Наконец я купила все необходимое, отвезла это в квартиру миссис Уиттэкер и разложила у нее в ванной. На это ушло лет сто. И тут во мне шевельнулось сомнение. А что, если пилу кто-нибудь услышит? Что, если Джонатан и его семейка долго в зоопарке не продержатся? Что, если к Уиттэкерше заглянет подружка, а я тут как раз по локти в австралийской человечине?

На часах было почти четыре. Я решила, что надо срочно выяснить, что творится за пределами моей персональной скотобойни.

Я нарядилась настолько женственно, насколько позволял мой гардероб, причесалась так, чтобы было похоже на Дорис Дэй, и взяла с собой нашу запасную связку ключей. После чего стала ходить взад-вперед по коридору (ну прямо тетка с пробниками «Эйвон», прости господи!), стучать во все двери и спрашивать, не они ли обронили в лифте ключи. На этаже Уиттэкерши дома были только три семьи – геи с котами, пара в инвалидных креслах, а также Рон-Листодуй (большой любитель погудеть садовым пылесосом) и Ширли, которые смотрели телевизор и, судя по запаху, ели пикшу с картофельным пюре.

Ситуация не идеальная, но придется рискнуть. Пили, пила, и будь что будет!

Мамочка, ты справишься. Я в тебя верю!

Когда я только начала, у меня все время мелькало перед глазами его лицо. Глаза. Улыбка. И вспоминался тот момент, когда он признался мне в любви.

Приходилось снова и снова говорить себе: «Это просто свиная туша, и все. К тому же это была плохая свинья, очень плохая свинья», – а еще накинуть ему на лицо кухонное полотенце, чтобы не таращился. «Не люблю, когда меня шантажирует мертвая длинноногая австралийская свинья».

Но в голове все это время звучал тоненький голосок, который утверждал обратное.

Мамочка, ведь это же не свинья. Это мой папочка.

Меня рвало до тех пор, пока в желудке не осталась одна только едкая водичка. Не знаю, это меня из-за беременности тошнило или из-за того, что теперь тут все провоняло хлоркой, а может, из-за того, что где-то в глубине души я была в ужасе от себя самой.

Хуже всего обстояло дело с берцовой костью: чтобы как следует воткнуть нож, пришлось воспользоваться молотком. Пилу я старалась включать как можно реже – только когда требовалось отделить мясо от кости, – а дальше уже крушила кость молотком. В итоге у меня получилось шесть частей. Заворачивала я их дольше, чем разрезала.

Ну, знаете, занятие это – врагу не пожелаешь. К вечеру каждая часть была плотно завернута в стретч-пленку: голова, торс, руки, правое бедро, левое бедро и нижние половины ног. Все эти свертки я упаковала в две спортивные сумки и вместе с остальными своими вещами – одеждой и «Сильваниан Фэмилис» – отнесла вниз в машину. Больше меня в квартире ничего не интересовало.

А ведь избавляться мне пришлось не только от расчлененки. Еще у меня имелись:

● пластиковый коврик из ванной комнаты

● занавеска для душа

● комплект моего постельного белья

● все имущество Эй Джея, включая рюкзак, паспорт и телефон

Придется по возможности все это сжечь. Как-нибудь. Где-нибудь.

Я не позволяла себе разрыдаться, пока не села в машину и не проехала полпути по трассе в направлении побережья. Дождь хлестал в окна. Я почти мечтала о том, чтобы потерять управление и соскользнуть с дороги. В какой-то момент за слезами и мокрым лобовым стеклом видимость стала практически нулевая.

Когда я возникла на пороге дома Джима и Элейн в Монкс-Бэй, была почти полночь. Вся в слезах, насквозь промокшая и абсолютно без сил, я рухнула в кашемировые объятия Джима, предоставив ему обо мне позаботиться. Предоставив Элейн умыть меня, приготовить горячий шоколад, переодеть в теплую пижаму, уложить в гостевой комнате на третьем этаже и сказать, что все будет хорошо.

Предоставив дальше все разруливать другим.

Понедельник, 25 июня

7 недель и 1 день

1. Люди в рекламе стирального порошка, которые удивляются, когда порошок отстирывает их вещи (ну, типа, просто делает то, что должен).

2. Первый мужчина, от которого забеременела первая женщина. И первая женщина, которой пришло в голову, что это отличная идея.

3. Люди, покупающие искусственные цветы.

4. Люди, производящие искусственные цветы.

5. Туристы в сандалиях с открытыми пальцами: наступило лето, и ни с того ни с сего вокруг меня повсюду желтые корявые свиные ножки. Теперь я знаю, как почувствовали себя нацисты, когда открылся Ковчег Завета^[3].

6. Джонни Депп.

На днях мне вроде бы показалось, что Убойные списки становится составлять все труднее, людей просто не хватает. И тут здравствуйте: пришел новый день, а вместе с ним – целый новый букет заноз на мою бедную многострадальную задницу.

Я дала Джиму телефонный номер «Газетт», чтобы он сам объяснил, чем я таким заболела, что не хожу на работу. Мне разрешили сидеть дома сколько понадобится. Спорим, они в восторге от происходящего? Да у нас в городе никогда еще не творилось ничего настолько восхитительного. Так и вижу, как Лайнус Сиксгилл сидит прямо сейчас и тешит свою гениальность подводкой к статье:

ВЫЖИТЬ В ПРАЙОРИ-ГАРДЕНЗ И ПОПАСТЬ В ЛАПЫ СЕКСУАЛЬНОГО МАНЬЯКА-УБИЙЦЫ! А ВЕДЬ ОНА ГОТОВИЛА НАМ КОФЕ!

Или:

СОТРУДНИЦА «ГАЗЕТТ» ЖИЛА С СЕКСУАЛЬНЫМ МАНЬЯКОМ-ГЕЕМ-УБИЙЦЕЙ!

НАМ ВСЕГДА КАЗАЛОСЬ, ЧТО КОФЕ У НЕЕ ВЫХОДИТ КАКОЙ-ТО СТРАННЫЙ!

Или даже так:

АССИСТЕНТ РЕДАКЦИИ «ГАЗЕТТ» ЖИЛА С ИЗВРАЩЕНЦЕМ: ИНТЕРЕСНО, ЕМУ ОНА ТОЖЕ КОФЕ НАЛИВАЛА?

Весь день тошнит. И пить хочется. И голова кружится, как будто я застряла в двери-вертушке и уже лет десять не могу из нее выбраться. Еще меня колотит. Элейн говорит: «Либо простыла, либо воспаление легких». Она без конца является с чаем и каждый час измеряет мне температуру.

С тех пор как я проснулась от дверного звонка в 9:58, то Джим, то Элейн входили ко мне в комнату без предупреждения уже двенадцать раз. Дзынь тоже прибегает, запрыгивает на кровать, бросается мне в лицо и облизывает его вдоль и поперек. Похоже, она снова меня любит, хоть Джим и взял всю заботу о ней на себя.

Господи, как же мне плохо. Возможно, я умираю. Хорошенькая была бы ирония судьбы, а? Что, если Элейн права и при воспалении легких именно так себя и чувствуешь? Как, мать вашу, ерундовина размером с горошину может доставлять такой дискомфорт?

Ты вчера перетрудилась. Тебе нужно отдохнуть. Мне для роста необходим покой.

Отгребись от меня! Эта козявка теперь разговаривает со мной просто без умолку. Прямо Мудрый Сверчок, только без песен.

Элейн приходила сменить тошнотное ведро и принести двухлитровую бутыль воды с ломтиком сухого тоста. Интересно, смогу ли я удержать в себе столько пищи. Аппетита нет совсем. И вообще никаких желаний не осталось. Ощущение такое, будто Плод-Фюрер захватил государство Утробию и погасил огонь, который там раньше пылал.

Буэ. Опять тошнит. Только закрою глаза – и сразу вижу собственные руки в крови от его филейной части.

Четверг, 28 июня

7 недель и 4 дня

1. Люди, которые делятся на Фейсбуке^[4] постами типа «Сделайте перепост этого сообщения, если хотите поддержать пациентов с раком мозга» или «Опубликуйте это, если у вас лучший муж/жена/папа/хомяк на свете», кончайте уже со своими попытками объединить весь мир. Ничего у вас не получится – по крайней мере, пока в этом мире существую я.

2. Туристы, уткнувшиеся носами в пакеты с булками из «Греггс» и тянущиеся по тротуарам, как живая цепь.

3. Люди, которые после какой-нибудь трагедии говорят: «Это не описать словами». Словами всегда все можно описать. Просто вам лень складывать слова в предложения.

Проснулась от лая Дзынь. Джим всегда сам открывает дверь, чтобы избавить нас с Элейн от лишнего труда, и сегодня до меня донеслось: «Национальная пресса». Не представляю, как они узнали, что я живу здесь, но, если осторожно выглянуть из окна в спальне Джима и Элейн, станет понятно, что расположились они тут основательно.

У меня мелькает мысль выступить по-тюдоровски: опрокинуть им на голову ведро мочи, – но, пожалуй, не следует с ними ссориться. А жаль, потому что мочи во мне в данный момент сколько угодно. И еще газов. И рвоты.

Джим сообщает, кто приходил, только если это доставка цветов, – а цветы нам доставляют часто. Всего набралось уже шестнадцать букетов. Джим просто приносит их в комнату, уже в вазе, говорит, от кого они: от друзей их семьи, от «Газетт», от одной из ЛОКНО (ЛОКНО – это мои старые «подружки», Люди-От-Которых-Не-Отвяжешься), от каких-то непонятных одноклассников, – и ставит их на тумбочку рядом с кроватью, чтобы я могла, в очередной раз проваливаясь в сон, на них посмотреть. Потом входит Элейн, измеряет мне температуру, ставит передо мной тарелку с нарезанным бананом и сухими крекерами и уносит цветы, потому что «растения высасывают из помещения весь кислород». Не знаю, куда они попадают после этого.

Сегодня ближе к вечеру я предприняла поход вниз по лестнице, чтобы добыть себе печеньку. Внизу на комоде увидела ворох визиток и мелких листков бумаги. Записки от журналистов, которых интересует «моя версия произошедшего». Моя жизнь с Крейгом Уилкинсом – самым жестоким серийным убийцей за всю историю Уэст-Кантри. Мы просто хотим услышать правду.

Знали бы они эту самую правду! Да это мое лицо должно быть на первых полосах! Мое имя – в заголовках! Все это сделала я, а не он! Мне хочется выйти на крыльцо и орать во весь голос: ЭТО СДЕЛАЛА Я. Я. Я. Я. МАТЬ ВАШУ, Я!

Но тут на меня накатывает очередное цунами тошноты, и из головы вышибает все прочие мысли, кроме одной-единственной: «В туалет, немедленно».

Не сегодня, мамочка. Ложись в кровать.

Меня рвет уже просто водой. Элейн говорит, что «наверняка все дело в бутылках». Она где-то прочитала, что, когда беременные пьют воду из пластиковых бутылок, у ребенка развиваются всякие патологические изменения.

– В Индии младенец родился с двумя головами, и говорят, это произошло именно из-за бутилированной воды!

Не хотелось бы, чтобы мне разорвало промежность, поэтому я, пожалуй, лучше перейду на воду из фильтра.

Среда, 4 июля

8 недель и 3 дня

1. Элейн: то, как она загружает посудомойку, – это просто ночной кошмар. Ну да, допустим, я убиваю людей, но я, по крайней мере, не ставлю в машину миски с остатками мюсли и не позволяю им там стоять по несколько дней и присыхать намертво. А средству для мытья посуды потом что – самоубиться?

2. Женщина на «Воксхолл Мерива», которая подрезала нас на трассе.

3. Водители грузовиков службы доставки – да они ведь смертельная угроза для нас всех!

Сегодня чувствую себя получше и решила отправиться в офис, пока меня не уволили. Джим говорит, они не могут этого сделать, потому что «ни в жизнь со мной не расплатятся». Элейн сказала, что я «еще и близко не готова», но я была несокрушима, и она приготовила мне с собой обед – суперполезный салат со свежими листьями латука «не из пакета, потому что в пакетированном заводятся листерии». Джим отвез меня на машине и даже вызвался поболтаться весь день по городу, чтобы после работы меня забрать. Я их не заслуживаю. А они не заслуживают меня.

Как выяснилось, Элейн оказалась права. Я и в самом деле была еще и близко не готова. И пробыла там совсем недолго. И совершила огромный, совершенно непредвиденный факап.

Джим высаживает меня у редакции «Газетт», и, пока я открываю дверь своим электронным ключом, на пороге возникают два папарацци. Они принимаются щелкать как сумасшедшие и наперебой спрашивать о Прайори-Гарденз и о Крейге. На ресепшен меня приветствует новая девушка. У нее акцент (то ли испанский, то ли она просто с севера), и выглядит она как жена президента: слишком сногсшибательна для того, чтобы стоять на ресепшен. Даю ей три месяца.