Вечер (страница 10)
– Она тебя найдет, – отозвался он. – Придет к твоему дому.
Они рассмеялись, снова положили ковер на фургон и потащили его уже не спеша. В сарае расстелили его на земляном полу, подвернув угол с пятном, подмели дочиста. Затем поставили на ковер стол, рядом в центр комнаты – стул, а вечернее солнце светило в окно, и мелкие пылинки танцевали в воздухе, как крошечные существа в мутной воде.
В следующие дни они снова выходили на поиски. Как-то субботним утром нашли второй стул. В другой день обнаружили пять красных свечей в картонной коробке и стеклянный подсвечник, выщербленный только с одного краю. В сарае они зажгли одну свечу, сели и смотрели друг на друга. Был конец дня, почти вечер, и вдруг они услышали, как по переулку едет машина, шины скрипят по гравию. Они сидели, не дыша, глядя друг другу в глаза, а потом машина уехала, не остановившись, и они принялись тихо беседовать в мерцающем свете свечи, пока снаружи сгущались сумерки.
– Мне пора. Дедушка ждет ужина.
– Тебе еще рано идти, – сказала она.
– Придется уйти очень скоро.
12
Они припозднились с этим. Стояла уже середина осени. Они задержались, помогая Виктории Рубидо устроиться в Форт-Коллинзе, а после с ее отсутствием на них напала столь непривычная апатия, а потом они занимались продажей годовалых волов на аукционе. Так что был уже разгар осени, октябрь, когда они решили перегнать быков с пастбища, где паслись коровы.
Видимо, из-за этого все и случилось. Только вот после, лежа в белоснежной постели в Холтской окружной мемориальной больнице, пялясь в окно на голые деревья, Рэймонд не мог сказать наверняка, в этом ли было дело, – несмотря на то что они с братом занимались скотом всю жизнь.
Их было шесть в загоне – черных быков ангусской породы. Теперь люди предпочитали черный скот. Сорок лет назад у них были только беломордые герефорды. Теперь скот был черный, потому что он выше ценился на скотобойнях. Условности и мода – вот и все причины.
Бодряще холодным утром они перегнали быков в дощатый загон рядом с сараем. Небо в вышине было затянуто тучами, не теми, из которых потом пойдет дождь или снег, просто оно было холодным и пасмурным.
Братья проверяли каждого быка, решали, хотят ли они избавиться от кого-то из них, и один бык вел себя нервно, фыркал, будто собирался подраться. Прежде с ним не было проблем, разве что слегка неспокойный, как все быки черной ангусской породы, ничего необычного. Ему было уже пять лет, они купили его три года назад на аукционе, заплатили двести пятьдесят долларов. Перед этим проверили его родословную: кто был его отец, сколько молока давала его мать, каков был его вес при рождении, отлучении от матери и в годовалом возрасте, что показал анализ на фертильность. Они внимательно осмотрели его в пронумерованном загоне еще до начала аукциона, и обоим понравилось его телосложение. Он был уже тучным и грузным для двухлетки, с развитой мускулатурой и мощной шеей, с большой широкой тупой мордой, без рогов, с ясными черными глазами, которыми он смотрел на них из-под черных ресниц – почти девичьих, но что-то еще было в этих глазах, будто он прекрасно понимал, на что способен. Он был правильно сложен, с длинным туловищем, хорошей прямой спиной, ноги расположены строго под телом. Препуций тоже был нормальный – расположен достаточно высоко, не будет раниться, задевая полынь или мыльнянку, а значит, не будет формироваться рубцовая ткань, которая помешает покрывать коров, для чего быка и покупают.
Так что они торговались за него, когда он вышел на площадку, а после Рэймонд выписал чек женщине на кассе, и они повезли его домой в полуприцепе для скота. И в срок от него появились телята – хорошие, все здоровые и крепкие, они быстро набирали вес, как и он сам. И все же с самого начала он был слегка норовист.
Теперь он был последним из шестерых быков, которых они осматривали этим холодным и пасмурным октябрьским утром. Остальных уже перегнали в соседний загон. Братья Макфероны находились с ним в одном загоне, разглядывали его, ходили вокруг, и земля под их ногами была мягкой и рыхлой, пылила остатками сухого навоза. Они были одеты по погоде, похожи на близнецов в холщовых рабочих куртках, джинсах и ботинках, в кожаных перчатках, в старых грязно-белых шляпах, плотно сидевших на круглых головах и надвинутых на глаза. Их лица были обветрены докрасна, глаза помутнели от пыли, а из носов от холода немного текло.