Драко устало вздохнул. Они наконец остались одни в малюсеньком кабинете. Было невыносимо душно, через открытое окно, выходившее в переулок, сочился нестерпимый жар. Помимо стола в комнате стояло несколько стеллажей, беспорядочно заваленных бумагами и папками. Заляпанные посетителями голые стены пропитались сигаретным дымом. Единственным их украшением был засаленный темный портрет Пабло Иглесиаса^[16]. Драко достал кисет с измельченным табаком и два листа папиросной бумаги и дал один Артуро. В полной тишине мужчины свернули по самокрутке. Драко, обращавшийся с бумагой и табаком более ловко, успел скрутить папиросу, раскурить ее и сделать первую затяжку, а Артуро все еще возился со своей.

– Артуро, сейчас задерживают очень многих и, что хуже всего, делают это совершенно бесконтрольно. Любой, у кого есть оружие, может остановить тебя, вывести на пустырь, застрелить, и дело с концом. Никто с него ничего не спросит. Очень много ложных доносов от людей, готовых из ненависти, ревности или просто неприязни заявить на другого, и того забирают без лишних вопросов.

– Я знаю, как обстоят дела, Драко…

– Ничего ты не знаешь, – оборвал его тот хриплым голосом. – Ты понятия не имеешь, что творится на самом деле. Никто этого не знает: ни ты, ни кто-то еще, ни даже это бездарное правительство, неспособное взять власть в свои руки.

– Ты можешь мне помочь или нет?

Драко сделал еще одну глубокую затяжку и медленно выпустил голубоватый дым, не сводя с Артуро пристального взгляда. Затем протянул ему мятый и чем-то заляпанный обрывок бумаги.

– Напиши мне их имена. Если они как-то связаны с Фалангой или любой правой партией, забудь про них, сразу говорю. Повезет еще, если найдутся их тела.

Артуро записал на бумажке три имени и отдал Драко.

– Что касается Марио Сифуэнтеса, даю слово, что он точно не связан ни с какими партиями.

– Откуда такая уверенность?

– Ну… Это брат Тересы, моей девушки.

– Надо же, наш Артуро влюбился в девушку из хорошей семьи!

Драко взял бумажку, молча прочитал имена, вдыхая и выдыхая сигаретный дым, делавший воздух еще гуще, затем схватил карандаш и вычеркнул имена Фиделя и Альберто.

– Что ты делаешь?

– Я не намерен рисковать из-за пары фалангистов, даже если это твои друзья.

– Это хорошие ребята.

– Я не стану рисковать. Если хочешь, могу узнать про этого Марио Сифуэнтеса, брата твоей девушки. Обещать ничего не буду, сразу говорю, но от тебя потребуется еще одна услуга.

– Говори.

– Ты нужен нам здесь. Я хочу, чтобы ты вступил в наши ряды, на всякий случай.

Артуро знал, что Драко попросит его об этом.

– Драко, ты же меня знаешь, я и мухи не способен обидеть. Я не могу взять в руки оружие…

– Ситуация чрезвычайно тяжелая. Ты нужен мне и партии.

Артуро не мог отказать Драко. Он подумал о Тересе. Попытался взглянуть на все с ее точки зрения. Ему не нравилась такая революция. Еще со школьной скамьи он верил, что перемены должны происходить постепенно.

Драко выжидающе смотрел на него. Артуро вздохнул, сжал губы и опустил голову. Он понимал, что, если Марио действительно арестовали, у него нет другого способа попытаться спасти брата Тересы, время играло против него.

– Хорошо, ты можешь рассчитывать на меня, но узнай про всех троих. Заверяю тебя, что никто из них не представляет опасности для Республики.

Драко посмотрел на записанные на бумажке имена, сделал последнюю затяжку и вмял остаток сигареты в блюдце, утыканное окурками и заваленное пеплом. Затем, не спеша, поднялся на ноги.

– Пойду сделаю пару звонков. Подожди меня.

Артуро взял самокрутку в рот и втянул дым, наполняя легкие. Ток времени словно остановился, его одурманили зной, усталость и сигаретный дым, который медленно тянулся к потолку и развеивался в воздухе, превращаясь в беловатую неподвижную дымку. После дневной сутолоки этаж, казалось, вымер. Усталость и жара сломили самых стойких. Через открытое окно доносились звуки игравшего где-то радио, очередная фривольная модная песенка. Артуро, погруженный в дремоту пропущенной сиесты, начал отстукивать ногой навязчивый ритм равномерными и еле слышными ударами. Затем музыка оборвалась, и ей на смену пришел пронзительный голос официального диктора. Его пафосная и чрезмерно эмоциональная речь привлекла внимание Артуро, и он подошел к окну, чтобы лучше слышать. «Всего через два часа мятеж реакционеров будет подавлен. Министерству сообщили об абсолютной победе Республики и полном разгроме бессмысленного военного восстания».

Артуро покачал головой. Он знал, что диктор лжет. Новости других радиостанций за пределами Мадрида, которые ловило старенькое радио пансиона, рисовали картину в совершенно другом свете. Складывалось ощущение, что правительство, действуя через радио и газеты, пыталось преуменьшить очевидную опасность.

Он снова сел на стул и принялся задумчиво и медленно вдыхать и выдыхать сигаретный дым, ожидая возвращения Драко. Опять заиграла музыка, но на этот раз пела визгливым и раздражающим голосом какая-то девица. Время от времени в штаб-квартиру заходили заплутавшие посетители, но хриплый и усталый голос сидевшей в приемной Марины разворачивал их еще на пороге. Артуро стало жаль ее, она, должно быть, пришла на работу ранним утром. Марина была удивительно работящей и отдавала все свое время в обмен на мизерную зарплату, которую платила ей партия. Она была готова на все, лишь бы не сидеть дома с мужем, оставшимся без работы и без конца изливавшим на нее свое дурное настроение. Марина отвечала за всю административную деятельность ячейки. С ней и Драко работал еще тридцатилетний Сальвадор Постильон, бывший булочник, которого все называли просто Сальва. Начальство уволило его за то, что он по требованию профсоюза участвовал в забастовке. Драко предложил ему работу в своей мастерской по ремонту мотоциклов, автомобилей и велосипедов. Там он протрудился целый год, после чего партия поручила Драко заняться открытием и управлением народного дома, и он закрыл свое дело. Сальва Постильон остался при нем мальчиком на побегушках и стал его доверенным лицом. Он был исполнителен, слегка туповат, послушен и очень услужлив, настолько, что иногда даже сам Драко говорил, что ему нужно учиться говорить «нет». Помимо этой троицы ячейке в ее деятельности по возможности помогали и другие, наподобие Артуро и Рафаэля Лильо.

Артуро как раз собирался раскурить очередную сигарету из своего запаса, когда в комнату вошел Драко.

– Есть новости?

Драко поднял брови и покачал головой. Затем протянул Артуро бумажку с записанными на ней именами.

– Я же сказал, что дела обстоят паршиво. Я сделал несколько звонков, позвонил даже Рамиро из «Федерации анархистов Иберии», которому ты помогал с увольнением.

– Я помню, кто это.

– Все говорят одно и то же: общих списков задержанных нет, а те, у кого они есть, не хотят сообщать, значатся они в этих списках или нет. Сходи к Рамиро, он сейчас в конфискованном доме на улице Принсеса, вот адрес. Может, у тебя получится вытащить из него какую-то информацию, мне кажется, что он знает больше, чем говорит. Извини, но это все, что я смог сделать.

Артуро посмотрел на бумажку. Под тремя именами неровным детским почерком был записан адрес. Он встал и устало оперся рукой о стол.

– Спасибо, Драко.

– Будь осторожен, Артуро. Ты играешь с огнем ради этих людей.

– Мы все, включая тебя и меня, можем оказаться точно в таком же положении, если не будем ничего делать, чтобы остановить все это. Они действуют не по закону.

– Тот закон, которому тебя учили в университете, умер, Артуро, – Драко криво улыбнулся, словно прощаясь навсегда. – Ты знаешь, что я тебя ценю. Будь очень осторожен.

– Буду. Если я вам понадоблюсь, звони в пансион. Если меня не будет на месте, попроси передать сообщение. – Драко устало кивнул. На изнуренном лице застыла странная гримаса, словно на него давили собственные мысли. Не глядя друг другу в глаза, они распрощались. Спускаясь по лестнице, Артуро весь взмок и, выйдя на улицу, с облегчением вздохнул, невзирая на жару. Посмотрев на бумажку, он решил сесть на трамвай и поехать к Рамиро. Вряд ли что-то случится, если он просто задаст вопрос, по крайней мере, Артуро хотелось в это верить. И все же внутри у него незаметно, мало-помалу начал разрастаться страх перед невидимой и в то же время смертоносной тенью, накрывшей всех, вне зависимости от положения и статуса. Любой мог оказаться на мушке у мстительного подонка или просто слабого человека, ослепленного неодолимой притягательностью бесконтрольного насилия.

Глава 6

Сойдя с трамвая, Тереса направилась к дому. На углу Хенераль-Мартинес-Кампос она столкнулась со своими братьями-близнецами. Ее удивило, что у каждого из них в руках было по дорожной сумке.

– Куда это вы так торопитесь? Какие-нибудь новости от Марио?

– Нет, пока ничего, – ответил Карлос.

– А ты куда ходила? – высокомерно спросил ее Хуан.

Тереса ответила ему уничижительным взглядом.

– Я первая спросила, куда вы идете. В центре очень неспокойно. Вам бы лучше не выходить из дома.

Близнецы переглянулись краем глаза, и Тереса заметила, как Хуан мотнул головой, подавая знак Карлосу. Тогда она сложила руки на груди, пытаясь надавить авторитетом на двух молокососов, задумавших играть с ней во взрослых.

– Так, мама в курсе, что вы не дома?

Хуан с вызовом посмотрел на нее.

– Есть вещи, которые касаются только мужчин!

– Да что ты! И что же это за такие вещи, которые касаются только мужчин?

– Тебе не понять, вы, женщины, существа недалекие!

Тереса подняла брови, не зная, рассмеяться ли ему в лицо или продолжать сохранять спокойствие, чтобы не раззадорить его еще больше.

– Зато ты все понимаешь.

– Мы собираемся присоединиться к националистам, – вмешался Карлос, стараясь, чтобы его слова звучали твердо. Он был мягче и слабее Хуана.

– Вот ты баран! – презрительно процедил Хуан, сильно толкнув его локтем в бок.

– Можно узнать, кто вдолбил вам в головы этот бред? Это не игрушки. Я только что видела, как двух мужчин застрелили только за то, что у них в чемодане оказались Библия и сутана.

– Ты и правда ни черта не понимаешь, – бросил ей Хуан. – Шайка синдикалистов и анархистов взяла правосудие в свои руки, а ты хочешь, чтобы мы, как трусы, прятались дома взаперти.

– Они только что взяли казармы Монтанья, мятеж почти провалился. Вы собираетесь присоединиться к обреченным.

– Это ложь! Ты совсем как мама, ничего не знаешь и ничего не понимаешь!

– А ты еще молокосос…

И тут Хуан влепил сестре звонкую пощечину.

Оглушенная и униженная Тереса прижала ладонь к щеке, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить брата за ухо и не оттащить его к матери.

– Смирись уже, – продолжил Хуан разгоряченно, не отвлекаясь на ошарашенного брата. – Когда мужчины дерутся, женщине нужно сидеть дома, – он подтолкнул брата. – Пошли, Карлос, нам незачем отчитываться перед человеком, у которого мозгов меньше, чем у комара.

– Папа в курсе, – пробормотал Карлос. – Он согласился, чтобы мы присоединились к восставшим.

Тереса, не отрывая ладони от щеки, смотрела им вслед. Ей было ясно, что именно Хуан подбил брата на эту авантюру, наверняка не погнушавшись никакими средствами, включая оскорбления и унижения. Карлитос всегда был готов следовать за братом хоть на край света. Это сумасшествие нужно было остановить любой ценой. Она бегом взлетела по лестнице и позвонила в дверь. Ей открыла Хоакина, и Тереса тут же спросила у нее про отца.

– Он в спальне.

Тереса ворвалась в комнату без стука. Дон Эусебио выглядел гораздо лучше, чем прошлой ночью. И хотя лицо его все еще было опухшим и полиловевшим, ванная, отдых и успокоительные пошли ему на пользу. Он сидел в кровати, опершись на подушки, в руках у него была книга, очки съехали на середину носа. Неожиданное появление дочери, казалось, вызвало у него удивление и раздражение.

– Папа, я только что видела близнецов…

– Ты забыла, как стучать в дверь, дочка?

– Они сказали, что собираются вступить в ряды мятежников.

– Мать не учила тебя хорошим манерам?

– Папа, они что, действительно это сделают?