Джонатан сам себя назначил моим «самым лучшим другом в мире» – из-за услуги, которую я ему оказала два с лишним года назад. Спасла ему жизнь. Ну, типа. У нас тут раньше рядом с домом болтался какой-то тип без определенного места жительства, обзывал жильцов, опрокидывал мусорные баки, воровал велосипеды. Чтобы нагонять на людей страх, он носил свинячью маску – я прозвала его за это Ноториус Хряк. Ну и, в общем, Джонатана этот Хряк доставал просто безбожно, потому что у Джонатана синдром Дауна и из него можно легко вытряхивать деньги. Однажды, когда Джонатан возвращался после кормления уток (одно из немногочисленных самостоятельных путешествий, которые ему позволяют родители), Хряк швырнул ему в голову яблочный огрызок – и случилось это у меня на глазах.

А у меня такое правило: защищать беззащитных. Так что, собственно, и выбора-то у меня никакого не было.

Сразу после полета огрызка я подошла к Хряку, содрала с его лица маску и заорала: «Если ты не исчезнешь, я явлюсь к тебе под покровом ночи и отрежу к чертовой матери твое настоящее лицо!» Ну там в глаз ему плюнула, все как полагается. И таращилась на него до тех пор, пока он не отвел взгляд, сел на свой велосипед и укатил прочь, хохоча, – как будто ему плевать. Но ясно ведь было, что ему совсем не плевать. Мы его с тех пор больше никогда рядом с нашим домом не видели.

Джонатан после этого случая без конца оставлял у меня под дверью подарки, присылал всякие открытки и цветы, но потом Крейг меня приревновал и попросил соседа с этим кончать. Теперь он просто крепко меня обнимает и выкрикивает через парковку признания в любви.

– А мы в зоопарк идем, да, в зоопарк! – говорит Джонатан и раскачивается в такт мелодии, которую слышит только он один, штанины его брюк трепещут на сквозняке.

– Здорово, – отзываюсь я, утирая пот с лица рукавом халата.

– Я люблю зверей, да, люблю!

– Ага, я тоже. Они классные, скажи?

Супруги Джеррамсы вдруг смеются безо всякого повода.

Джонатан тыкает в дверь Уиттэкерши своими неловкими пальцами.

– Что там?

– Я поливаю цветы миссис Уиттэкер. Она попала в больницу.

– О боже, – отзывается миссис Дж. – Что с ней случилось?

– Упала.

Джеррамсы легко принимают это на веру. Уиттэкерша – настоящий падун и еле держится на ногах, особенно на лестнице вечно опрокидывается. Большинству жильцов уже и прежде доводилось затаскивать ее дряблую задницу на второй этаж. Это у нас тут что-то вроде обряда инициации.

– А где твоя собака? – кричит Джонатан, стоя от меня в двух футах.

– Дзынь сейчас гостит у родителей Крейга, – говорю я ему.

– Нравится моя футболка?

Он расстегивает куртку и демонстрирует мне футболку с «Челюстями», под которой отчетливо выпирает живот, а чуть ниже горловины красуется пятно от болоньезе. Почему люди, которые заботятся об инвалидах, не могут одевать их в нормальные вещи? Вечно покупают дешевые ботинки на липучке и застиранные тряпки из секонда не по размеру. Акула на майке уставилась на меня, сверкая зубами. Зубного камня, в отличие от Джонатана, у акулы не было.

– Класс, – говорю я. – Носи на здоровье, Джей-Джей.

С меня по-прежнему градом катится пот, как будто я на хот-йоге для похудения, хотя на самом деле всего-то стою и разговариваю, а тем временем у меня в одной квартире разлагающийся труп, а в другой – пенсионерка с переломами, и с минуты на минуту сюда явится отряд полицейских-криминалистов. Я уже начинаю прощаться, когда вдруг понимаю, что халат у меня слегка распахнулся и сиськи выглядывают из укрытия в поисках жертвы. Старый Джеррамс от них глаз оторвать не может. Должна признаться, меня саму начинает пробирать не по-детски, когда я поднимаюсь обратно к себе, а он смотрит, задрав голову, мне под халат.

– Рейчел, что ты делаешь? – выкрикивает миссис Уиттэкер, и я от страха чуть не падаю замертво.

Я уже и забыла, что она всё лежит здесь с включенной «Бедовой Джейн». Дорис и еще какая-то размалеванная девка поют о том, что у женщин вечно дел невпроворот.

Вот тут ты прямо в точку, Дорис.

– Ходила посмотреть, не видно ли скорой, – говорю я, вытирая масляную лужу тряпкой с хлоркой. – Вы там полежите еще немножко, пока я переоденусь?

– Конечно, милая, не обращай на меня внимания, занимайся своими делами.

Я перестилаю постель, переворачиваю матрас, опрыскиваю спальню освежителем воздуха и открываю оба окна. Переодевшись, возвращаюсь в гостиную, сажусь рядом с миссис Уиттэкер и вместе с ней смотрю еще немного «Бедовой Джейн», пока не приезжает скорая.

– Цветы ваши я буду поливать, не беспокойтесь! – кричу я вслед Уиттэкер, пока ее заносят на носилках в лифт. – И Бетти позвоню. Обо всем позабочусь!

Проходит буквально несколько минут после отъезда скорой помощи, как подтягиваются полицейские. Я стою на балконе и жую батончик «Дайм». Трое в костюмах – чернокожая женщина с тугим пучком и двое мужчин: один высокий, светловолосый и очень прямой, а второй похож на маленького толстяка из «Бриолина» (который, кстати, опоздал с ролью старшеклассника примерно лет на сорок). Настает очередь мне надевать маску обманутой девушки, чей парень оказался серийным убийцей.

Не зря я смотрела на YouTube кучу документалок из серии «Крокодиловы слезы». Теперь их рекомендации разом всплыли в памяти, как всплывает курс по оказанию первой помощи, когда тебе вдруг срочно нужно помочь кому-то, у кого травма. Не то чтобы я когда-нибудь помогала людям с травмой. Или когда-нибудь буду помогать, если уж на то пошло.

Ключевые моменты, как перехитрить полицию, я запомнила. Вот они:

1. Сильные эмоции на лице – прямой путь за решетку.

2. Минимум жестов. Потираешь себя по лицу – значит, пытаешься успокоиться / врешь. Естественные проявления – это неподвижность / потрясенный вид.

3. Рукопожатие. Хорошо, если удастся его срежиссировать. На мою удачу, руки у меня дрожали как следует: работал адреналин после бешеной беготни с перепрятыванием трупа и нанесением увечий пенсионерке.

4. Заготовленный текст. Чем меньше, тем лучше. Каждый идиот, который убил жену и пошел в телевизор умолять о помощи, «чтобы поймать мерзавца», раз за разом совершает одну и ту же ошибку: речь всегда слишком отрепетирована. Ложь следует класть слоями между ломтиками правды: я была на холостяцком девичнике, Крейг действительно звонил мне туда из Амстердама и сообщил, что его арестовали, он действительно время от времени курил траву, чтобы расслабиться. А уж потом – ложь.

5. Сотрудничество. Надо без тени сомнения выполнять каждую их просьбу.

Расследование ведет инспектор Ннеди Жерико из отдела раскрытия особо тяжких преступлений в Бристоле вместе с сержантом Пузаном из «Бриолина». Блондин надевает перчатки и рыщет по квартире. Им пришлось дожидаться ордера на обыск – вот, видимо, почему они сюда так долго добирались. Слава тебе, мать твою.

– Делайте все, что нужно, – говорю я, вся такая по-прежнему не желающая верить в происходящее, пребывающая в невыразимом потрясении и вращающая кольцо на безымянном пальце.

Я сообщаю им, что беременна и у меня высокое давление – наполовину правда, которая нужна, чтобы они обращались со мной как с хрустальной вазой. Срабатывает на ура.

– Мы постараемся побыстрее, вам сейчас и без нас нелегко, – говорит Жерико.

– Просто поверить не могу, – в который раз произношу я. – Пожалуйста, скажите, что все это просто страшная ошибка.

Что я всегда умела делать прекрасно, так это плакать по требованию. Я с ранних лет уяснила, что, когда подключаешь к делу слезы, люди немедленно смягчаются. Конечно, рыдать в три ручья не надо, так – пару раз всхлипнуть в нужный момент, пока сама смеешься.

Разумеется, внутренне.

– Я знаю его четыре года, – подвываю я. – Я с ним живу. Сплю с ним в одной постели. У меня от него ребенок! Как он мог убить трех человек так, чтобы я об этом ничего не знала? Это же бред какой-то.

– Налить вам воды? – предлагает Жерико, подавая знак блондину на кухне. У нее на левой руке не хватает пары пальцев, вместо безымянного и мизинца – обрубки.

Интересно, обнаружат ли они брызги крови Эй Джея в швах между плиткой. Их можно разглядеть, только если специально искать. А это ведь не место преступления.

Пока.

– Сколько времени это займет? – спрашиваю я, и стакан дрожит в моей адреналиновой хватке.

Сержант Пузан из «Бриолина» говорит, что это займет «столько, сколько нужно». Какое счастье, что я плачу налоги, чтобы ему выдавали дешевые штаны – прикрыть задницу.

В итоге копы торчат у меня примерно два часа сорок минут. Задают самые разные вопросы – в том числе и те, на которые уже и так знают ответы, например, где Крейг находится сейчас и где находится его фургон, и даже вопросы на тему подробно задокументированной карательной деятельности моего отца. Крейг знал моего отца совсем недолго и даже не представлял, чем тот занимался в свободное время. К их группе Крейг отношения не имел.

– Вы же не можете это утверждать с уверенностью? – спрашивает Жерико.

– Наверное, не могу, – пожимаю я плечами, и больше они об этом не спрашивают.

Они говорят, что мне придется на некоторое время куда-нибудь переехать. Я сообщаю им, что меня готовы приютить родители Крейга – Джим и Элейн. Они забирают ноутбук Крейга, его траву, разложенную по пакетам для вещдоков, несколько ножей с кухни (конечно, не «Сабатье» – эти я предусмотрительно припрятала) и его запасной ящик с инструментами из кладовки при спальне.

– Некоторые люди мастерски скрывают свою истинную сущность, – говорит Жерико уже с порога. – Не вините себя. – Она кивает, удерживая мой взгляд.

Из этого их визита очевидно, что подозреваемый – Крейг. Я всего-навсего главный свидетель, беременная и перепуганная подружка парня, который при свете дня был простаком-строителем, а по ночам превращался в яростного суперхищника. Ну а теперь попался, гад.

Была проблема – нет проблемы!

Подозреваю, что теперь вам бы хотелось услышать подробности из области старой доброй мясорубки? Начать с того, что это было самое грязное и тошнотворное занятие из всего, что я когда-либо делала. Господи, как подумаю, насколько легче жилось убийцам в старинные времена. Всего-то хлопот было – подмешать кому-нибудь в табак мышьяка или столкнуть в Темзу. Людей вроде меня тогда редко ловили: внезапную смерть обычно списывали на сифилис. А теперь – сколько мороки со всей этой расчлененкой и оттиранием отпечатков пальцев!

Для начала пришлось составить список покупок во «Все для дома»:

● резиновые перчатки (1 коробка)

● полиэтилен или стретч-пленка (много)

● лопата (1)

● хлорка (2 бутылки или, может, 3)

● клейкая лента (3 рулона)

● хозяйственные губки (несколько)

● электропила и/или лучковая пила (по 1 каждой)

Вам интересно, откуда я знала, что нужно купить? Мой папа вершил самосуд над преступниками – а дети такие штуки быстро схватывают.

Немного подумав, резиновые перчатки, хлорку и губки я из списка «Все для дома» вычеркнула и решила заехать за ними в «Лидл», чтобы ни у кого не возникло подозрения, что я заскочила в хозяйственный супермаркет специально за набором для расчленения. А еще добавила в список для «Лидл» печенье «Пингвинс», чипсы «Кеттл», масло и лимонад из бузины. Ложь – между слоями правды.

Обидно, что электропила Крейга (офигенно дорогая, которую он купил на купоны магазина «Скрюфикс») осталась у него в фургоне, а фургон, пока я это пишу, конфискует полиция Амстердама, так что пилу пришлось покупать новую.

Парень, на которого я накинулась в ряду масляных красок (по имени Ранджит), оказался просто на редкость услужлив. Я самозабвенно исполняла роль Тупой Девицы и объясняла, что ищу подарок на день рождения мужу, которому «не терпится поскорее начать стелить в доме пол». У Ранджита нашлось как раз то, что надо, – электропила. Я выбрала модель Makita FG6500S с защитой от пыли и бесплатными очками по двум причинам:

1) она входит в дерево, как в брусок масла;

2) она самая тихая.