаживают его спину, то сминают простыни.

– Моя девочка, как же я соскучился, – шепчет он на ухо на самом пике.

– И я…я тоже соскучилась, – признаюсь ему и взлетаю к облакам.

Когда все стихает, мы приходим в себя и восстанавливаем дыхание. Потребность в телесном контакте все еще велика, поэтому я обнимаю его и касаюсь кончиком носа шеи.

– Ты никогда не называл меня своей девочкой, – довольно мурлычу. – Мне это очень нравится. Я люблю тебя. Спасибо тебе за все, что ты делаешь для нас.

– А для кого мне это еще делать? – глухо отвечает муж, и я не сразу замечаю перемену в нем.

Таир встает и со словами “Я первый в душ” уходит. Я же лежу на смятых простынях и нажимаю подушечками пальцев на опухшие губы. А потом в сердце вонзается острая иголка и я внезапно я понимаю, что на мое признание о любви он не ответил “Я тоже”.

Глава 6. Прошлое не отпускает

Таир

Вцепившись ладонями в края белоснежной раковины, пытаюсь прогнать безумное наваждение и понять, в какой момент вместо жены я начал думать, что занимаюсь любовью с Элиной. Сабина сделала первый шаг и меня действительно накрыла волна желания к ней и ее искренней нежности. Но потом что— то пошло не так, и в кромешной мгле, подчинившись инстинктам, я вдруг оказался не в объятиях супруги, а рядом с той, которую потерял. Не видя лица, не воспринимая голос и шепот, я будто снова перенесся на несколько месяцев назад, когда целовал, ласкал и любил другую. А потом я назвал Сабину так, как всегда называл Элю, и признался, что соскучился. Роковая ошибка. Как только я услышал от жены, что она тоже скучала, все вдруг встало на свои места. И мозг мгновенно считал, что в моих объятиях другая, что пахнет она по— другому и двигается иначе…

Я занимался любовью с женой и представлял на ее месте Элину. От злости хочется выдернуть эту чертову раковину с мясом. Умываюсь ледяной водой, чтобы прогнать видение. Жду, когда отпустит.

Прошло два месяца с тех пор, как мы расстались. В первые дни я все еще звонил, но она не брала. Потом уехал по работе, а когда вернулся, узнал, что она уволилась. Сдержала обещание. Звонил, писал, но по— прежнему был в блоке. Непонятно, за что цеплялся и на что надеялся, если она ясно дала понять, что видеть больше не хочет. Еще раз убеждаюсь, что любовь не для меня, ведь без нее я жил спокойно много лет. Потому что любить – значит сплестись воедино с другим человеком, дышать в унисон, смотреть в одну сторону. Когда любовь теряешь, рвешь себе сердце на части и погружаешься в болото боли и тоски, лишаясь того, с кем ты был по— настоящему счастлив.

Не надо было влюбляться, не надо было жениться без любви и делать несчастным хорошего человека. Что я наделал? Чем я думал, когда решился на брак не по любви, а по необходимости, подгоняемый родителями? Что я получил от этого? Родилась дочь, которую я очень люблю, но не могу быть для нее примером, потому что не люблю ее мать. А Сабина…она ведь ни в чем не виновата. И когда я смотрю ей в глаза, меня охватывает такой стыд и злость на самого себя. Она меня любит, а ее – нет.

Теперь я понимаю, что вся моя хладнокровность и рациональность просто не устояла под напором новых, неизведанных чувств. Я забылся и заигрался, сделав несчастными двух женщин.

После холодного душа и очередного сеанса самобичевания, вернулся в спальню, но не застал там жену. Она пришла через пару минут, забралась под одеяло и нащупала мою руку.

– Ты был так долго в душе, что я тоже сходила, только на первом этаже, – прошептала она. – Старалась не разбудить родителей.

– Хорошо. Молодец, – выдавил из себя. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – жена повернулась и снова обняла меня. Лежал, не шелохнувшись, чтоб не спугнуть ее.

Здесь и сейчас я принял решение. Я постараюсь сделать то, о чем просила Элина – забыть и не искать ее. Она права: нас больше ничего не связывает. Она растает, как мираж, как иллюзия мимолетного счастья. А я должен остаться в семье, рядом с женой и дочерью, которые во мне нуждаются.

И у меня получилось. Дни, недели, месяцы понеслись с такой космической скоростью, что я не заметил, как очнулся в октябре. Все месяцы “до” были похожи на один сплошной день: работа, дом, командировки, редкие вылазки с семьей в парк или торговый центр. Нафисе 1 октября исполнилось два, и она бегло говорит, рассказывает короткие стихи и поет песни. А Сабина разрывается между домом и заботой о сестре, к которой сейчас уже ездит на выходные, а раньше каждый день.

К осени Ирада уже окрепла, начала ходить без костылей, и устроилась на удаленную работу, пообещав вернуть долг за лечение, хотя я об этом не просил. В целом все идет своим путем – медленно и верно. Потепление в отношениях радует нас обоих, я стараюсь снова стать для нее хорошим мужем и успокоить свою совесть, которая грызет до костей из-за измены. Получается сносно, но ровно до того момента, как в мои воспоминания врывается Эля.

Я честно пытался забыть, но ее образ снова и снова встает перед глазами: шоколадные волосы, карие глаза, томный взгляд, мелодичный голос, дурманящий запах, ее мягкие, пухлые губы. Прошлое так просто не отпускает, хотя я и стараюсь выворотить его из души и памяти с корнями. Вывод один: не любил, не надо было и начинать.

Утром завез жену и дочь к Ираде и приехал на работу проверить все отчеты команды. Иногда я делаю это прямо из дома, иногда приходится сидеть за компьютером до ночи. Но сегодня решил закрыться в офисе и все сделать в тишине, чтобы никто не отвлекал. Ближе к обеду, когда сделал большую часть запланированного, на столе завибрировал телефон. Смотрю кто звонит и замираю, забыв дышать, потому что на дисплее высвечивается имя “Эля Маркетинг”. Резко хватаю телефон и принимаю звонок.

– Эля, – выдыхаю в трубку.

– Здравствуй, Таир, – сдавленно отвечает она. – Прости, что беспокою. Но…

Слышу, как она тихо плачет и судорожно дышит.

– Эля, что случилось? – встаю из-за стола, до боли сжимая трубку. – Не молчи.

– Таир, у тебя сын родился. Но он в реанимации.

Глава 7. Мое продолжение

Таир

Залетаю в перинатальный центр, как будто за мной кто— то гонится. Сердце подскакивает к горлу, в ушах пульс бомбит, не переставая. Элина сказала, куда идти, поэтому сразу же мчу в отделение, где она лежит. В палату к ней не пускают, но я хорошо попросил и мне разрешили хотя бы зайти в коридор в бахилах и халате. Эля выходит из комнаты в конце коридора и медленно идет ко мне, придерживая живот одной рукой. Снова бледная, белая, с синими кругами под глазами. Но не менее прекрасная. В глазах страх, грусть и слезы. Мы встречаемся посередине и я вижу, как она кусает сухие потрескавшиеся губы и вытирает щеки. Я жадно мажу по ней взглядом, но и держу себя в руках. Впрочем, как и она. Я это чувствую.

– Здравствуй, Таир, – тихо произносит она.

– Здравствуй, Эля, – хрипло отзываюсь и держу себя в руках, потому что так сильно хочу дотронуться до нее.

– Пойдем туда, – показывает на диванчик у стены. – Не могу пока долго стоять.

– Да, конечно. Давай помогу.

Беру ее под локоть и веду к дивану. Она осторожно садится и морщится от боли.

– У меня было кесарево. 33 неделя, – объясняет она. – Воды отошли внезапно. Я была на работе. На своей новой работе.

Сажусь рядом с ней и держу дистанцию, борюсь со своими демонами.

– Мне экстренно сделали операцию, он даже сразу закричал, – ее голос дрожит и слезы снова текут из глаз.

Слушаю это и злюсь на себя за то, что поверил тогда, что ребенка нет. Зачем она это сделала?

– Его забрали в реанимацию. Весил меньше двух килограммов. Такой крохотный, худенький, весь в трубках, дышит с помощью ИВЛ, потому что легкие незрелые. Мне так страшно, – прячет лицо в ладонях и плачет.

Не могу больше сидеть в стороне, сажусь ближе, обнимаю ее за плечи и молчу, находясь в полнейшем шоке. Сын. У меня родился сын. От Эли.

– Что говорят врачи? – спрашиваю после того, как она успокаивается.

– Говорят, что таких деток выхаживают. Но я очень боюсь, Таир, – поднимает на меня красные глаза и смотрит. – Я бы не звонила тебе, но у меня никого нет. Только тетя. Но у нее своя семья. Я одна и не знаю, как быть.

– Почему соврала? – ставлю локти на колени и сжимаю пальцы в замок.

– Разозлилась, – пожала плечами Эля. – Поняла, что ничего у нас не получится и ребенок будет только обузой для тебя. А еще хотела быть сильной и независимой, думала, рожу для себя, подниму его сама, как моя мама меня. Но на деле, я оказалась слабее.

– Ты за меня решила, что я откажусь от сына? – корю ее, пытаясь скрыть раздражение.

– Прости, – шепчет она, еле шевеля губами. – Сейчас я понимаю, что была неправа. Ты должен был знать. Поэтому и я позвонила тебе. Я боюсь, что не справлюсь одна.

– Что сейчас нужно? – без лишних эмоций интересуюсь я.

– Я хожу в реанимацию каждые три часа и кормлю Аланчика, – начала она, но я ее остановил.

– Алан? Так зовут нашего…сына? – мурашки бегут по коже, когда я это произношу.

– Тебе не нравится? – неуверенно смотрит на меня. – Это распространенное имя для метисов.

– Очень нравится. Красивое имя. Алан Таирович, значит.

– Да, – уголки ее губ подрагивают.

– Хорошо. Мне надо поговорить с врачом, все выяснить. Сколько вы здесь пробудете?

– Судя по всему долго.

– Понял. Переведем тебя в одноместную платную палату и ты мне скажешь все, что тебе нужно.

Она молча кивает.

– Я могу на него посмотреть?

– Нет, в реанимацию пускают только матерей. Но я могу показать тебе фото и видео. Я для тети снимала. Хочешь посмотреть? – неуверенно глядит в глаза.

– Конечно, – сиплю и слежу за тем, как Элина достает телефон, включает его и заходит в галерею.

– Листай вправо. Это вчера было, когда я впервые к нему пришла.

Делаю, как она велит и ком в горле застревает. Мой мальчик и вправду совсем кроха. Ручки и ножки тонкие, как спички, что шапочка, памперс и вязаные носочки кажутся просто гигантскими. Сердце сжимается от того, сколько он переносит, только родившись. Трубка торчит из маленького рта, рука перевязана и от белой полоски тянется прозрачная нить системы. Так хочется его взять на руки, погладить пальчики, поцеловать. Мой сын Алан. Еще одно мое продолжение.

– Прогнозы?

– Говорят, хорошие. Но может быть потом гипоксия и проблемы со зрением.

– Ясно, – встаю и подаю ей руку. – Поговорю с врачом. Как его найти?

– Я даже не знаю, – растерянно пожимает плечами.

– Уточню у медсестер, – разворачиваюсь, но Эля хватает меня за рукав пиджака.

– Прости, Таир, – резко убирает пальцы и прячет руку за спину. – Спасибо. Я правда была неправа, что соврала тебе, – ее глаза вновь становятся влажными . – Просто…я так боюсь. Не могу его потерять. Мы не можем, понимаешь?

Без лишних слов подхожу к ней и, наконец, обнимаю и глажу по спине, пока она плачет.

– Все будет хорошо, – повторяю я.

Пусть ненадолго, пусть слишком коротко, но я рядом с ней. Я обещал себе, что больше не изменю жене и сдержу обещание. И о сыне она не узнает.

Глава 8. Останься

Глава 8. Останься

Элина

Два месяца спустя

– Теть, давай, его покормлю и уложу, а то скоро Таир придет, – беру Аланчика у Вики, которая пришла в гости посмотреть на внука. Если бы не она, и не няня, которую нанял Таир, я бы, наверное, сошла с ума.

– Опять этот, – кривится мамина сестра и передает мне бутылочку со смесью.

– Этот – отец моего сына. И он его полностью обеспечивает. Не свалил, как ты думала, – встаю в позу. – И вообще я так жалею, что пошла у тебя на поводу тогда и рассталась с ним. Кому я сделала хуже? Только себе!